Еврейский Мир

Дрор Эйдар

Мировоззрение «территории в обмен на мир» не отвечает на вопросы, которые ставит действительность * Пришло время для другого мышления * 50 лет спустя, 10 мыслей о шести днях в июне

1. 50 лет спустя мы должны были бы знать, что арабы, проживающие в Эрец Исраэль, никогда не смирятся с фактом, что раздел страны означает: и у евреев будет свое государство в стране, которая для исламского мира — вакф.

За последние 100 лет, начиная с соглашения Вейцмана-Фейсала в 1919г., они всегда отвергали предложения о разделе, что говорит об их мировоззрении.

Бунтует ли палестинское большинство в Иордании против хашимитской оккупации, пришедшей из Хиджаза, желает ли реализовать свои национальные устремления там? Почему арабы Иудеи и Самарии не требовали независимое государство до 1967г.?

Постояннмый отказ раздела страны, отрицание еврейской истории и выдумывание альтернативной истории, факт, что только при еврейской власти арабы выдвигают требование о независимости — все это говорит, что ядро, вокруг которого группируются арабы — от ХАМАСа в Газе до ФАТХа в Рамалле и Аймана Уды из совместного арабского списка — это отрицание национальных прав евреев, прав на свое государство в своей стране. Не только хартия Хамаса отрицает наше право существования как евреев на этой планете; и палестинская национальная хартия не признает нас народом и не признает наше право на самоопределение.

2. К этому надо добавить развал государств региона.

После Первой мировой войны колониальные державы навязали западный национальный подход, который был чужд культуре Ближнего Востока. Они силой установили тонкое современное покрытие на огромный вулкан и надеялись удержать внутри мировоззрения, идеи и веры, правившие тысячи лет, и не дать лаве вырваться. Это продержалось менее 100 лет. Когда лава взорвалась, поднялись племенные структуры, хамулы, уцелевшие под якобы западным фасадом. Задним числом мы знаем, что и под западным фасадом древние структуры всегда влияли на происходящее в регионе.

Что такое Сирия? Набор разных культур, этнических групп, враждебных племен, различия между которыми уходят далеко вглубь истории. Ливия — 2 враждебных племенных союза, искусственно соединенных. Ирак — сунниты, шииты и курды — с различным сознанием и враждебно друг другу настроенных. А Ливан? Сунниты, шииты, друзы и марониты, которые никогда не считали себя единой нацией. Чем израильские арабы отличаются от арабов Ливии, Сирии и Ливана? Какая связь между арабами Газы и арабами Шхема, и между этими группами и арабами Хеврона — кроме декларируемого стремления отменить еврейскую власть на Земле Израиля?

3. Израильские мирные предложения или предложения по урегулированию — то, что на языке СМИ представляется как «все знают, как будет выглядеть урегулирование» — известны:

израильское отступление к линиям 4 июня 1967г. с изменениями границы, которые включат большие поселенческие блоки, и обмен территориями, раздел Иерусалима, ограниченное «возвращение беженцев» и компенсации прочим «палестинским беженцам».

Более-менее. Все знают?

Кроме палестинцев. Ни на одной серьезной арене до сих пор не представляется их окончательное предложение, с реализацией которого они будут готовы объявить об окончании конфликта и требований. Нет такой программы. Нет палестинской программы по разделу страны и признанию еврейского государства. И никогда не было.

Вот мыслительное упражнение: есть ли в мире арабский или мусульманский руководитель, готовый заявить, что хотя бы один квартал в Тель-Авиве принадлежит евреям, а вся остальная территория от моря до Иордана — это Палестина и принадлежит арабам. Пусть признают историческое, религиозное и юридическое право евреев на один квартал. Не только де факто, но и де юре, в присутствии исламских богословов и их политического руководства. Есть такие арабские добровольцы?..

Это корень нашего самообмана.

4. 50 лет спустя мы находимся в психологическо-политическом тупике, который навязывает одну парадигму с разными названиями: территории в обмен на мир, решение двух государств, прекращение оккупации, раздел страны и т.д.

Философ Томас Кон дал признаки когда парадигма (сверх-теория) утрачивает срок годности: когда опыты приносят результаты, не соответствующие парадигме, и она уже не может дать приемлемое объяснение многим вопросам и противоречиям в своей области. В период кризиса возникают различные идеи, пока одна из них не ведет к новой парадигме, которая приводит к мыслительной революции.

Кон сравнил изменение мышления ученых со «сменой религии». Мы можем использовать этот образ и при описании противодействия сторонников старой парадигмы ближневосточного урегулирования, их противодействия иным идеям. Они называют своих коллег, изменивших свое мнение, «еретиками-отступниками» и обвиняют тех в развале старой теории.

Старая парадигма сопровождает нас с «седьмого дня» Шестидневной войны: мир будет достигнут в обмен на отдачу занятых территорий. Это было основой ословских соглашений. Все попытки, сделанные на базе этой парадигмы, провалились. Любое отступление вело к войне или к ухудшению положения в области безопасности. Не вызвало мирный общественный диалог на другой стороне.

Даже если предположим, как утверждают умеренные левые, что нет опасности в отступлении и создании арабского государственного образования (террористического образования?) в горах Иудеи и Самарии, остается вопрос: кто сказал, что палестинцы заинтересованы в самом щедром (с нашей стороны) соглашении? 100 лет они отказываются. Почему удовлетворятся сейчас маленьким государством вместо большого географического пространства, украденного у них, по их словам, евреями? Мы усвоили странный обычай: делать расчеты наших врагов и удивляться, что их поведение не соответствует ожиданиям.

5. Мы не только переносим на арабов наши стремления и мечты; мы отталкиваем вопрос Иерусалима — краеугольный камень конфликта.

Сионизм взял свое название от Сиона — не как религиозный или духовный символ, а как национальную цель с географической отметкой.

Были бы народом, если бы не клятва вознести Иерусалим во главу нашей радости и не забывать его? Очень сомнительно. То, что прорвалось в национальном сознании с освобождением Старого города Иерусалима, не сможет вернуться на долгосрочное хранение на складе памяти с помощью «рациональных» объяснений, вроде демографической угрозы, утраты демократии и пр.

Две тысячи лет мы клялись этому Городу, а сейчас будут убеждать нас, что «ради нашего будущего» стоит отдать его (или часть) нашим врагам, потому что только так наступит мир. Это серьезно?

Неужели еврейский народ может сформировать национальную идентификацию без религиозной основы, находящейся в наших книгах, обычаях, идеалах и идеях? Что мы себе думали: что после возвращения к нашим самым святым местам согласимся отказаться от них в обмен на обещания мира?

Чего стоит «мир», если Иерусалим опять станет разделенным или чужой флаг будет развеваться над ним? Разве нет опасности сионистскому духу и нашей готовности воевать за наше существование в случае сознательного отказа от Иерусалима? Это гораздо большая опасность, чем жупел демографической угрозы.

Таким образом, парадигма «территории в обмен на мир» ошибочна и опасна для нас всех, потому что препятствует созданию железной стены в сознании арабов, о которой Жаботинский говорил в начале 20-х годов. Пока они слышат пустые разговоры о «двух государствах», об «окне возможности», об «Израиле в опасности», разгорается в них инфантильная надежда, что евреи в итоге отчаются из-за ежедневной борьбы и цены, которую требует удержание земли праотцев.

6. Через 50 лет после войны, 70 лет после предложения ООН о разделе, 100 лет декларации Бальфура (и 120 лет Первого сионистского конгресса) все еще ведут конфликт, надеясь, что язык, которым мы описываем действительность, является общим для всех сторон.

Мир, территории, оккупация, мораль, время (история), государство, решение, война.

Когда Англия и Франция закончили 100-летнюю войну или Германия и Франция подписали мирный договор, у них был общая культурная и религиозная база — при всех различиях между католичеством и протестантством и англиканским протестанством. И участники платоновских диалогов разделяли один язык, культуру и общую систему идеалов, и главное — были в границах того же смыслового пространства.

Восприятие действительности вытекает из культурного мировоззрения. Западная культура была общей для всех игроков исторической драмы в Европе. Термин «решение» был согласован между ними.

История западной философии полна вопросами теории признания действительности и «истины»; это не воспрепятствовало Западу относиться к суждению о действительности логично, рационально. От Аристотеля до Давида Юма мировоззрение причинно-следственной связи диктовало восприятие действительности. Причина и следствие: у каждого явления есть причина, которая привела или породила это явление. Зная причину, можно решить проблему.

Это верно для Европы. Но на Ближнем Востоке культура, история, религия и мифы создают другие очки для видения действительности. Тут не у любой проблемы есть ясная причина; и даже если есть, то не всегда посредством ее можно решить проблему. Во многих случаях оставляют проблему улетучиться со временем — иногда за год, иногда за тысячу лет. Понятие времени отличается от принятого на Западе, а отсюда и иное понимание истории.

Выражение «решение» («решение двух государств») приятно для западных ушей, но на Ближнем Востоке не имеет смысла, разве что хотят произвести впечатление на западных собеседников.

7. Эта двойная система параллельных цивилизаций, которые не пересекаются, сопровождает конфликт с самого начала. Переговорщики говорят по английски «территории», но подразумевают ли они одно и то же?

Для израильского дипломата, воспитанного на западной культуре, территории — это районы страны, за которые можно получить дорогую вещь — мир. Если корень конфликта — территориальный, говорит логический подход: «двое держатся за талит (территорию), один говорит: «все мое» и другой говорит: «все мое», то поделят».

С другой стороны арабский представитель говорит о «территории», но подразумевает древний смысл, принятый в регионе, — земля. Как в ТАНАХе. Из земли (адама) следует слово человек (адам), то есть человек без земли — не человек, его право на существование поколеблено. Поэтому он готов пролить кровь, защищая землю, определяющую его существование. В этом мировоззрении возможность компромисса очень ограниченна. Тем более, когда речь идет о племенном или национальном конфликте, а тем более — религиозном, в котором к уравнению добавляется священный аспект.

8. В современном западном диалоге оккупация — это преступление. Вторжение на иностранную территорию и насильное распространение власти на аборигенов. Ислам признает это легитимным, и так он стал второй по величине религией в мире. Статус евреев и христиан в исламских странах был «зимми» — подчиненные. В Иордании не говорят о «захвате и оккупации», хоть 80% населения управляются меньшинством, пришедшим с Аравийского полуострова. И в Сирии не говорили об оккупации, хоть алавитское меньшинство управляло суннитским большинством.

Только по отношению к Израилю задействуется термин «оккупация»; что бы мы не сделали — всегда будем «оккупантами». Летом 2005г. Израиль отступил из сектора Газы. Когда газаваты избрали ХАМАС и начали накапливать оружие, Израиль был вынужден начать проверять товары. Этого было достаточно, чтобы убедить мир, что мы все еще «оккупанты». В ПА есть правительство, гимн, флаг и бюджет. Есть ограничения на передвижение, но это связано с проблемами безопасности, созданными арабами. В любом случае наше присутствие там не похоже на состояние до ословских соглашений.

И в границах «маленького» Израиля израильские арабы, наслаждающиеся равными гражданскими правами, воспринимают свое положение как живущие под оккупацией. «Документ перспективы» комиссии израильских арабов по наблюдению видит в государстве Израиль плод колониального заговора, навязавшего им гражданство еврейского государства. Они не идентифицируют себя с символами этого государства и его идеалами, несмотря на право выбора в Кнессет, с их точки зрения, они живут под оккупацией.

У нас говорят об оккупации как о ясном термине, вторая сторона расширяет его до абсурда: любая власть немусульманина над мусульманином — это позор. Ислам берет это из восприятия себя как высшую из религий и наций, но мир думает, что речь идет о борьбе против «оккупации». Само существование еврейского государства на Ближнем Востоке — это палец в глазу ислама и арабов. Помните квартал в Тель-Авиве, в отношении которого мы искали арабского лидера, который признает наше право на этот квартал? Даже если бы миллионы евреев собрались в том квартале, он бы определялся арабами как находящийся под «оккупацией».

Когда Абу-Мазен говорит «мир смелых» или «справедливый мир», он не говорит об «оккупации» 1967 года. Попробуйте найти арабского лидера, готового заявить, что «оккупация» началась тогда. Большинство скажут, что это началось в 1948г. с созданием государства Израиль, а остальные будут говорить об окончании Первой мировой войны и даже о начале сионистской алии. Послушайте их речи, почитайте учебники, посмотрите СМИ, послушайте проповедников в мечатях, почитайте хартии ООП и Хамаса и «документ перспективы» израильских арабов: «справедливый мир» — это стирание государства Израиль с карты тем или иным способом. Это единственная справедливость с их точки зрения.

9. Мы живем не по милости арабов региона или народов мира. Еврейский народ вернулся домой, на земли своей Родины — в Иудею, Самарию и главное — Иерусалим. Народ не является захватчиком и оккупантом в своей стране.

Арабы (и ультралевые) сравнивают нас с крестоносцами, вторгнувшимися сюда в конце 11 века и правившими здесь 200 лет.

Историческая правда заключается в том, что и мусульмане — чужеземные интервенты, прибывшие сюда в 7 веке и навязавшие свию религию и язык народам региона. Несмотря на их присутствие, эта страна никогда не была мусульманским центром. Она не считалась отдельным государственным объектом при чужих властях. Отдельной страной она была только при еврейском суверенитете.

10. Нет волшебных решений. Выбор не между двумя будущими возможностями. Мы находимся на земле наших праотцев. Тут находятся и другие, они рассказывают противоположный нарратив.

Борьба с их ложью — это тоже часть войны за страну. 50 лет прошло с тех пор, как мы вернулись на земли, о которых мечтали в снах в галуте. Что такое 50 лет в жизни нашего древнего народа? Разве наше положение сейчас хуже, чем при возрождении государства? Подумайте об ужасных годах первой половины 40-х годов и о возрождении государства во второй половине 40-х.

Подождем еще 70 лет, даже 50. Еще одна волна репатриации уже близка. Вместе с начавшимся ростом рождаемости среди традиционной и светской еврейской общественности это изменит демографию. И география региона изменится вследствие процессов, свидетелями которых мы являемся. Надо полагать, что и Европа изменится вследствие «переселения народов».

Можно оставить часть работы следующим поколениям. Если есть что-то, что мы выучили в течение тысяч лет существования нашего народа, то это скромность перед историей и терпение по отношению к ней. Лишь изредка мы должны были принимать решения, как, например, во время провозглашения независимости. БОльшую часть времени мы медленно шли по тернистому пути поколений и ожидали, что процессы созреют. Мы научились остерегаться ложных мессий, обещающих немедленное освобождение и мир сейчас.

Составитель Псалмов учил:

«Сказал я в поспешности своей: все люди лживы» (116:11) Не только терпение требуется нам, но и вера. Если будем помнить откуда мы пришли, то сумеем вычислить наш дальнейший путь.

Источник на иврите — Исраэль а-йом

Перевел Яков Халфин — МАОФ

Июнь 2017

Оцените пост

(голосовало: 12, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться