В январе умер Азарий Мессерер. Умер друг. Когда умирает такой друг, умирает часть тебя самого. И мне трудно представить себе мир без Азарика.
Он прожил счастливую жизнь. Судьба наградила его знакомством и родством с интересными и выдающимися людьми нашего времени.
Азарик — из семьи знаменитых талантов. В прошлом поколении это были великие танцовщики Суламифь и Асаф Мессереры, актриса Рахиль Мессерер (мама великой Майи Плисецкой), музыковед Раиса Глезер (мама Азария). В нашем поколении – Майя Плисецкая, Борис Мессерер, Азарий Плисецкий.… Но принадлежность к семье знаменитостей не испортила Азарика. Не поселила в нём высокомерия и самовлюблённости.
Он был счастливым человеком, потому что счастье – это любовь людей и любовь к людям. Азарик любил людей, и люди его любили. Его нельзя было не любить, этого скромного, интеллигентного, голубоглазого человека. Азарика любили все, кто его знал — будь это многолетняя дружба или поверхностное знакомство. Его любили за доброжелательный, мягкий характер, за его открытость, за духовное богатство и готовность делиться с людьми этим богатством. О своих знакомых и малознакомых он всегда говорил с теплом и уважением. Я не помню, чтобы он не то чтобы злословил – просто плохо отзывался о ком-либо.
Был он блестящим очеркистом. Писал об интересных людях – о тех, с кем встречался, и о тех, с кем дружил, о своих знаменитых родственниках и о тех, кто жил в минувших столетиях. В конце жизни, будучи уже смертельно больным, он выпустил великолепную книгу очерков, как бы подводящую итог его творчества. Вот что сказал о ней музыковед и писатель Владимир Фрумкин:
— Автор этой удивительной книги, поражающей разнообразием тем, имён, культур и эпох, — один из моих самых любимых очеркистов, пишущих по-русски. В его рассказах о людях и о себе я больше всего ценю благородство мысли и тона – истинную интеллигентность, столь редкую в наше время.
И вот я смотрю на сохранившиеся у меня фотографии Азарика, и сердце моё сжимается. Эти – летопись нашей тридцатипятилетней дружбы. Вот мы в Бостоне, в Нью-Йорке, на Кейп-Коде, в Оттаве, в Лондоне, у меня дома в Нью-Джерси… Люди умирают, а фотографии остаются. И с ними навсегда остаётся память. Говорят, что человек, ушедший из этой жизни, продолжает жить до тех пор, пока о нём помнят. Если это правда, то Азарик будет жить очень долго…
Александр МАТЛИН
О себе
Я родился в Москве 18 мая 1939 года. Между прочим, в тот же день и в том же роддоме на Арбате, спустя 24 года, родилась моя дочь Алиса. Отца, Эммануила Мессерера, горного инженера по специальности, я не помню. Мне было два года, когда он погиб, дежуря на крыше дома во время бомбежки. Дом этот находился напротив детской больницы имени Филатова, и фашисты явно метили в нее. Отец должен был хватать щипцами зажигательные бомбы и бросать их в бочки с песком, но та бомба была фугасной. На следующий день в развалинах дома Асаф и Александр Мессереры откопали кисть своего брата. Ему было 30 лет. Недавно я привез из Москвы портрет их старшего брата Азария Мессерера (Азарина), актера МХАТа –2, в честь которого меня назвали. Он был подарен отцу в 1929 году с трогательной надписью и висел над роялем в квартире разбомбленного дома, так что на нем видны порезы от стекла и штукатурки. Сам рояль, как ни странно, уцелел – его прикрыла дверь, прилетевшая во время взрыва из коридора. Это был прекрасный «Бехштейн», купленный родителями в рассрочку, так что большая часть их зарплаты уходила на выплату долга. Уезжая в эвакуацию, мать решила оставить его в консерватории, казалось бы, самом надежном месте. Но по возвращении ей сказали, что рояль пришлось пустить на дрова во время лютой, голодной зимы.
Эвакуацию я с мамой провел в Оренбурге, ее родном городе, где она ребенком стала выступать в концертах как пианистка. Ее талант оценил нарком просвещения Анатолий Луначарский и дал ей рекомендательное письмо в Московскую консерваторию, куда она поступила в 15 лет. Она училась в классе Александра Гольденвейзера и его ассистента Григория Гинзбурга, а закончив фортепианный факультет, поступила на факультет музыковедческий, чтобы приобрести вторую специальность. Мама, Раиса Глезер, стала известным лектором-музыковедом, заслуженным деятелем искусств России. Даже в 70 лет она продолжала активно работать, а умерла от несчастного случая: ее укусила в шею пчела, и она задохнулась. Медсестра в Доме творчества композиторов в Рузе, где отдыхала мама, не знала, что анафилактический шок снимается простым уколом.
Я поступил в Центральную музыкальную школу, в класс Татьяны Кестнер, воспитавшей первоклассных пианистов, таких, как Андрей Гаврилов и Андрей Петров. Учеников у нее было много, в основном вундеркинды, к которым я не принадлежал, и мне приходилось часами дожидаться очереди, что расхолаживало. Мама решила перевести меня в простую районную музыкальную школу, где преподавала Софья Николаевна Ростропович, у которой она училась в Оренбурге. Софья Николаевна называла меня своим музыкальным внуком и нередко просила сына, Мстислава Ростроповича, позаниматься со мной перед очередным концертом.
Одновременно я учился в общеобразовательной школе ¹135, считавшейся образцовой. Эту школу закончило немало известных людей, но она также получила скандальную известность из-за «Плесени», статьи в Правде, где описывалось убийство одного из школьников его богатыми одноклассниками, посещавшими Коктейль-Холл на улице Горького. Они учились лет на 7 раньше меня. Перед поступлением в эту школу я снялся в фильме «Пятнадцатилетний капитан», в котором участвовали знаменитые актеры: Астангов, Абдулов, Ларионов и другие.
Закончив школу с серебряной медалью, я старался выбрать такой вуз, который можно было бы сочетать с серьезными занятиями музыкой – в то время брал уроки у прекрасного педагога Бориса Яковлевича Вайншенкера. В свое время он успешно конкурировал с Горовицем в классе Блюменфельда в Киеве. К сожалению, я просчитался, поступив в Институт иностранных языков, так как в этом заведении занятия проходили, как в школе: ежедневно надо было выполнять дома массу упражнений, так что времени на фортепиано не оставалось. Хорошо хоть, что по совету учителя, готовившего меня в ВУЗ, я выбрал педагогический факультет, а не переводческий: впоследствии, при получении американской лицензии, я легко получил кредиты за педагогические предметы. Между тем, в СССР я ни одного дня не проработал школьным учителем, если не считать институтскую практику.
После окончания института я стал журналистом, поступив на радио, в редакцию вещания на Англию. Конечно, вещание это было пропагандой, но, к счастью, в качестве корреспондента я мог брать интервью у выдающихся деятелей культуры и науки Англии и Америки, приезжавших в Москву, а также писать очерки о разных городах и республиках СССР, в которых я побывал.
Проработав на радио 12 лет, я в 1974 году перешел в газету «За Рубежом», а через два года поступил в молодежный журнал «Ровесник», где продолжал публиковать интервью с известными людьми, например, с Арамом Хачатуряном, английским композитором Бенджамином Бриттеном, американской актрисой Эллен Берстин.
Я ушел из журнала за год до подачи заявления на эмиграцию, чтобы не пострадали мои коллеги. В течение почти 4 лет я находился в отказе и участвовал в демонстрациях, голодовках с требованиями свободы выезда из страны. В конце концов, в 1981 году моей семье были выданы визы, и мы эмигрировали в США.
Еще в Италии я получил приглашение от Эдуарда Тополя из русскоязычной радиостанции в Нью-Йорке, так что мне удалось начать работать буквально на следующий день после прибытия в Америку. Некоторое время я синхронно переводил с английского бюллетени новостей, работая на пару с известным журналистом Владимиром Козловским. Между прочим, его мама преподавала литературу в моей московской школе.
Через несколько месяцев после эмиграции я сдал экзамены на лицензию преподавателя английского языка для иностранцев и стал работать в старших классах американской школы. Со временем мне удалось получить еще две лицензии, так что, помимо английского языка, я в течение 20 лет преподавал американскую историю и русскую литературу. В бруклинской школе FDR я организовал шахматную команду, которая выиграла чемпионат на первенство штата Нью-Йорк и заняла пятое место в первенстве США.
В Америке, к удивлению моих московских друзей и родственников, я стал «вечным студентом». Учился по вечерам, продолжая работать, так что у меня ушло более десяти лет на то, чтобы получить в Нью-Йоркском университете сначала степень магистра, а потом степень доктора в области средств массовой информации. Учиться было трудно: пришлось пройти не менее двадцати пяти курсов и сдать огромное число экзаменов, чтобы заработать необходимые для докторской степени кредиты. Однако учеба мне очень нравилась – главным образом потому, что моим руководителем был выдающийся ученый и писатель Нил Постман. Летом, во время школьных каникул, я читал лекции в различных университетах: в Бостонском, Дартмутском, Хофстра, Туро, в Нью-Йоркском (NYU), где сочетал преподавание с учебой, а также в Туро-колледже, где преподавал американскую и английскую литературу.
В Америке я напечатал немало статей в журналах на английском и русском языках. Некоторые из них – на научные темы, другие носят мемуарный характер. Музыка остается моим главным хобби. Я брал уроки у прекрасного пианиста Джеффри Бигеля, завоевавшего Первую премию на международном конкурсе имени Маргариты Лонг в Париже, и участвовал в концертах Нью-Йоркского фортепианного общества. Несколько лет назад я дал концерт в память мамы в Московском музее Скрябина.
В мае 2016 г. вышла моя книга «Я разговариваю с ними» из 44-х очерков. Герои моих очерков – люди не выдуманные. С некоторыми из них я продолжаю встречаться и разговаривать по телефону, тогда как с другими личностями, бесспорно выдающимися, я встречался только в связи с интервью для радио или журналов. Но, как писал Иммануил Кант, наша готовность оценить красоту зависит от «состояния нашего ума в данный момент». Только сейчас, в преклонном возрасте, прочтя мемуарные книги и письма этих великих людей, я понимаю, как много упустил, и мысленно задаю им те вопросы, которые мог бы задать много лет назад. Наконец, третья группа героев моих очерков – это гении, принадлежащие истории. Я пытаюсь связать их творчество с событиями моей личной жизни.
Помимо очерков о людях, я поместил в эту книгу путевые впечатления от поездок в несколько стран, а также заметки, связанные с моей педагогической работой.
Азарий Мессерер
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
