Полетели мы в Одессу из-за жены: кто-то из живущих в Штатах организовал встречу соучеников, поступивших вместе с ней в школу 60 лет назад, в 1957 году. Жена потом сказала, что втреча таки оказалась трогательной и имела место в отличном ресторане. Заплатили за все угощение вскладчину трое присутствующих американцев.
Жена не платила — свой ужин она принесла с собой.
Мы кошерные.
Вообще, заказывать еду и платить за нее, особенно вначале, оказалось сплошным удовольствием. Цены представлялись просто смешными. Особенно радовали цены на такси: $2 (50 гривен — местные деньги) по центру города и $4 на окраины. Правда, при средней пенсии меньше $100 в месяц и зарплате меньше $250 на такси особенно, наверно, не покатаешься.
Мы быстро поняли, что на зарплату и пенсию в Одессе не живут — все «крутятся». Cдают квартиры, кастрюлят (крутят баранку), торгуют чем не попадя, оказывают разные услуги.
Толстых людей не видно. Люди двигаются.
Кроме ненормального количества туристов в самом городе много людей с деньгами: бизнесмены, моряки дальнего плавания (порядка 30 тысяч), программисты, работающие на иностранные компании, чиновники и бандиты.
По городу бегают дорогие машины. Машин вообще дикое количество, стоят они везде — во дворах, на тротуарах, в Пале-Рояле. Одесса абсолютно для всего этого не приспособлена. При тотальном отсутствии транспортной полиции вождение автомобиля превращается в высокое искусство.
Потрясает какая-то необъязательность всего происходящего. Пиком было предложение мне, усевшемуся на переднее сиденье в такси, не пытаться пристегиваться ибо замок все равно не работает.
Очень много новых красивых зданий, особенно бизнес-центров, как правило слабо вписанных в окружающую архитектуру.
Обилие надписей на английском языке. Вы не встретите слово «распродажа», только «sale”. Особенно радуют английские слова в украинской транскрипции — типа «роумiнг».
Украинский язык вообще прет со всех дырок. В мое время в центре города невозможно было услышать украинскую речь, только в районе Привоза. Сегодня — сколько влезет! И если б только украинскую! Поражает обилие всякого рода восточных людей: арабов, турков, чеченцов, израильтян. И чувствуют все они себя в Одессе явно хорошо.
Как хозяева.
Как раз когда мы там были был принят закон о том, что фильмы будут дублироваться только на украинский. Говорящие по-украински Бред Питт или Виллис — это зрелище не для нервных.
Позади меня как-то шли два парня лет восемьнадцати и спорили о том, является ли Украина страной третьего мира. Так и хотелось повенуться и сказать: «Ребята, если я, бедный американский пенсионер, чувствую себя в вашей стране вполне обеспеченным человеком, то вы без всякого сомнения живете в стране третьего мира».
Почему-то не повернулся.
Зато какое море!!! Вода абсолютно прозрачная, виден каждый камешек. Потрясающий запах водорослей и рыбы. Почти везде привычный одесский песочек с острыми ракушками. Пляжи, конечно же, непривычно узкие, но в сентябре вполне можно найти себе место. Спуски и подъемы, естественно, не для меня, но к ланжероновским «двум шарам пляжа» можно подъехать на такси.
Есть еще фуникулер и Аркадия.
По пляжам разносят всякие рыбные вкусности, но мы опять же кошерные…
Второго августа день города — народ гуляет. Внизу Потемкинской лестницы (новое название не знаю) построена огромная сцена, на ней вечером состоялся гала-концерт. На лестнице и площадях (шесть огромных экранов в разных местах города) собрались могие десятки тысях человек. Играл такой ансамбль — «Океан Эльзы». Всеобщая радость. В город введена национальная гвардия.
Потом был салют.
Мы туда не ходили.
В этот же день на спуске от Оперного театра полысевший, но все еще ужасно интересный Игорь Кнеллер, в черной рубашке и широких белых штанах, открывал очередную, типа голливудских, памятную звезду в честь какого-то значительного одессита.
Обнялись.
Очень много обветшалых домов и разбитых тротуаров. Была в городе такая практика, что, открыв где-нибудь на первом этаже свой бизнес, хозяин приводил в порядок кусок фасада и прилегающий к нему шмат тротуара. В результате передвигаясь в темноте по колдобинам между островками отличной плитки можно сломать себе голову.
Несколько центральных улиц в отличном состоянии. В моем бывшем районе — Толстого и Островидова — все очень узнаваемо обветшалое.
Никто ничего не трогал.
В центре не видно еврейских лиц.
Улицы Одессы опять переименовываются. Сперва им вернули дореволюционные имена, сейчас меняют их на имена из украинской истории.
В бывшем Кировском садике стоит большой и очень красивый памятник какому-то казаку с оселедцем и конем. Вроде бы участник захвата Хаджибея.
В один из первых после приезда дней нас привезли в Музей современного искусства Одессы, где долго и с пристрастием расспрашивали об одесских художниках-нонконформистах, со многими из которых мы имели честь быть знакомыми. Как стало понятно в процессе беседы, для руководства музея все они динозавры, а настоящее искусство — это концепт, перформенс и всякое такое современное прочее.
Ну, об искусстве потом.
Встретились с Женей Рахманиным в его мастерской на Белинского, стенка в стенку с бывшей мастерской покойного Осика Островского. Мы там часто бывали. Поговорили о тех, кого уже нет, о тех, кто уехал и о тех, кто остался.
С Рахманом все хорошо.
С первой минуты потрясло ненормальное обилие на центральных улицах красивых девушек. Везде и всюду. Немного простоватые, но очень симпатичные. Не сразу, но бросилось в глаза, что большинство в макияже. Днем. Даже школьницы. Уже вернувшись в Штаты узнал, что в таких странах, как Турция и Израиль, поездки в Одессу рекламируются в качестве секс-туризма.
Нельзя писать о кусочке бывшего Союза и не сказать ни слова про туалеты. У меня особо запоминающихся всреч с ними не было, хотя до приезда это пугало больше всего. Я, как явный турист, нагло ломился в самые дорогие на вид кофе. Особенно, как ортодоксальному еврею (в нью-йорской бейсболке), мне нравилось заходить в устричные. А вот жена ломанулась в платный туалет возде памятника Пушкина на Приморском бульваре. Радостно заплатив 4 гривны, она заглянула в ячейку и поинтересовалась у работника, где же туалет.
— Вот это он и есть.
— Разве это не душ?
— Это турецкая ваза!
Тут жена разглядела на белом фаянсе места для подошв и как рванула!
Я столкнулся с турецкой вазой в платном заведении на Соборке.
— Скажите, — поритересовался я у кассира, — а почему бы вам не поставить унитазы?
— Этот вариант рассматривался, но, знаете, наши люди будут вставать на крышки и сами понимаете…
— А почему так мало — четыре гривны? Что это за цена такая?
— Та нам и за нее горло грызут!
— А почему бы вам вместо одной из турецких чаш не поставить унитаз и за его пользование брать 15 или даже 20 гривен? Я вас уверяю, тот, кто заплатит эти деньги, наверх влезать не будет.
— А что, интересная идея…
Вот, а говорят, что у меня не бывает бизнес идей!
Но на Таировском кладбище жене пришлось посетить настоящий советский туалет…
Ну, об этом не будем.
Кстати, когда, узнав от меня точную дату маминой смерти, кладбищенская администраторша полезла в сейф за одной из многочисленных потрепанных книг захаронений, я, по присущей мне наивности, спросил — а почему бы не вбить все это в компютер — и поручил в ответ надолго запомнившийся мне взгляд полный мудрости, жалости и презрения.
Потрясли две мои родные улицы, точнее их полное отсутствие — Привозная и Старорезничная (Куйбышева). Это была настоящая одесская нищета и убожество — следовало сохранить хоть пару дворов, в центре ничего подобного уже нет. Помню лет сорок назад я туда водил ленинградских художников — они не хотели уходить!
Сегодня это кварталы шикарных высотных домов.
По Дерибасовской транспорт не ходит, по проезжей части ходят люди. Тротуары полностью заняты ресторанами. В них сидят гости Одессы.
Детей возят расписанные с ног до головы лошали и пони.
Шикарный торговый центр в бывшем круглом доме на бывшей площади Мартыновского. В нем и всюду по городу классные бутики с фирменными шмутками (таких брендов никогда не слышал) по ценам, от которых я, американец, шарахался.
— Простите, а кто ж у вас все это покупает?
— Немцы…
ОК, немцы в городе.
Оцените пост
(голосовало: 7, средняя оценка: 3,57 из 5)
Загрузка...
Александр, я с 1946 по по 1962, т.е. с 4х до 18ти, жил на Садовой. И всё это время там была вывеска «ПЕРУКАРНЯ», т.е. парикмахерская, рядом магазин «ПАНЧОХИ ТА ШКАРПЕТКИ». Услышать суржик можно было не только на Привозе, но и на Ланжероне, и в Аркадии, а классический украинский в исполнении Неллички на одесском ТВ. Кстати, Вы небывали в Польше ? Если бы там послушали американских киногероев на польском тоже волосы дыбом ?
В Одессе всегда были рядом роскошь и нищета, блеск мишуры и серость жизни, коммунальный юмор и жлобство, гениальные поэты и писатели и хамство обслуги. Вот только евреи были все свои, а теперь почти все турЫсты.
Саша, очень подробное, спокойное, объективное описание. Надеюсь, что будет продолжение. Однако хотелось бы узнать твою оценку увиденного. И эмоциональную, и, если можно так сказать, философскую.
Бывший одессит, теперь немец,
который не понимает, зачем из Германии
ездить в одесские бутики: в Берлине те же шмотки
гораздо дешевле.
Странный автор, писатель, а с русским языком — плохо.
И не заметил, что всё, что продаётся в бутиках — подделки