Еврейский Мир

Игорь Гиндлер

Политический ландшафт Америки состоит из трех уровней. На первом уровне существует объективная реальность – реальность фактов.  На втором уровне существуют два мифа – миф о реальности, созданный демократами, и миф о реальности, созданный республиканцами. Наконец, на третьем уровне находится миф республиканцев о мифе демократов и миф демократов о мифе республиканцев.

Реальность
Демократический миф о реальности	Республиканский миф о реальности
Демократический миф о Республиканском мифе	Республиканский миф о Демократическом мифе

В других демократических и республиканских странах (напомню, что в соответствии с Конституцией государственный строй США – федеративная республика, а не демократия) существуют, по крайней мере в первом приближении, такие же уровни, но имена двух главных оппозиционных партий будут другими. Примерный (подчеркиваю – примерный) водораздел проходит по линии левые (в США – демократы) – правые (в США – республиканцы), но и это с большой натяжкой, поскольку термины правые-левые значительно разнятся не только от страны к стране, но и зачастую в одной и той же стране в зависимости от времени.

Например, на заре Американской государственности две враждующие партии – Федералисты и Анти-федералисты – по крайней мере два раза меняли свою политическую ориентацию, переходя синхронно от левой к правой политике и наоборот.

Политические мифы третьего уровня (мифы о мифах «оппонентов», «других») как правило, принимают форму карикатур, анекдотов, насмешек или откровенного издевательства над «другими». Реальности третьего уровня психологически весьма комфортны (для «своих», «наших») и ориентированы партийными идеологами на создание негативного образа «других».

Приведу два хорошо известных примера. Демократы неоднократно публиковали карикатуры на президента Буша-младшего с характерными гитлеровскими усиками, а республиканцы неоднократно публиковали карикатуры на президента Обаму в мусульманском тюрбане и поясом шахида. Понятно, что мифы третьего уровня ничего не имеют общего с реальной действительностью просто по определению, но и частности здесь тоже важны – Буш, будучи политиком правого толка, никак не может ассоциироваться с Гитлером – крайне левым социалистом, а Обама никогда не был террористом.

Привлекательность мифов второго уровня состоит, прежде всего, в «зоне комфортности» – именно здесь человеку легко дышится, здесь он общается со своими друзьями и единомышленниками, и окружающий мир пока еще не идеален просто-напросто потому, что существуют «другие», «необразованные», «инакомыслящие» (вставить свой любимый эпитет) люди. В зависимости от радикализма последних методичек из центра, этих «других» надо либо просто заставить замолчать, либо отправить на перевоспитание в концлагеря, либо расстрелять через повешение.

Типичный пример реальности второго уровня – это публикуемый ежемесячно отчет об уровне безработицы в США. На первые страницы газет или на экраны телевизоров проникает некая цифра (например, «уровень безработицы снизился до 5%» или «уровень безработицы вырос до 7%»), что дает возможность целой армии статистиков, политологов, пропагандистов, журналистов, репортеров весьма квалифицированно эту цифру прокомментировать, разъяснить динамику процесса, и в очередной раз убедить своих сторонников, что именно они – носители «единственно правильного» учения. Это и удобно, и комфортно. И абсолютно неправильно.

Дело в том, что публикуемые цифры – это результат математической модели, которая не имеет ничего общего с действительностью. Она была принята на вооружение во времена президента Клинтона в 1994 году и использует математическую модель, известную под именем «рождение-смерть». Имеется в виду образование новых компаний («рождение») и закрытие/банкротство компаний («смерть»).

Будучи математической моделью, публикуемые уровни безработицы не имеют ничего общего с действительностью.

Правительство США даже не скрывает этого. Модель поменяли в 2002 году (правильно, новый президент – новая модель). Теперь понятно, почему данные по уровню безработицы в США до 1994 года, в период с 1994 до 2002 года, и в период после 2002 вообще никак не связаны друг с другом. Используемая модель имеет множество параметров, так что не составляет никакого труда получить в результате вычислений любой требуемый заранее результат.

Кстати, ужасающие прогнозы теории «глобального потепления» (а в 1970-х годах – теории «глобального похолодания») – это тоже компьютерные модели, не имеющие никакого отношения к действительности. Так уж принято на втором уровне политической мифологии.

Основанием для перехода от реальных данных к компьютерной симуляции послужило то, что правительству требовалось не менее трех месяцев, чтобы собрать данные о найме и увольнении работников со всей страны. Такая задержка якобы была неприемлема для Уолл Стрита. В результате данные о безработице публикуются с максимальной задержкой в одну неделю (сейчас опубликование происходит в первую пятницу каждого месяца), но, в отличие от данных до 1994 года, отражают не уровень безработицы, а уровень политической конъюнктуры.

Самая сложная для восприятия реальность – это реальность первого уровня. Сложность ее восприятия заключается в том, что она практически всегда находится за пределами психологической «зоны комфортности».

Находиться в этой реальности в течение сколько-нибудь значительного времени человек не может (если только его профессия не связана именно с этой реальностью, как у физиков, химиков и т.д.) Большинство же людей битвы с объективными фактами не выдерживают, и рано или поздно скатываются ко второму мифологическому уровню, благо огромная армия партийных идеологов давно подготовила все эти весьма привлекательные иллюзорные черно-белые реальности для своих сторонников.

Здесь уместно напомнить теорему математика Гёделя, которая гласит, что любая система аксиом не полна. Имеется в виду то, что в рамках какой угодно блестящей модели (то есть системы мифов, аксиом, постулатов) всегда найдется факт, который не удастся ни доказать, ни опровергнуть, находясь в рамках все той же модели. Поэтому во всех странах и при всех политических режимах существует целая армия мифотворцев, единственная задача которой – обеспечивать необходимый уровень мифотворчества, то есть постоянно модифицировать политические мифы второго и третьего уровней.

Период полураспада новостей – около 24 часов, то есть через 24 часа половина населения уже не помнит, каковы же были вчерашние новости.

Еще через 24 часа половина из оставшейся половины населения под натиском сегодняшних новостей успешно забывают о том, что происходило два дня назад. Потому мифы необходимо постоянно подпитывать свежим материалом.

Споря на уровне мифов, можно эффектно продемонстрировать блестки своего ума и эрудиции, уровень своей образованности, а также уровень того, что мы в СССР называли интеллигентностью. Только вот спор на уровне мифов никогда ни к чему не приводит, и каждый человек всегда остается при своем мнении. Но ведь это и предполагалось с самого начала, не так ли?

Я стараюсь в любом споре оставаться в пределах реальности первого уровня. Мне самому это нелегко, вдобавок многим это не нравится – ведь зачастую уровень дискомфорта превышает болевой порог.

Поэтому я уже много лет, прежде чем спорить с кем-либо, спрашиваю: «А в реальности какого уровня мы будем спорить?» Я ведь могу спорить в рамках любой из приведенных пяти реальностей и мифов. На каждом уровне существует своя система доказательств. При этом на втором и третьем уровнях спорить довольно безопасно и интересно. И если кто-то нуждается в выигрышном аргументе – не беда, ведь спор на уровне мифов предполагает постоянное и спонтанное изобретение новых мифов, подтверждающих правоту изначальных мифов.
Все знакомы с ситуаций, когда мы вдруг замечаем, что наш собеседник вдруг «отключил мозг». На слова и аргументы он больше не реагирует, лицо его выражает крайнюю степень апатии и раздражения одновременно. Что же произошло с этим умным, жизнерадостным человеком? Он, не желая того, встретился с реальностью. Либо его собеседник его к этому подвел, либо он сам, будучи человеком образованным, думающим, догадался. А в реальности существуют пугающие, обжигающие факты, которые не укладываются в комфортную картину мифов о реальном мире.

Например, человек находится под впечатлением, что уровень безработицы за 8 лет президентства Обамы снизился с 10% до 4.7%, то есть налицо существенный прогресс (в рамках мифа, конечно). И его мозг не может рационально объяснить, почему за этот же период количество неработающих выросло на 26 миллионов человек (количество работающих при Обаме выросло на 2 миллиона человек, а население выросло на 28 миллионов). Ведь если признать, что число ртов, которые необходимо кормить, выросло на 26 миллионов, необходимо будет пройти назад всю цепочку – и как вычисляется уровень безработицы, и почему именно так, и откуда вдруг взялась целая армия недовольных, проголосовавших за Трампа, хотя статистика показывала совсем другое…

И придется признать, что те миллионы человек, которые были уволены и не нашли работу в течение года, оказались просто выброшены из государственной статистики. Причем скорость «выбрасывания» людей из статистики была выше, чем рост населения.Именно поэтому голодных ртов в Америке стало больше, а официальный уровень безработицы – меньше.

Реакция на реальные факты зависит от того, каким образом человеком было получено изначальное знание о предмете спора. Если человек основывает свое представление о предмете спора на реальности, то те новые факты, которые находятся в противоречии с представлениями о предмете спора, вынуждают человека просто поменять свои убеждения. Поэтому подавляющее большинство физиков сразу признали правоту Эйнштейна, предложившего специальную теорию относительности. При этом смена убеждений происходит безо всяких революционных эксцессов.

Если же знание о предмете спора основывается на мифе (вере, идеологии, догме, популярная актриса по телевизору сказала, и т.д.), то реакция на «неудобные» факты действительности весьма интересна. В этом случае вместо смены убеждений происходит «усиление мифа» – человек не просто отбрасывает факты, которые не укладываются у него в голове, но и происходит укрепление в собственной изначальной вере. И чем дальше факты выводят человека из зоны комфорта, тем сильнее укрепляется его вера в родную и понятную партийную доктрину.

Примеров этому очень много.

Попробуйте только сказать мусульманам, что за всю свою историю Иерусалим никогда не был столицей никакого другого государства, кроме еврейского. Вы получите стандартный ответ укрепившегося в своей вере о том, что мировая история подделана еврейскими учеными, которые проникли во все университеты.

Попробуйте только сказать социалисту, что нацисты – это социалисты. В ответ вы получите тираду укрепившегося в своей вере о том, что Гитлер – политик правого толка, и Национал-социалистическая Рабочая партия Германии (Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei, сокращенно NSDAP) имеет в своем названии слова «социалистическая» и «рабочая» просто по нелепому совпадению.

Попробуйте только сказать демократу, что Ку-клукс-клан – это боевое крыло «демократической» партии США, организованное после поражения демократов в Гражданской войне. В ответ от укрепившегося в своей вере демократа вы услышите обвинения в расизме, супрематизме, и фашизме, а в качестве дополнительного аргумента будет привлечен черный пастор Мартин Лютер Кинг и его борьба с социальной несправедливостью. Если же вы только попробуете заявить, что доктор богословия Кинг был республиканцем, как и вся его семья, то стремительное укрепление в своей вере станет просто взрывоопасным и может нанести вам телесные повреждения.

Встреча с действительностью не всегда безопасна и может привести к психологическому расстройству. Наиболее распространен когнитивный диссонанс, когда в голове укладываются две диаметрально противоположные, несовместимые идеи. Например, молодежь, устроившая недавно кровавые погромы в Университете Беркли, называет себя анти-фашистами, хотя сами они действовали типично фашистскими методами и получили финансирование от нацистского коллаборатора Джорджа Сороса.

Наконец, приведу пример массового когнитивного диссонанса. Многие люди в Америке называют себя либералами, хотя классический либерализм никак не может ассоциироваться с их идеологией. Рожденный в XVIII веке либерализм всегда ассоциировался со свободой – свободой слова, свободой собраний, свободой торговли, свободой человека вообще как альтернатива навязанной извне несвободе. Классический либерализм был той силой, которая и привела отцов-основателей США к созданию государства нового типа.

«Либералы» XXI века, напротив, являются противниками свободы слова (вспомним первопричину погромов в том же Беркли – протест против лекции консервативного активиста). Они являются противниками свободы собраний – вспомним, что сделал Обама с Партий Чаепития (она была практически разгромлена с помощью налоговой инспекции). Они являются противниками свободы торговли (вспомним разорительный закон Обамакаре).

Никто из классических либералов XVIII века никому из «либералов» XXI века руки не пожал бы – они находятся по разные стороны баррикад.

И я не буду. И вам не советую.

Февраль 2017

Источник

Оцените пост

(голосовало: 5, средняя оценка: 4,60 из 5)

Загрузка...

Поделиться