«Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.»
В жизни каждого из нас время от времени наступают дни, когда надо выбирать свой путь. Для этого вовсе не обязательно выезжать во чисто поле и добираться до развилки трех дорог, да и не факт, что на перекрестке том будет возвышаться камень со знакомыми с детства словами: «Направо пойдешь — головы не снесешь. Налево пойдешь — коня не сбережешь. А прямо пойдешь — назад не воротишься.»
Впрочем, и без того ясно, что принятое в те дни решение определило дальнейшую судьбу на многие годы, отделяющие нас от следующей такой развилки.
Когда-то давно Саша Вольфман почти одновременно принял два ответственных решения: женился и подал документы на выезд из Советского Союза; к тому времени, когда они с женой получили разрешение покинуть страну, как раз родился второй ребенок. Можно сказать, что это обстоятельство оказалось решающим при выборе пункта «б», поскольку Саша мечтал о Калькутте, а жена его — о Париже. Почему Калькутта? Очень просто: десять лет он изучал йогу по книгам, изданным в буржуазной Латвии, и хотел наконец-то поучиться этому не теоретически, а на практике.
Но ничего не поделаешь: новорожденному малышу семь дней, старшему чуть больше года, и семейство Вольфман волей-неволей отправляется в Израиль. Почти все сведения об этой стране были почерпнуты из писем одной живущей в Бней-Браке знакомой (далекого от религии человека). И потому в аэропорту Саша попросил чиновников распределить их в место, удовлетворяющее двум требованиям: во-первых, поближе к морю и Тель-Авиву, а во-вторых, подальше от религиозных районов.
Как часто бывает в жизни, исполнение желания ничего, кроме разочарования, не принесло. В Ашдоде в те времена было много выходцев из СССР, однако по-русски они говорили с большим трудом. Сашины дети вместо иврита начали осваивать грузинский, а сам он в один из дней взял с собой несколько бутербродов и поймал на шоссе попутку в Иерусалим. Там, весьма приблизительно представляя себе, что ищет, забрел в Старый Город и незаметно дошел до Котеля (Стены плача, ивр.).
— Саша, а какова все же была цель того путешествия?
— Я хотел найти кого-нибудь, кто объяснил бы мне, что такое Тора.
— Из каких побуждений?
— На тот момент я знал только то, что Тора — это основа трех мировых цивилизаций, поэтому было интересно узнать побольше.
— И как, удалось?
— В Старом Городе почему-то решили, что я ищу наркотики. Может быть, потому что на мне была украинская рубашка с вышивкой. А когда подошел к Котелю, захотел помолиться, но не знал, как это делается, не умел. Тут ко мне подошел парень, предложил зайти в иешиву «Двар Иерушалаим» («Слово Иерусалима», ивр.) для выходцев из России. Пришли мы туда, смотрю — сидят приятные интеллигентные ребята, учатся. Тогда еще жив был рэб Ицхак Зильбер, он руководил русским отделением иешивы, давал уроки. В результате я целый месяц мотался на попутках из Ашдода в Иерусалим и обратно, потом сняли квартиру и переехали всей семьей.
Наверное, в то самое время или, может, чуть позже Саша Вольфман начал превращаться в Шмуэля, а потом и в рэб Шмуэля Вольфмана, переписчика святых текстов, ведущего очень нетрадиционный для человека этой спокойной сидячей профессии образ жизни. Не пожелав воспользоваться полагающейся ему как студенту иешивы отсрочкой от службы в армии, он отслужил «от звонка до звонка» и потом регулярно посещал армейские сборы, основал незадолго до утраты Синая новое поселение — Шират hа-ям. Именно он написал первую сефер Тору (свиток Торы, ивр.) на территории штата Флорида, он же написал сефер Тору для Пентагона. Он ездил в города распавшегося Советского Союза, где организовывал иешивы, школы и летние лагеря для детей. Работал и в бакинской иешиве — как раз тогда, когда вокруг шли настоящие бои, а с наступлением темноты начинались не затихавшие до утра перестрелки…
— Рэб Шмуэль, вашей биографии с лихвой хватило бы на нескольких человек и один приключенческий роман. А ведь работа сойфера — это кропотливый труд, требующий тишины и сосредоточенности, бухгалтерской дотошности и буквальной точности воспроизведения. Как вам удается сочетать в себе такие, на первый взгляд, несовместимые качества характера, как активность и любовь к приключениям, тяга к иррациональному, смелость, с довольно скучным, в общем-то, сидением за столом и копированием букв и слов?
— Дело в том, что сафрут для меня не только профессия, но и хобби. Я, например, знаю все существующие виды ктава (шрифтов, ивр.): 3 ашкеназских: литовский, хасидский и хабадский, сефардский. Когда я пишу, то вкладываю в каждую букву всю красоту мира — синеву неба и зелень травы, увиденные мной картины (в нерабочее время я часто хожу в музеи), все свое существо. Когда я писал сефер Тору во Флориде, ко мне все время приходили экскурсии — посмотреть, как работает сойфер.
— Не мешало это, не раздражало?
— Наоборот. Было время, когда мы в Израиле ходили в такие места, где людям можно было показать свою работу. И я чувствовал: зрелище рождения буквы на пергаменте что-то меняет в человеке, это огромное впечатление и для меня, и для тех, кто это видит.
— Саша, у меня осталось еще очень много вопросов, касающихся как самой работы сойфера, так и связанных с вашими произведениями. Я уверена, например, что наши читатели непременно захотят узнать, как получилось, что именно у вас заказали сефер Тору для Пентагона, да и ваше отношение к обычаю покупать сефер Тору вскладчину, по букве, будет небезынтересно им. Этот обычай ведь был возрожден не так давно Любавичским Ребе, а вы, насколько мне известно, не принадлежите к любавичским хасидам.
— Я, если говорить без ложной скромности, один из самых близких учеников раввина Зильбера. А он, хоть и принадлежал к так называемому литовскому, или миснагедскому, течению, по сути своей стоял вне всяких течений. Вы знаете, что он ездил к Любавичскому Ребе?
— Да, я слышала, что Ребе назвал его душой, не требующей исправления.
— Интересно. А я слышал, что Ребе про него сказал: «Вот это — настоящий хабадник!» Это мне рассказал сам рав Зильбер.
Во время нашей встречи речь шла об истории превращения молодого человека, воспитанного в лучших традициях советской еврейской семьи, в израильтянина, ортодоксального еврея, переписчика свитков Торы, мезуз и тфиллинов, не переставшего, однако, любить приключения и искать их. Так получилось, что свиток Торы для Пентагона написал именно он, Шмуэль Вольфман.
— Скажите, пожалуйста, для чего Пентагону понадобился Свиток Торы?
— В американской армии, в том числе и в Пентагоне, евреи служат и работают по найму. В армии, наряду с духовными лицами, других конфессий, имеются и военные раввины. Однако лишь одному из них разрешено носить бороду, остальные обязаны бриться. Свиток Торы на всю армию тоже один, и именно «бородатый раввин» разъезжает с ним с места на место. Остальные должны довольствоваться тем, что он навещает их время от времени, а затем отбывает в расположение других частей.
— А кто субсидирует покупку предметов культа?
— Частные спонсоры. Тот самый институт «Алеф», который заказал мне Сефер Тору в память о жертвах 11 сентября, субсидировал и свиток, написанный для Пентагона. Они же обеспечивают американских солдат-евреев тфиллинами и мезузами. Кстати, эти свитки написаны шрифтом (ктавом) Алтер ребе, то есть согласно хабадскому обычаю. Свиток Торы американской армии уже находится в синагоге в здании Пентагона.
— Саша, с какими чувствами и мыслями вы брались за работу для американской армии?
— Видите ли, я сам солдат, дослужившийся до офицерского звания, дважды награжден. Когда ко мне обратились с предложением выполнить этот заказ, мною овладели смешанные чувства. С одной стороны, Америка — наш союзник, с другой — в американской тюрьме в одиночной камере и неблагоприятных условиях содержится разведчик, провинившийся в том, что передавал Израилю жизненно важную для безопасности страны информацию. Для союза нужны две стороны. Союз, в котором одна из сторон должна шпионить за другой, чтобы попросту выжить, вызывает некоторые сомнения. Америка нам не хотела добровольно помогать информацией, а я должен изготовить для нее копию Торы — источника силы, света, благословения. И хотя мое искреннее желание состоит в том, чтобы Америка побеждала и ее граждане хорошо жили, прежде чем взяться за эту работу, я должен был как следует подумать.
— Какие же аргументы решили дело?
— Рассуждал я примерно так: Пентагон — это сила Америки. А Тора — источник любой силы. Поэтому в ходе работы я желал, чтобы переписанный мной свиток помогал американской армии, если та будет следовать его содержанию: Эрец Исраэль принадлежит евреям. Если же они не будут действовать в этом духе, то сила святой Книги будет направлена против их замыслов.
Кроме того, конечно, я положился на мнение обратившегося ко мне с этим заказом раввина. Я почувствовал, что, поскольку эта просьба была обращена именно ко мне, значит в этом есть предназначение, это мой вклад в борьбу с международным террором.
— Как вам все-таки удается сочетать в себе такие разные обличья: переписчика, работающего у себя дома, сидя за столом, и солдата, путешественника, основателя поселения?
— Расскажу вам одну историю. Когда я служил в армии, моя должность называлась машгиах кашрут, то есть ответственный за кошерность солдатской столовой части. Как-то раз оказалось, что на кухне нет никаких запасов, кроме мешка очень червивого риса, а солдаты утром должны вернуться с полевых учений, и их надо чем-то кормить. На кухне мне сказали: «Ну что поделаешь, придется приготовить как есть, не оставлять же ребят голодными!» Я ответил: «Дайте мне этот рис, и к утру, когда придет время готовить, вы получите его чистым!» Всю ночь я сидел и как проклятый перебирал этот рис, а наутро отдал его на кухню, после чего позвонил своему начальнику и сказал, что не хочу больше быть ответственным за кашрут. А вдруг я что-нибудь не заметил, пропустил червяка? Тогда мой начальник мне и говорит: «Вот такой, как ты, мне и нужен на этом месте! Такого я и искал, чтобы волновался, делал свое дело всей душой!» То же самое и с работой переписчика. Я знаю, что пока я волнуюсь, переживаю, боюсь ошибиться — все в порядке, а вот когда успокоюсь, перестану переживать, тогда дело плохо, пора менять специальность!
— Саша, мы говорили о том, что вы — ученик рава Зильбера…
— Да, и от него я научился терпимости, перенял убеждение, что главное — это соблюдение заповедей, не важно, под чьим флагом. Как-то со мной произошел забавный случай. Перед осенними праздниками позвонили мне из одного из тех городов России, где я работал во время перестройки: «Приезжай на праздники, нам срочно нужен шалиах цибур!» Вообще-то я никогда не исполнял такой должности, но отказывать не захотел. Что оказалось? Туда прибыл новый раввин, хабадник, а раньше там работал только раввин литовского направления. Община не захотела отдавать предпочтение ни тому, ни другому, поэтому вызвали меня. Я им сказал: «Да вы не понимаете, какое у вас счастье, что есть два раввина! Пользуйтесь обоими, дела на всех хватит!» И они послушались, вняли голосу разума. Теперь там работают оба эти раввина, и для обоих есть занятие. Зачем ссориться, когда можно жить мирно?
jewish.ru
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
