Арье Барац
«И вот, хорошо весьма» — это Царство Небесное (Царство Израиля). «И вот, хорошо весьма» — это Царство Рима. Ибо Царство Рима хорошо весьма, потому что отстаивает права творений.
Берешит Раба (9:13)
Долой демократию?
Пожалуй, ничто не дается нашему интеллекту с такой легкостью и одновременно не сопровождается такими трудностями, как противопоставление Откровения Умозрению, как столкновение традиции иудаизма с основами западной цивилизации.
«Фундаменталисты» и «либералы», с легкостью распределив роли, разыгрывают нелепую сцену, известную из полюбившейся Канту поговорки древних: один козла доит, а второй решето подставляет.
Это занятие значительно упростилось после обамовской восьмилетки, небывалым образом скомпрометировавшей свободное общество и его способность «оставаться за взрослого».
В самом деле, сегодня уже не только многим религиозным евреям, но и по меньшей мере половине светских европейцев требуется доказывать, что демократия — это не «Обама и Компани», а их оппозиция, что наступающая под семицветным стягом «толерантность» — это не расширение «гражданских свобод», а их демонтаж, начало которому было положено еще в пору Холодной войны.
Вадим Давыдов в статье с характерным названием «Некуда бежать» пишет:
«Невероятное по масштабам и с трудом поддающееся осмыслению по интенсивности воздействие идеологической машины СССР привело к тому, что гуманитарные кафедры ведущих западных университетов оказались в буквальном смысле слова приватизированы марксистами всех мастей…
и вот уже ни один гуманитарный специалист не может получить докторскую степень, не оснастив свои труды марксистскими завитушками, — а уж о том, чтобы получить преподавательскую кафедру и возможность влиять на податливые умы пытливой молодёжи, и речи не может быть…
И вот уже выкормыши розовой и откровенно красной профессуры оказываются в большинстве буквально везде — в прессе, в школе, в корпоративном консалтинге, в искусстве и даже в среде естественнонаучных работников!..
Происходит — на наших глазах — по сути дела, уже произошла — подмена просвещения индокринацией. Сегодня обрести диплом об образовании — в какой угодно области — без того, чтобы не получить прямо в мозг укол безумных теорий о всеобщей равнозначности культур, о безусловной одинаковости всех людей и т.п., просто-напросто невозможно. Катастрофа случилась: специалист любого профиля в гуманитарном, общеобразовательном плане является продуктом левых идей».
Эту оценку прекрасно иллюстрирует следующее свидетельство американского публициста Марка Зальцберга:
«С детского сада и до университета детей воспитывают крайне левыми либералами и социалистами. С пятого-шестого класса дети тренируются в произнесении политических речей социалистического содержания.
Четырнадцатилетний сын моих друзей яростно кидался на меня, старого университетского преподавателя, когда я говорил о том, что государство не должно содержать миллионы здоровых бездельников вместо того, чтобы заставить их работать. Он подолгу произносил бессмысленные речи о засилье капитала, о национализации частной собственности и угнетённом рабочем классе, не имея при том представления о тех школьных предметах, которыми положено владеть юношам его возраста…
Дочь моих ближайших друзей превратилась буквально в коммунистку, получивши образование в средней школе и в крайне либеральном Brandies University.
Похоже, что ничему кроме классовой ненависти этих детей не учили! А о морали и уважении к традициям эти “высокообразованные” люди и слышать не хотят! Они просто не знают, что это такое.
Свободу гомосексуалистам в пропаганде их образа жизни, свободу им же в усыновлении детей, признание гомосексуальных браков, почёт и уважение людям, хирургически меняющим свой пол… долой семью! Свободу порнографии, оргиям и неслыханному разврату! И всё это вовсе не из-за её приверженности к этому, а из принципа. Сама она вполне нормальная женщина. Но ничто, как она считает, не должно быть запрещено! Никакое безобразие! Ничто?
О нет! Следует немедленно запретить патриотизм, неприятие разврата, свободное предпринимательство и прежде всего, запретить самую возможность критиковать этих “свободолюбцев” и их социалистическую пропаганду. И вот практически вся наша пресса, все государственные школы и все вообще университеты стали рассадниками социализма, жестокой цензуры для противников его, и я, проработавши в университете почти 15 лет, всё время удостаивался кличек расист, консерватор, сексист, ксенофоб, исламофоб и прочих подобных. Мои коллеги-либералы, профессора гуманитарных предметов, перестали дружить со мной, узнавши о моих “реакционных взглядах”».
«Основой западной демократии, — продолжает Зальцберг, — вот уже более 200 лет была власть представителей большинства населения страны. Однако за последние 25-30 лет это представление о демократии претерпело глубокие изменения. К моменту сокрушительной для демократов победы Трампа стало окончательно ясно, что большинство избирателей демократической страной более не управляет. Восемь лет мы жили по принципам, совершенно чуждым традициям Америки и самому здравому смыслу. Нами управлял человек демонстративно не считавшийся с мнением Конгресса, управлявший страной при помощи указов и открыто презирающий американскую политическую и экономическую системы».
Но разве это повод для того, чтобы в подспорье покинувшему, наконец, Белый Дом патентованному «миротворцу» крушить «основы западной демократии» справа?
Задолго до Обамы, в ту пору, когда изменения политической и экономической систем США еще едва намечались, рав Меир Кахане в следующих словах противопоставил иудаизм западной культуре:
«Чем больше еврей осознает глубину пропасти, разделяющей тот иудаизм, которому он воздает неискренние почести, и либеральные западные ценности, которым он привержен до глубины души, тем больше его охватывает страх…
Как многочисленны и как глубоки различия между Торой евреев и нееврейской цивилизацией! Давайте посчитаем…
Либеральный Запад говорит о демократическом правлении, о власти большинства — иудаизм говорит о божественной истине, которая непреложна и не подлежит включению в избирательный бюллетень и, следовательно, гарантирована от ошибок большинства. Либеральный Запад говорит об абсолютном равенстве всех народов — иудаизм говорит о духовном статусе, об избранности еврея из среды прочих народов, об особых и исключительных взаимоотношениях между Богом и Израилем.
Либеральный Запад говорит о субъективной истине, о том, что никто не имеет права утверждать, что знает абсолютную истину — иудаизм говорит об объективной, вечной и известной истине, данной Богом на Синае.
Но самое главное отличие иудаизма и от либеральных, и от нелиберальных западных ценностей — это его понятие «ярма Неба»: принятие закона, ценностей и учений Бога как истины, без попытки оценить их с позиций человеческих знаний, точек зрения, страстей и т.д. Человек не занимается оценкой и анализом еврейских ценностей, представленных в Торе. Он не испытывает их, чтобы убедиться на основании своих собственных стандартов, что они приятны, справедливы, милосердны и добродетельны.»
Если отнести приведенные слова рава Кахане к кумачовому либерализму Обамы, то возражать на них не потребуется. Все так. Такой либерализм и иудаизм действительно несовместимы.
Однако к обамовщине западная цивилизация все же не сводится. И при всем том, что ущерб ей в последние десятилетия нанесен огромный, война отнюдь не проиграна. Ренессанс подлинной ответственной демократии вполне реален, и применительно к ней сопоставление, сделанное равом Каханой, при всей его общей справедливости, требует несколько оговорок.
Во-первых, в политическом плане «ярмо небес» претендует распространиться исключительно на Эрец Исраэль. А это значит, что на оставшихся 99,98% суши правление с помощью «избирательных бюллетеней» галахе никак не противоречит.
Во-вторых, «избирательные бюллетени» (наравне с прочими демократическими патентами по борьбе с коррупцией) в известных пределах вполне могут использоваться также и «государством галахи»;
в-третьих, в некоторых из приведенных тезисов вместо слова «иудаизм» вполне можно поставить «православие», «католицизм», «ислам» или любую другую «крепкую» веру,
в-четвертых, в отличие от прочих «крепких» вер иудаизм признает продолжающееся «сокрытие Лика», при котором «знание абсолютной истины» замутнено, и человеку «остаются лишь четыре локтя галахи» (Брахот 8).
И, наконец, в пятых: светские евреи, составляющие большинство граждан Израиля, квалифицируются галахой не как «эпикоросы», а как «похищенные младенцы», которым многие нарушения Торы не могут вменяться в вину, и свобода совести которых уважается. Иными словами, до того момента, пока Всевышний вновь не обратится к Своему народу через пророка, иудейская теократия может быть только конституционной.
По этим причинам иудаизм как раз вполне мирно уживается с демократией, и вменяемый иудей, возможно, единственный на земле верующий, который как раз никакого ужаса от сопоставления своей веры с подлинными западными ценностями не испытывает.
Да и как может быть иначе? Ведь подразумевающая Создателя демократическая власть — это совершенно корректное воплощение седьмой заповеди Ноаха — «учреждение справедливых судов», т.е. установление взвешенных законов, которые по учению мудрецов оказываются законами самой Торы («дина малхута дина»).
Из всех когда-либо практиковавшихся неевреями форм правления Божественным требованиям в наибольшей мере отвечает демократическая (пусть и нуждающаяся в последнее время в консервативной коррекции).
Что же касается веры в свою избранность, то она никак не мешает еврею чувствовать себя равным со всеми прочими людьми, поскольку это часть его собственного духовного наследия:
«Адам был создан единственным… ради мира между людьми, чтобы не говорил человек человеку: «Мой отец больше твоего» и чтобы выразить величие Пресвятого. Ибо человек чеканит много монет одним чеканом и все они похожи друг на друга. А Царь над царями царей отчеканил всех людей чеканом Первого Человека, но ни один из них не похож на другого. Поэтому каждый должен говорить: Ради меня создан мир». (Сангедрин 37.а).
Через христианство «нееврейская цивилизация» глубоко прониклась этим положением иудейской веры, и исключительно поэтому евреи оказались «до глубины души проникнуты либеральными западными ценностями».
Как бы то ни было, и в Израиле, и в странах рассеяния евреи обитают в смешанном духовном пространстве, в котором баланс «либеральной» и «теократической» составляющей неопределен. Только после того как будет восстановлен Сангедрин и возродится пророчество, можно будет сказать, что станется с тем свернувшимся в «четыре локтя галахи» иудаизмом, которому рав Кахане наравне со многими своими коллегами «воздают искренние почести».
И все же помимо «равенства всех народов», иудаизм действительно «говорит об избранности еврея из среды прочих народов»; а в Земле Израиля принципы демократии вроде бы вступают с «ярмом небес», с требованиями Бога, в определенную конфронтацию.
В самом деле, если распространение (консервативной) западной цивилизации на все 99,98% суши, согласно иудаизму, явилось бы благом, то иудейские теократические претензии на оставшиеся 0.02% поощряться этой цивилизацией вроде бы не должны.
Но разве не прав тогда рав Кахане, указывая на демократию как на экзистенциальную угрозу собственно еврейской государственности? При их лобовом столкновении — безусловно. Но вот только нужно ли их сталкивать? Кому на пользу эти петушиные бои? Если либеральный запад действительно «доит козла», то израильская сторона вовсе не должна подставлять решето, она должна указывать на ошибку. Вместо того, чтобы стравливать иудаизм с демократией как смертельных врагов, гораздо благоразумнее облечь свои религиозные притязания на Эрец Исраэль в правовую форму. Не национальные притязания — это уже было успешно сделано столетие назад, а именно религиозные.
Нам, разумеется, ни на минуту не следует забывать, что решения Лиги Наций, предоставившие еврейскому народу не только Западный, но и Восточный берега реки Иордан, остаются в силе. Однако поскольку национальные права в наш век вообще утратили былое значение, отстаивание сионизмом религиозных еврейских прав должно выступить на первый план.
Право евреев на заселение Иудеи и Самарии следует представлять не только как вопрос «безопасности», не только как вопрос национально-исторической справедливости, но в первую очередь как вопрос свободы вероисповедания.
В основе иудаизма лежит не просто выполнение заповедей, а их выполнение на территории Земли Израиля
«Вот уставы и законы, которые вам надлежит бережно исполнять в земле, которую дал Господь, Бог отцов твоих» Двар 12:1
При этом границы этой территории опять же точно определены Торой (Бемидбар 34.1-12). Таким образом, проживание евреев в любой точке указанной территории является таким же их естественным и неотчуждаемым правом, каким для христианина является чтение Библии, а для мусульманина совершение намаза. Это значит, что не только Израиль, но и любая другая страна — оккупируй она, не приведи Боже, Иудею и Самарию, — была бы обязана предоставлять евреям право в этих землях селиться.
Этот же подход справедлив и в отношении других спорных вопросов, в частности вопроса землевладения, так остро вставшего после того как израильские левые вознамерились снести около двух тысяч еврейских домов, построенных на якобы частных арабских землях.
Отстоять столь масштабные религиозные требования совсем не просто, путь в этом направлении долог, но важно знать: когда это требуется, западные демократии прекрасно умеют входить в положение религиозных учений и проникаться их интересами.
По святым местам
Вопрос правового места галахи в рамках демократического государства обширен и многогранен, но с особой ясностью он высвечивается в аспекте статуса «святых мест», которые часто оказываются в очень особенном, чтобы не сказать привилегированном положении.
Подпадая в широком смысле под определение «частного владения» и в правовом плане вроде бы сильно не выделяясь, «святые места», «священные территории» в тоже время имеют во всем мире особенный статус. Суверенитет религиозных владений ниже государственного, но все же выше собственно частного.
Везде и повсюду на территориях, считающихся какой-либо религией «священными», действуют иные законы и это никому не кажется каким-либо нарушением демократических норм.
Даже коммунистический Китай не решается вмешиваться во внутреннюю жизнь высокогорного буддистского города-монастыря Ярхен, насчитывающего 10 000 монахов, и занимающего 26 гектар.
В любом монастыре жизнь течет по его специфическому уставу, и все монастыри полностью или частично ограничены для посетителей. Возьмем к примеру Картезианский монастырь Гранд-Шартрёз (Франция), в котором монахи ведут строго уединенную жизнь.
Они встречаются вместе только на богослужениях, а остальное время проводят в своей келье. Раз в неделю монахи прогуливаются парами вне монастыря. Посетители в Гранд-Шартрёз не допускаются, и для любопытных сделан специальный музей, воспроизводящий монашеский быт. Кому музея недостаточно, может посмотреть трехчасовой документальный фильм «Великое безмолвие».
Монастырь этот невелик. Он занимает меньше гектара. А, например, располагающийся на 18 гектарах цистерцианский монастырь в Любёнже (Польша) за всю свою историю стал частично открываться для посетителей только с 1996 года.
Монастырь Санта-Катарина в Чили, представляющий собой целый город с шестью улицами, был открыт для посетителей в 1970 году из-за отсутствия средств для ремонтных работ. В собственно монашескую часть посетители не допускаются и поныне.
Буддистский монастырь на Тайване «Гора огня Будды» занимает 30 гектаров. В 1997 году он был полностью закрыт для туристов. Посещения возобновились лишь через три года после специальной просьбы президента страны.
Уместно отметить, что при этом некоторые монастыри владеют весьма обширными территориями. Так Айнзидельнский бенедиктинский монастырь имеет 1058 гектаров леса, раскинувшегося по две стороны от австро-швейцарской границы. А цистерианскому монастырю в Цветле принадлежит 2500 гектаров лесных угодий и 35 гектаров виноградников. Винные подвалы и сад открыты для посетителей, но сам монастырь лишь очень ограниченно.
Но особенно по своим размерам выделяется православный Афон, именуемый в системе административных районов Греции «Автономное монашеское государство Святой Горы». Это самоуправляемое сообщество 20 православных монастырей, в которых насчитывается более двух тысяч монахов.
Протяженность Афонского полуострова около 60 км, ширина — от 7 до 19 км. Общая площадь — 335,637 км². А ведь на всей этой территории действуют особые законы, признаваемые в качестве автономных демократической Грецией.
Полуостров Халкидики, одним из ответвлений которого является Афонский полуостров, славится своими пляжами. Со всего мира съезжаются сюда туристы. Однако на пляжах Афона вы не увидите купальщиков. Тем более, не увидите вы на них купальщиц: женщины являются персонами нон грата на всей территории Государства Святой Горы.
В этом перечне, разумеется, невозможно не упомянуть и о Ватикане, располагающемся всего на 44 гектарах, но при этом представляющем собою суверенное государство.
Наконец, в связи со всем сказанным уместно отметить, что индейские резервации США в правовом отношении являются полноценными Штатами. Иными словами, в федеральное демократическое государство включены государства с ограниченным суверенитетом, которые управляются не законами «либеральной западной цивилизации», а законами (в том числе и землевладения), коренящимися в традиционных племенных верованиях. Причем и в территориальном отношении некоторые резервации вполне тянут на государство: из приблизительно 300 резерваций 12 имеют площадь больше чем у штата Род-Айленд (3144 км²), и 9 — больше чем у штата Делавэр (5327 км²), а ведь это уже площадь Иудеи и Самарии (5878 км²)!
Итак, мы видим, что для западной демократии не составляет проблемы, когда управление какими-то территориями осуществляется на сакральных, а не демократических принципах. Тем более это должно касаться Израиля, земли, за которой повсеместно закреплено имя «Святой» («Holy Land»).
Законы «Монашеского государства Святой Горы» разрабатывались людьми, пусть даже людьми, как они считают, осененными Святым Духом.
Законы Торы были даны через пророка самим Богом и то, что Святая Земля в 80 раз больше Афонского полуострова, не повод для того, чтобы отказывать ей в адекватном статусе и управлении. Причем, в конечном счете даже не существенно, верят ли народы в Богоданность и вечность Торы, или не верят, существенно, что такова вера иудеев, и ее права должны быть соблюдены.
В аспекте так называемого арабо-израильского конфликта это, как минимум, означает, что план двух государств для двух народов является неприемлемым, как неприемлемо и создание двухнационального государства.
Насколько я понимаю, в этих словах не содержится никакой политической ереси.
Таков исходный план Ликуда относительно «палестинской автономии». Арабские жители Иудеи, Самарии и сектора Газа, согласно плану Бегина, должны были быть не гражданами «второго сорта», а гражданами Египта и Иордании.
Мне могут возразить, что в таком случае и исламу следует воздать по его вере. Но ислам видит своим «святым местом» всю планету, на которой прочие религии либо упраздняются, либо дискриминируются. Джихад не может быть репрезентирован в правовой форме, в то время как принципы Торы как раз способны резонировать с демократическими нормами, подготавливая тем самым эпоху «наполнения земли знанием Господа, как полно море водами» (Иешайя 11:9).
Март 2017
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 4,80 из 5)
Загрузка...
