Спасаясь от мести Эсава, Яаков покидает Беэр-Шеву и отправляется в Харан к родне своей матери. По дороге он «задерживается» на 14 лет в иешиве Шема и Эвера. Закончив учебу, Яаков продолжает путь и прибывает к горе Мориа, месту будущего Храма. Там он ложится спать на камни и видит пророческий сон: ангелы поднимаются и спускаются по лестнице, соединяющей небо и землю. Б-г обещает дать Яакову всю Эрец Исраэль, произвести от него великий народ и быть ему защитой. Проснувшись, Яаков дает обет построить жертвенник в этом святом месте и выделять Б-гу десятую часть от всех своих приобретений. Наконец, оказавшись в Харане, Яаков встречает там свою двоюродную сестру Рахель. Не имея денег для сватовства, он договаривается с отцом Рахели, своим дядей Лаваном, отработать пастухом семь лет за право жениться на ней. Однако по окончании этого срока Лаван обманывает Яакова: дает ему в жены старшую дочь Лею. Яаков трудится на Лавана еще семь лет за Рахель. Лея рожает четырех сыновей, будущих основателей колен Израиля: Реувена, Шимона, Леви и Иегуду. Рахель переживает свое бесплодие и дает Яакову служанку Бильгу, которая рожает Дана и Нафтали. У Зильпы, служанки Леи, рождаются Дан и Ашер, а сама Лея производит на свет Иссахара, Звулуна и дочь Дину. Наконец, у самой Рахели появляется ее первенец Йосеф. Яаков хочет уйти с семьей от Лавана, но тот не отпускает племянника, присутствие которого обеспечило ему процветание. Он заключает с Яаковом выгодное для себя трудовое соглашение. Однако на этот раз обман не удался: в стадах Яакова резко увеличивается приплод коз и овец. Чувствуя растущую зависть и вражду со стороны Лавана и его сыновей, Яаков тайно покидает их дом вместе с семьей и скотом. Разгневанный тесть бросается в погоню, но, получив предостережение от Б-га, не решается атаковать Яакова. Заключив с Лаваном «пакт о ненападении», Яаков переходит границу Эрец Исраэль и идет навстречу грозно поджидающему его брату Эсаву.
***
«И вышел Яаков из Беэр-Шевы и отправился в Харан» (21:10).
Стремясь к духовности, человек способен отказаться от своих многолетних взглядов и привычек и резко изменить свой образ жизни. Но это происходит только в начале. Затем, сам того не замечая, он входит в русло рутины.
Нам свойственно придерживаться нейтральной линии и довольствоваться тем, чего мы уже достигли.
Если мы решили соблюдать шаббат, то мы его соблюдаем. Если начали придерживаться кашрута в еде, то так тому и быть — придерживаемся, но без фанатизма. Мы с привычным автоматизмом накладываем тфилин перед утренней молитвой. Если мы идем учиться в иешиву, то продолжаем учиться — иногда больше, иногда меньше.
На каком-то жизненном этапе мы говорим себе: «Ладно, я не такой уж праведник; я делаю то, что могу».
На самом деле, человеку очень трудно выйти из привычных и удобных границ, которые он сам для себя установил, и сделать хотя бы немного больше того, что делают другие люди. Трудно, потому что людям не свойственно делать сверх того, что от них требуется, выходить за рамки рутины. Некоторым с трудом дается и сама рутина. Стадный инстинкт проявляется у религиозных людей не меньше, чем у светских. Каждый хочет быть «в толпе» и не выламываться из стройных рядов.
«Ну в самом деле, — думаем мы, — зачем напрягаться? Какой я есть, таким я и останусь. В мире хватает праведников. Обойдутся без меня. В конце концов, меня вполне устраивает мой уровень соблюдения заповедей. Ну не будут вешать мой портрет в сукке рядом со святыми мудрецами. Как-нибудь переживу…»
Личный вклад
«И вышел Яаков из Беэр-Шевы и отправился в Харан».
Раши объясняет, что достаточно было написать, что Яаков отправился в Харан. Зачем отмечать, что он ушел из Беэр-Шевы?»
Ответ таков. Когда цадик покидает какое-то место, это сразу чувствуется. Пока он живет в этом месте, его присутствие создает особую атмосферу, как будто излучает свет, свет духовности. А когда он уходит, эта атмосфера и свет следуют за ним.
Уместно спросить: разве Яаков был первым праведником, покинувшим город? Ведь его отец Ицхак и дед Авраам тоже уходили из разных мест. Почему Тора отмечает именно его, Яакова, уход?
Разница в том, что, уходя, Авраам и Ицхак не оставляли за собой другого праведника такого же уровня, а в Беэр-Шеве остались родители Яакова — Ицхак и Ривка, два великих человека. Поэтому можно было подумать, что, если Ицхак с Ривкой остаются, то уход Яакова никак не отразится на духовном уровне местного населения, что его отсутствие не будет ощущаться. Но Тора подчеркивает обратное: Яакова остро не хватало в Беэр-Шеве. Праведники не затмевают друг друга, а дополняют. Духовный свет, излучаемый тремя праведниками, заметно меркнет, когда один из них уходит…
Ошибается тот, кто считает, будто его скромные усилия затмеваются более великими людьми его поколения. Любой праведный поступок, каким бы скромным и будничным он ни казался, вносит огромный вклад в космический фонд добра и святости.
Народ «благодарных»
Раздел «Ваеце» целиком посвящен «эмигрантскому» периоду жизни Яакова. Обстоятельства — угроза со стороны обманутого брата Эсава и поиски достойной невесты — вынудили нашего третьего праотца покинуть страну Израиля, которая тогда называлась Ханааном, и провести двадцать лет за Евфратом, у дядюшки и тестя Лавана, о котором в Пасхальной Агаде говорится, что, несмотря на родство с семьей Авраама и приятные манеры, он был более опасным злодеем, чем даже египетский фараон.
Там, в Харане, Яаков женился на сестрах Лее и Рахели, там у него родились одиннадцать сыновей и дочь Дина (младший Биньямин появился позже, когда семья вернулась в Эрец Исраэль).
Рассказывая о рождении будущих основателей колен Израилевых, Тора дает объяснения их именам. Реувен — «ибо увидел (“раа”) Господь страдания» его матери Леи, нелюбимой жены Яакова, которую Лаван послал к нему в первую брачную ночь вместо Рахели; Шимон — Лея говорит: «Услышал (“шама”) Господь, что я нелюбима, и дал также (в утешение) и этого сына». И так о каждом ребенке.
Имя — вещь серьезная в еврейской традиции. Его дают не просто так — по благозвучию, моде или в честь модного рок-певца, а со смыслом. Авраам Авину был вначале Аврамом. В разделе «Лех леха» Б-г меняет значение его имени, добавив букву «хей»: «Не будешь ты больше зваться именем Аврам — Авраам будет имя твое, ибо отцом многих народов (“ав амон гоим”) сделаю Я тебя». Отныне, разъясняют мудрецы, запрещено называть Авраама прежним именем. Его жена Сарай тоже получила другое, несколько измененное имя — Сара.
Смена имени, как и в некоторых случаях места жительства, означает изменение в судьбе: у бездетных Авраама и Сары вскоре родился долгожданный сын — Ицхак, сохранивший свое имя до самой смерти. Что касается Яакова, то после возвращения из Харана он получил второе имя — Исраэль; в Торе его называют поочередно то Яаковом, то Исраэлем, иногда сразу обоими именами.
Но почему у Авраама произошла замена имени, Ицхак всю жизнь оставался Ицхаком, а Яаков стал обладателем двойного имени — Яаков-Исраэль?
Комментаторы объясняют, что Авраам был наречен своими родителями-идолопоклонниками. Открыв для себя Б-га и став Его проповедником, то есть неся людям Б-жественную правду, он должен был сменить не только место проживания — уйти «из страны твоей, от родни твоей, из дома отца твоего — в страну, которую Я укажу тебе», но и само имя, то есть стать совершенно другим человеком. Авраам всегда был и будет для нас Авраамом; мы знаем его только под тем именем, которое дал ему Всевышний.
Ицхак получил имя от самого Б-га еще до своего рождения. Это имя происходит от слова «цхок» — смех, радость: «И рассмеялась (“тицхак”) Сара про себя, думая: “Возможно ли, чтобы, одряхлев, я помолодею?”» Действительно, кто бы мог подумать, что бесплодная 90-летняя женщина сможет родить сына?
Яаков тоже был назван со смыслом — от слова «экев» — пятка: Яаков вышел из материнской утробы вслед за Эсавом, держа его за пятку. Это имя, полученное от отца-праведника, ему было разрешено оставить, но спустя много лет, после ночной борьбы с ангелом-хранителем Эсава Яаков удостоился второго имени — Исраэль. Мы пользуемся обоими именами, выделяя в них разные смысловые оттенки.
Но вернемся к сыновьям Яакова. Лея, как известно, родила ему первых четверых детей, потом еще троих, включая Дину. Она знала, что у Яакова будет двенадцать сыновей от двух жен и двух наложниц. Когда появился на свет третий мальчик, Лея поняла, что дала мужу свою минимальную долю — четверть его потомства и выразила надежду, что «теперь муж мой прилепится (“илаве”) ко мне, ибо я родила ему троих сыновей». Мальчика назвали Леви, от него произошла впоследствии династия служителей Храма — левитов и первосвященников-коэнов.
Следующий — Иегуда — оказался «сверхплановым»: «И сказала она: “На сей раз восхвалю (“оде”) Господа” — поэтому назвала его Иегуда». Иегуда стал основателем царской династии, от него произошли великие еврейские цари Давид и Шломо. К этому же колену будет принадлежать и Машиах. После разгрома Израильского царства в 722 году до н. э. десять колен Израилевых были уведены в плен и растворились среди других народов. Остались только колена Иегуды, Биньямина и часть Леви. Со временем потомки Биньямина влились в более многочисленное колено Иегуды, и все евреи стали называться «иегудим» — иудеями, детьми Иегуды, четвертого сына Яакова и Леи.
Комментаторы говорят, что никто не благодарил Б-га так истово и трепетно, как Лея после рождения Иегуды. В глубине души она понимала, что занимает место Рахели, которую Яаков полюбил с первого взгляда, еще при встрече у источника, и за которую он трудился на коварного обманщика Лавана дважды по семь лет. Возможно, ей казалось, что она «недостойна» родить Яакову сыновей, тем более с перевыполнением своей «расчетной нормы». Лея самозабвенно благодарила Б-га, понимая, что все в нашей жизни — это огромный и бесценный дар Всевышнего. Имя Иегуда выражает не просто чувство благодарности, признательности Творцу за Его заботу и милосердие. В нем заложены истоки благодарности как универсальной идеи, которая обеспечивает выживание еврейского народа, народа иегудим, «благодарных».
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
