Посетила меня странная мысль: человек измеряется не тем, что он есть, не тем, что он в себе накопил-утратил — а тем исключительно, чему он предан.
Удивительное это слово: «предан»! Если другими — то это от «предательство», «измена», «подлость». А если самим собой — ведь не едино же, конечно, аракчеевское «без лести предан», на которым кто только не потешался… ибо глупо быть преданным человеку, даже царю. Но — преданным можно быть идее, вере, деятельности… Такая преданность от «достоинство» и «свобода» — если, конечно, сами предметы преданности с оными совместимы. Человек, искренне преданный, не назначал себе рабство,- но он сам выбирает, чему посвятить свои часы, свои мысли, свои усилия.
Конечно, единственно достойная человека преданность — это преданность наивысшему и наибольшему, это преданность абсолютному: добру, правде, мудрости… Преданность Б-гу. Но если копнуть многие наши преданности — они-таки об этом, не правда ли?
Наш гость, стихами которого я с вами периодически делюсь, предан поэзии. Он просто ею размышляет, осознаёт, переживает… Не всегда его поэзы шедевральны, не всегда они — открытия… а скажите, все ваши слова и мысли — это эпохальные открытия? Но, когда достойный человек правдиво ими живёт — всегда наберётся, перефразируя Цвейга, стопочка «Звёздных часов человека».
Шлите нам стихи на майл: ayudasin@gmail.com
Не задолжай судьбе редакцию
Сонет
Поиграл со смертью в кошки-мышки
И пока что выиграл себя.
Хорошо – подобные делишки
Разрешает всё еще судьба.
Только помни, что она на ранней
Стадии, где можно поиграть;
И пойми, что эти испытанья
Появились в жизни не вчера.
Всё на месте в череде событий,
Но у игр известен некий срок.
Так что без соблазнов и наитий
Редактируй эту пару строк.
Чтоб не зря строптивая судьба
Положилась в чем-то на тебя.
* * *
Ритм и рифма – какая прелесть. –
И стихи потекут опять!
Удовольствие…– не измерить;
Удовольствий…– не сосчитать!
По Б-жьему замыслу
Преамбула
Пропустил передачу –
Написал пару строк.
Вот с какой незадачей
Потягаться не смог…
Никак не перейду на Фаренгейты,
Всё так же сводку в Цельсиях ловлю;
Как не могу накушаться спагетти,
Но вермишель по-прежнему люблю.
Ну, что поделать? В ногу с молодежью
Теперь уже, конечно, никогда.
И даже мысль охватывает дрожью,
Когда свои припомнятся года.
А то еще вонзится, как заноза,
С утра уже начавшаяся боль.
Она пока, конечно, не угроза,
Но у нее не радостная роль.
А впрочем – ладно! Небо ярко-сине,
Играет солнце юным шалуном.
И сладко, как варенье из малины,
Сегодня в сердце слабеньком моем.
Ведь я живу – и пусть года тревожат,
Но я сегодня выиграл войну,
И ничего препятствовать не может
Тому, что снова песню протяну.
Она войдет в мои сто сорок книжек
И угнездится на странице в них.
А вы, друзья, садитесь-ка поближе
И продолжайте чтенье строк моих.
Я расскажу, что с нами приключилось
За много лет, что жили там и тут.
Как до того, что нынче, докатились,
Куда маршруты завтра приведут.
А вы решайте, что сегодня делать;
Свои советы я уже сказал.
Пусть каждый добивается умело
Того, о чем с рождения мечтал.
Быть может, мир тогда угомонится,
Предначертанью веря своему.
Пусть светлый Б-жий замысел свершится,
А мы поможем замыслу тому.
День Холокоста
Все сто двадцать лет судьбы
Я несу мои гробы.
Вон там отец горит, а это – дед;
Всю жизнь во мне пылают эти печи.
И даже свечи – нынешние свечи –
Огни от тех позорно-страшных лет.
Прощенья нет. Тому прощенья нет.
Хотя мой век уже почти что прожит.
Всю жизнь горит мой седовласый дед
И рядом с ним отец сгореть не может.
И я горю – и мне спасенья нет;
Слеза сожгла последнюю ресницу.
И это всё – поверьте мне! – не снится,
Мой Холокост – мои сто двадцать лет.
Уйти нельзя, чтоб не забыл никто
У тех печей толпящийся затор
Земля моя великая
Сонет
Океан увидеть с новой точки –
Он и здесь такой же голубой,
И гуляют солнечные строчки
По его поверхности нагой
Вместе с каждой новою волной.
Где-то пароходы машут дымкой,
Как платочком женская рука.
Из-за горизонта невидимки
Выплывают мягко облака.
Да, всё то же – те же самолеты,
Словно чайки вынырнув вдали,
Совершают сотни перелетов
Между континентами земли.
Я полвека не видал такого
Страстного величия земного.
Только детки
Сонет с преамбулой
Ах, какая боль! Какая
Боль какая у меня!
Что мне делать – я не знаю
Средь ликующего дня?
Не помогут мне таблетки,
Даже если горсть запью.
Только маленькие детки
Утоляют боль мою.
Голова – пополам, ноги – надвое.
Всё истерзано болью такой,
Что ничто уже в жизни не радует,
Даже радуга над головой.
Только внучки – созданья сердечные –
Хоть на миг забегают в глаза,
И судьба в тот же миг рассекречена,
И счастливая в сердце слеза.
Как бы я одолел все жестокие,
Нетерпимые в жизни года,
Если б внучки мои темноокие
Не остались со мной навсегда?
Только ими сегодня храним,
Всем обязан действительно им.
* * *
И я еще, может, поспал бы,
но надо идти на работу
К любимой, как солнышко, внучке,
погладить головку ее;
Сказать, что деревья проснулись
и шепчутся листья о чем-то;
И птицы пропели Вивальди –
скрипичное скерцо своё.
О дереве любимом
Сонет
Как веер гигантский, сегодня оно,
Любимое дерево, смотрит в окно.
А где-то пятнадцать и более лет
Оно только-только встречало рассвет.
Встречало и нежилось в первых лучах,
А зелень кипела уже на ветвях.
И нынче, чуть выйдя на новый рассвет,
Спешит передать свой зеленый привет,
И птиц завлекает на ветви свои,
А мне посылает признанье в любви.
И я бесконечно в сей образ влюблен,
Поскольку давно понимаю закон
Великой природы на нашей земле
О воздухе чистом в зеленом тепле.
Сонет о жучьем скрипе
Вновь август и жуки какие-то настырно
Заводят хор своих скрипучих голосов.
И кажется тогда, что над землей всемирно
Плывет в октаве дня неповторимый зов.
Весь день в глуби листвы разносятся рулады,
То замолкая, то распевшись вновь и вновь,
Не требуя ничьей за музыку награды,
Признаний никаких за звонкую любовь.
Я каждый год их жду и вечно удивляюсь,
Где прячутся они, скрывая облик свой.
И, принимая их, опять не понимаю,
Кто это и о чем пирует над землёй.
У жизни столько форм и каждый обречен
Не всё узнать, хотя немало знает он.
Формула счастья
Сонет
Напишу пару новых сонетов,
Коль свободен я пару часов.
Для меня удовольствие это –
Собирать сочетания слов.
Нервы связаны с мыслью и сердцем,
А душа, улетев в небеса,
Погружается в милое детство
На такие ж свои два часа.
Разливается счастье по телу,
Подуставшему боли терпеть,
И приветствует редкое дело –
Через мир на себя посмотреть.
И увидеть, что ты не напрасно
Вывел формулу: счастье – в прекрасном.
На улицах земли
Сонет
Хочу гулять по улицам Земли,
Моей Земли – такой родной планеты,
Где по морям шагают корабли
И Ной в горах Ковчег запрятал где-то.
И ищут все, чтоб подтвердить Потоп,
Чем уничтожил Б-г всё поколенье;
Лишь пощадил по паре на развод
Да глупое моё стихотворенье.
Оно пример, чего достигли мы
В развитии духовного блаженства,
Куда пришли от глупой кутерьмы
До нынешнего взлёта совершенства.
И продолжаем как-то этот путь,
Чтоб вновь Ковчег запрятать где-нибудь.
* * *
Мой опыт с двадцати пяти
До нынешних…О Боже!
Мне страшно их произнести –
А век еще не прожит.
Мне страшно испугать года –
Осталось их немного.
Но не спешу я никуда
С проложенной дороги.
Еще немного поживу
И воздух поглотаю,
Ботинок парочку порву
И строчки послагаю.
Как это весело шагать
И строчки новые слагать!
Се – жизнь; и в деле этом
Прекрасно быть поэтом.
* * *
Если Б-г не дал чего-то,
Значит это не найдешь. –
Для высокого полета
Только Б-жий дар хорош.
Подготовил Арье ЮДАСИН
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
