Еврейский Мир

 Продолжение. Начало тут

Кафе «Волвер»

В Берне в одиннадцать часов вечера жизнь замирала, на улицах почти не оставалось прохожих. Вероятно, учитывая вечернее малолюдье швейцарской столицы, человек по имени Курт — более о нем Клаус ничего не знал — и назначил час встречи. Чем меньше глаз, тем лучше. Таково первое правило конспирации.

Когда Клаус вошел в кафе «Волвер», было ровно десять. Курт был уже здесь. Он выбрал столик в дальнем углу, откуда виден был весь зал. Клаус узнал его сразу. Как и было оговорено, на столе перед ним лежал толстый том в красивом кожаном переплете с золотым тиснением — Johann Wolfgang von Goethe. Faust: Der Tragödie erster Teil, редкое научное издание с подробными комментариями профессора Кауфмана. Рядом с Куртом сидел крепкого сложения плечистый блондин. Круглое лицо его дышало здоровьем и энергией. Клаус знал, что человека этого зовут Гюнтер Рустерхольц и что он редактор одной из бернских газет.

Клаус подошел к столику и поздоровался с сидящими за ним мужчинами. Его пригласили присесть. Сразу же завязалась живая беседа. Гюнтер Рустерхольц был приятным собеседником. Он успел изрядно поездить по свету и повидать людей. Его гнала из страны в страну беспокойная судьба журналиста. Где он только не работал! В Париже и Лондоне, в Лейпциге и Барселоне… Был на испанском фронте, писал репортажи и статьи, стихи, романы, рассказы. Теперь наконец возвратился в родной Берн и решил издавать независимую газету Schweizer Bote («Швейцарский вестник»).

Курт почти не участвовал в оживлённой беседе. Он ел, пил, изредка из вежливости вставлял в разговор фразу-другую и снова умолкал. Но слушал внимательно. А когда Гюнтер Рустерхольц наконец наговорился, перевел беседу в деловое русло.

– Ну, как, подходит вам этот молодой человек? — спросил он Гюнтера, кивнув головой на Клауса.

Гюнтер Рустерхольц весело посмотрел на Клауса:

– Молодой человек, конечно же, не журналист и нескоро им станет, но если будет работать, то из него выйдет толк. Что ж, я согласен взять молодого сотрудника на должность нашего собственного корреспондента в Берлине. Поживите в Берне, забудьте про девушек, вино и прогулки. 18 часов в сутки изучайте Швейцарию и Германию. Не вылезайте из библиотек, театров и кино. По ночам слушайте берлинское и бернское радио. Спите часа по три в сутки, не более. Через четыре месяца поезжайте в Берлин и начинайте писать. Мне нужны строго объективные статьи — ни фашистские, ни коммунистические, ни социал-демократические. Только факты! Начинайте сейчас! — Гюнтер Рустерхольц протянул Клаусу пачку газет. — Это немецкие газеты Цюриха, Берна, Берлина и Вены. Идите в гостиницу и начинайте читать. Вырезайте и распределяйте по конвертам все статьи и заметки, которые вам могут показаться необходимыми для будущей работы. Шлифуйте свой язык. Идите. Не теряйте времени. Будут вопросы, милости прошу. Мой офис на Тунштрассе, 71. А теперь попробуйте это печенье. Оно восхитительно. Нигде, кроме Берна, вы его не найдёте. Вerner Lebkuchen. Медовые пряники с ореховой начинкой, украшенные рисунком медведя.

 Из ресторана Клаус вышел вместе с Гюнтером.

– Через час я уезжаю в Женеву, — сказал Гюнтер после недолгого молчания. — Проводите меня до вокзала. Кое-что я вам должен сказать в качестве напутствия. Совсем немного. Но это очень важно. Запомните, разведка требует постоянной непринужденности, непрерывной работы воображения, напряженного внимания.

Золотое правило разведчика — уметь быть незаметным, но ни в коем случае не таиться и ни от кого не прятаться, а жить нормально. Это очень сложно сочетать. Неумелый камуфляж может провалить все дело. Агент не должен изображать кого-либо или что-либо, он должен просто-напросто быть самим собой. В Цюрихе вы не только должны жить под именем журналиста Клауса Рейхенбаха, вы должны стать журналистом Клаусом Рейхенбахом. Даже внимательный наблюдатель не должен заметить никакой разницы между вашей жизнью и жизнью одного из многих цюрихских журналистов, с которыми вы будете встречаться на пресс-конференциях или в ресторанах. Вы должны как бы вжиться в выбранный вами образ. Для этого вам нужно детально знать страну, среду, в которой вы действуете, профессию, которую практикуете. В Германии вы должны уметь часами рассказывать о красотах Цюриха и о неприязни швейцарских немцев к распутной франкоязычной Женеве.

Познакомьтесь с какой-нибудь милой цюрихской девушкой. Это облегчит ваше внедрение в местную жизнь. Но не увлекайтесь. Помните, что легкий флирт — это не цель, а средство понять местную жизнь, её мелочи и детали. Однако для разведчика общение с женщиной чревато непредсказуемыми неприятностями. Днем мы еще можем контролировать свои реакции и иностранный язык, на котором говорим, но ночью, во сне, зачастую невольно и громко произносим слова своей родной речи, и разве возможно поручиться, что такое ни разу не произойдет? У женщины могут быть весьма внимательные и настороженные уши. Подобные мелкие инциденты не так уж часты, но считайтесь с возможностью, что рано или поздно какая-нибудь из этих мелочей обратит на вас внимание вражеской контрразведки. Вы владеете русским?

– Немного…

– Прочтите рассказ Куприна «Штабс-капитан Рыбников». Там обыграна такая ситуация и дан очень тонкий её психологический анализ. Общение с женщиной должно подстегнуть вас удвоить меры предосторожности. И ещё… Не доверяйте никому! Помните: разведчик — это конспирация, осторожность и наблюдательность. И смелость. Отчаянная смелость. Сумеете совместить эти четыре качества, значит, вы рождены для разведки. Не сумеете… Жаль… Ну вот мы и пришли. Прощайте!

Клаус пробыл в Берне четыре месяца, чтобы изучить этот город, где он «родился, жил и учился», чтобы привыкнуть к особенностям произношения цюрихского немецкого. Чтобы освоить привычки и особенности поведения цюрихских жителей.

Изучив все, что ему было необходимо, новоявленный корреспондент цюрихской газеты Клаус Рейхенбах не теряя времени направился в Берлин. Он остановился в скромном отеле с громким названием «Викинг», и его двойная жизнь в Берлине, полная опасностей, жизнь на острие ножа, началась.

За короткий срок, за считанные месяцы ему удалось начать писать статьи для цюрихской газеты, установить контакты с нужными людьми, преодолеть их недоверие, стать своим среди чужих, создать небольшую туристическую фирму «Парус», которая явилась хорошей крышей для легализации и создания глубоко законспирированной агентурной сети. Из скромного офиса «Паруса», расположенного на углу Розенталлерштрассе и Софиенштрассе, напротив универсального магазина «Тица», протянулись невидимые нити, связывающие фирму с портами, расположенными на берегах Средиземного моря. Клаусом и несколькими его сотрудниками была отлажена техническая сторона, касающаяся методов перехода границы и приобретения паспортов, организации тайников на пароходах, где можно было укрыться от таможенников и пограничников.

Очень важным аспектом работы было выявление евреев, которые служили в войсках Германии в Первую мировую войну. Многие тысячи евреев, в том числе 2000 офицеров, сражались в рядах немецкой армии. Ими был создан Союз еврейских фронтовых солдат рейха и Общегерманский союз еврейских фронтовиков. Клаус установил связь с этими организациями и помог нескольким сотням бывших солдат и офицеров бежать в Палестину. Это была ежедневная тяжелая и опасная работа, будни, где перо и симпатические чернила заменили автомат, а вместо яростной храбрости, поднимающей солдат в атаку, здесь требовались хладнокровие и каждодневная будничная отвага. Каждый день, каждую ночь, каждый час, каждую секунду. Но весной 1938 года, после захвата Австрии Германией, руководство «Хаганы» предложило Клаусу переехать в Вену, чтобы там также наладить центр нелегальной сионистской эмиграции.

Вена… Совершенно неизвестная ему Вена, где у него нет никаких связей, никаких зацепок даже. Сумеет ли он один, совершенно один, наладить здесь действующую организацию?

Когда он сказал Зингеру, руководителю нелегального берлинского сионистского центра, что «Хагана» переводит его в Вену, Зингер погрустнел и как-то весь съёжился. Долго молчал, а потом тихо сказал:

– Что ж, быть может, там вы сейчас нужней… Кое-чем я, возможно, смогу вам помочь. У нас в организации есть одна девушка, она из Южной Австрии, из Граца, неплохо знает Вену, имеет кое-какие связи. Если она согласится поехать с вами… Ей 19 лет, она начинающая журналистка, поэтесса. Человек добросовестный и преданный делу, по складу ума — аналитик, давать подробные наставления ей не стоит, очертите лишь границу задачи, остальное она схватит сама.

Клаус сдержался, чтобы не поморщиться. Он не был женоненавистником, однако отрицал за женщинами профессиональные способности к нелегальной работе.

2

Эльза Бергер родилась на юге Австрии, в Граце, 17 июля 1921 года в интеллигентной семье с литературными традициями. Её отец был журналистом, издавал левый антифашистский журнал. Сама Эльза начала писать стихи в 10 лет. В одном из литературных журналов её даже назвали «большой надеждой немецкой поэзии». Казалось, яркое солнце светило в окна их дома. Но вскоре после аншлюса Австрии, весной 1938 года, отца Эльзы так избили местные нацисты, что он умер в больнице. После этого Эльза, обожавшая отца, стала фанатичной противницей фашизма и убеждённой сионисткой. 17 июля 1938 года она написала в своём дневнике: «Есть лишь одно место на земле, где мы будем не беженцы и не эмигранты. Это место — наш дом, Эрец Исраэль».

Внешне Эльза ничуть не походила на еврейку. Яркая блондинка, высокая, стройная, с ослепительной улыбкой, она так и просилась на полотна художников, воспевающих арийскую расу. Эльза решила, что больше всего сможет принести пользу сионистскому делу в подполье, о котором, правда, и понятия не имела. Она переехала из Граца в Берлин, скрыв свое еврейское происхождение, поступила на курсы секретарей и поселилась в маленькой квартирке на отдаленной от центра Карлштрассе.

В Берлине Эльза знала, и то лишь по переписке, только одного человека — редактора закрытого к тому времени журнала «Юдише Геймланд» Альфреда Зингера. Как-то она прислала в его журнал пять стихотворений, которые он опубликовал со своим очень тёплым предисловием. В Берлине Эльза разыскала адрес Зингера и явилась к нему, вполне понимая, что за его квартирой могут следить и что она многим рискует. Они говорили с Зингером всего лишь 15 минут и сразу же прониклись друг к другу доверием. Эльза напомнила ему о себе и сказала, что хочет работать. А еще спросила, есть ли у него связи с еврейским подпольем. И есть ли вообще таковое?

Зингер спросил её адрес. Она назвала. Он сказал, что будет иметь её в виду.

– Для вас отныне я буду дядя Фриц. А теперь уходите, — сказал он. — Немедленно. Несколько раз смените транспорт, раза два меняйте трамвай, раза два такси. Затем на поезд и — в Потсдам. Смешайтесь с толпой гуляющей публики… Очень рад знакомству.

 Через месяц, теплым воскресным утром, Эльза вышла из дому, чтобы направиться в библиотеку, когда из-за угла на неё налетела, больно толкнув её, куда-то торопящаяся девчушка. У Эльзы вылетела из рук сумка. Девчушка нагнулась, чтобы её подобрать, и тихо произнесла: «Дядя Фриц ждет вас сегодня на Александерплац, 19, третий этаж, дверь квартиры будет чуть-чуть приоткрыта». Затем девчушка снова громко извинилась и убежала. Эльза только рот открыла от удивления. «Ничего себе, — подумала она, — ведь на Александерплац находится полицей-президиум! Жуть!»

3

Зингер ждал Эльзу на конспиративной квартире, сидя за столом и задумчиво листая газеты. Хозяйкой квартиры была пожилая женщина, судя по черному платью, вдова. Она всего два или три раза показалась на глаза: тихонько принесла кофе, потом собрала пустую посуду…

В квартире вдовы Эльза пробыла немногим более получаса, но этого времени хватило для серьезного разговора.

 – Так сложилось, — сказал Зингер, — что до сих пор мы не трогали тебя. Мы считали, что тебя следует законсервировать, чтобы в будущем использовать для особо важных дел. Там, где требуется женщина, которая может безошибочно сыграть роль арийки. Теперь ты должна выполнить важную работу. С сегодняшнего дня ты становишься ярой нацисткой, ты начнешь стряпать яростные антисемитские статьи в одной венской нацисткой газетенке. Там есть наш человек. Он поможет тебе. Теперь для тебя главное — добиться полного доверия нацистов. Твое дело — быть неотличимой среди них… Я сведу тебя также с одним молодым человеком, Клаусом Рейхенбахом, и ты должна стать ему надежным помощником. Ты даже не можешь представить себе, как это важно. Отныне ты — фрейлейн Эльза Шмидт, журналистка. Ты будешь ждать Клауса 5–6 апреля в кафе «Захер» и 7 апреля в кафе «Централь» с шести до семи. Пароль Клауса: «Могу ли я присесть за ваш столик, фрейлейн?» При этом он достанет белый платок с красной каймой и вытрет им лоб. Ты должна неприязненно бросить: «Разве в кафе только один столик?» Ответ: «Для меня — только один!» Он объяснит тебе, что надо делать, и передаст документы на Эльзу Шмидт. От вашей работы зависит много жизней, очень много. Ему — верь. Многие из наших только потому на свободе, что он спас их. Есть и такие, что обязаны ему жизнью.

К концу разговора молчаливая вдова вновь возникла на миг, чтобы проводить девушку до лестницы.

Зингера Эльзе больше не довелось увидеть. Лишь позже она узнала, что он был арестован и погиб, забитый насмерть в подвалах на Принц-Альбрехтштрассе. Узнав это, Эльза заплакала. Первый раз в жизни.

4

Вечер 5 сентября 1938 года. Вена. Кафе «Централь». Часы Клауса Рейхенбаха показывали без трех минут семь. Он уже выпил три чашки кофе с яблочным штруделем. В сущности, ему некуда было торопиться, никто его не ждал сегодня. Чужой город, промозглый вечер за окном, одиночество. Никогда еще ему не было так трудно, как сейчас. Один, без связей, в чужой стране, на пороге катастрофических событий… Иллюзия мира, созданная европейскими политиками, была настолько призрачной, что могла обмануть лишь того, кто хотел быть обманутым. Сомневаться можно было только в одном: в очередности намеченных Гитлером жертв.

Клаус думал о девушке, с которой ему предстояло встретиться. Он никак не мог себе её представить. Такая неопределенность раздражала его. Одно из условий нелегальной работы — определенность, а с этой девушкой никакой определенности он ещё не находил. Кем она станет для него: полезной помощницей или бесполезным балластом?

Эльза Шмидт вошла в кафе без пяти семь и села за столик у окна. Как и было оговорено, в руках она держала черную сумку и газету «Фелкишер беобахтер».

Александр Цывин
Продолжение тут

Оцените пост

(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться