Весна и лето 1942 года для Советского Союза были даже более катастрофическими, нежели первые недели войны. Отступление Красной Армии, казалось, приняло необратимый характер. После выхода к берегам Волги и захвата Сталинграда Советский Союз лишался стратегических ресурсов и коммуникаций. Хуже того, прорвавшийся на Кавказ противник мог завладеть нефтепромыслами Грозного и Баку.
А войска продолжали панический отход, переходивший в бегство. Вот чтобы остановить его, и потребовался приказ № 227 от 28 июля 1942 года. В просторечии называли этот приказ Сталина «Ни шагу назад!». Он запрещал отход без приказа, вводил формирование офицерских штрафных батальонов и отдельных штрафных рот для солдат из числа проявивших трусость или нестойкость, а также заградительные отряды.
Появление приказа, устанавливавшего прямо-таки драконовские меры, чтобы остановить бегство, конечно же, было вполне закономерно. Но сегодня, вчитываясь в его текст, возникает невольно мысль: а почему не приведено в нем в качестве примера хотя бы фронта, который с начала войны почти не отступил от занимаемых позиций, именно так, как и требовал приказ № 227 — ни шагу назад?
Карельский фронт
А такой фронт во время войны был. Назывался он Карельским, находился на самом правом крыле стратегического фронта, упираясь северным флангом в Баренцево море. 22 июня 1941 года этот участок протяжённостью 550 километров обороняла 14-я армия. Она же контролировала побережье Кольского полуострова.
Против нее сосредоточилась для наступления германская армия «Норвегия» под командованием генерал-полковника фон Фалькенхорста — три немецких горно-егерских и финский армейский корпуса. Преимущество в силах было четырехкратным. Наступление немецко-финская группировка начала на рассвете 28 июня 1941 года. И оно не было неожиданным для войск 14-й армии.
В связи с болезнью командующего армией генерал-майора Валериана Фролова ее войска возглавлял начальник штаба 14-й армии полковник Лев Соломонович Сквирский. Он весьма разумно использовал шестисуточную оперативную паузу, и армия встретила врага в полной готовности. Она полностью выполнила задачу, не допустив захвата Кольского полуострова, Мурманска и Кировской железной дороги, сохранив базу советского Северного флота. Более того, именно на участке армии вражеские войска продвинулись на минимальное расстояние от государственной границы, а на участке 23-го укрепрайона и 14-й стрелковой дивизии (140 км) врагу так и не удалось перейти за пограничные знаки.
При этом надо иметь в виду, что части армии тогда и вообще в 1941 году действовали практически без пополнений из глубинных районов страны. А ведь, как писал германский генерал-лейтенант Дитмар: «Важнейшей нашей оперативной целью была Мурманская железная дорога-артерия, связывавшая незамерзающий порт Мурманск с остальной частью страны. Через него поступало все, что отправляли западные союзники России. А также Полярный — главный пункт базирования ее Северного флота, в 35 км к северу от Мурманска…»
Однако срыв германо-финского наступления, естественно, не означал, что такие атаки не будут повторяться. Сил одной армии для противостояния было недостаточно. Поэтому в конце августа 1941 года директивой Ставки ВГК из части войск Северного фронта был создан Карельский фронт. В подчинении фронта находился Северный флот. Карельский фронт имел самую большую протяжённость среди всех советских фронтов Великой Отечественной войны — до 1600 км в 1943 году.
Фронтовой тандем
Командующим Карельским фронтом был назначен генерал-майор Валериан Фролов. Начальником штаба фронта и первым заместителем командующего стал полковник Лев Сквирский. Знаменательно, что Сквирский, в сущности, занимал две должности: начальника штаба и первого заместителя командующего фронтом. Такого совмещения в ходе войны не было ни на одном фронте. А все потому, что еще в Гражданской войне Валериан Фролов был тяжело контужен, и последствия этой контузии с годами проявлялись все очевидней.
Приведу рассказ его сослуживца генерал-майора Г. А. Вещезерского, посетившего Фролова во время войны: «Я не видел его уже несколько лет, однако не нашел в нём особых перемен. Он по-прежнему подергивал головой и плечом (давала себя знать контузия, полученная в бою с белополяками в 1920 году) и почти непрерывно курил или просто сосал незажженную трубку с длинным мундштуком. В ящике его стола хранилась целая коллекция трубок, с которой он никогда не расставался…»
Но не знал Вещезерский, что эти трубки Фролов набивал специальной смесью, которая позволяла ему находиться в строю. Тем на менее нередко приходилось Фролову ложиться в госпиталь. Правда, это был госпиталь его, так сказать, родного фронта. Вот в это время фронтом командовал генерал Сквирский. Потому и вытребовал Фролов для него двойную должность. Кстати, занял ее Сквирский еще полковником. Звание генерал-майора получил он через полгода после назначения.
Естественно, возникает вопрос: с чего это генерал Фролов так пекся о Сквирском? А потому, что хорошо знал ему цену. Проверил, так сказать, на финской войне 1939 года, когда командовал 14-й армией, а полковник Сквирский был его начальником штаба. И в «той войне незнаменитой», как назвал ее поэт А. Т. Твардовский, тандем Фролов — Сквирский продемонстрировал самые высокие боевые показатели.
Короткий промежуток между финской и Великой Отечественной они использовали для возведения мощной системы укреплений на фронте своей армии. И «репетировали» отражение возможного удара бесчисленное количество раз. Высшее командование даже недовольство выражало. Мол, что это они там обороняться задумали? К наступлению готовиться надо, а они в скалы вгрызаются. Фролов отговаривался как мог, но линию свою гнул непреклонно. В этом его верным соратником был начальник штаба полковник Лев Сквирский. Он неутомимо объезжал позиции и требовал, требовал — глубже зарываться, сектора простреливать, мины устанавливать, спирали крутить! Не отдыхать, работать, работать, время не ждет!
И когда 28 июня 1941 года горно-егерские корпуса немцев и финские дивизии перешли в наступление, дальше переднего края обороны 14-й армии они не прошли. Да и за все время войны удалось лишь финнам на южном крыле Карельского фронта добраться до своей старой границы в районе Выгозера, на остальном протяжении фронт стоял нерушимо. И не смогли отборные горно-егерские части прорваться к Мурманску, перерезать дорогу, которая начиналась там, захватить базу Северного флота — Полярный.
Советско-германский фронт за время войны всегда начинался на Белом море. А заканчивался сначала на Черном море, потом — на Азовском, а потом — на Каспийском даже! А на севере шел по линии государственной границы от номерного знака 1 по реке Западная Лица до самой Ухты. И держали фронт неколебимо два полководца: русский генерал-полковник Валериан Александрович Фролов и еврей генерал-лейтенант Лев Соломонович Сквирский.
И знал это, конечно же, знал Верховный Главнокомандующий Иосиф Сталин, когда писал и подписывал он приказ № 227 «Ни шагу назад!». А не любил товарищ Сталин евреев этих, даже самых нужных, позарез необходимых. И если мог — убирал, если не мог — не упоминал хотя бы.
Командиры со звездой Давида
А в то время — летом 1942 года — наступила пора глобальной замены командования во всех звеньях оперативного управления. Убирали несправившихся, ставили проявивших себя достойно военачальников. А среди таких, представьте себе, было немало еврейских командиров. И уже в 1943 году вели они в бой 148 полков, 74 бригады, 50 дивизий, 23 корпуса всех родов войск. Командармами стали 8 евреев, начальниками штабов фронтов, кроме Сквирского — генералы Анатолий Кацнельсон и Григорий Стельмах, начальниками штабов флотов — контр-адмирал Александр Петрович Александров (Арон Пинхусович Барр) — Балтийского, капитан 1-го ранга Наум Израилевич Цирульников — Тихоокеанского.
Более того, немало евреев служили на самом верху стратегического руководства войной — в Генеральном штабе, в главных штабах Военно-воздушных сил и Военно-морского флота. И все чувствовали сталинскую неприязнь. Самый из них высокопоставленный генерал-лейтенант Арон Гершевич Карпоносов был первым заместителем начальника Генерального штаба. Его главк отвечал за формирование частей и соединений и их укомплектование личным составом. В свете колоссальных потерь первых лет войны и срочной необходимости их восполнения роль генерала Арона Карпоносова, благодаря титаническому труду которого фронт получал все новые дивизии и корпуса, представляется поистине выдающейся.
С. М. Штеменко так писал об Карпоносове в своей книге «Генеральный штаб в годы войны»: «Это был настоящий генштабист — умный, очень трудолюбивый и исполнительный. Порученный ему участок работы он знал превосходно, вел дело весьма умело и всегда говорил правду. Но не любил его Верховный, склонен был любую вину валить на Арона Гершевича. Не раз А. Василевский и А. Антонов слышали от Сталина нелестные отзывы о Карпоносове, хотя Верховному было известно, что дело свое тот знает и ведет отлично. И всегда они защищали его, когда Сталин предлагал поставить на эту работу другого генерала».
Между тем одна-единственная встреча с Верховным закончилась трагически для генерал-майора авиации Бориса Львовича Теплинского — начальника оперативного управления Главного штаба ВВС. В этой должности служил он успешно, но в декабре 1942 года делал доклад на служебном совещании в присутствии Сталина. Как вспоминал присутствовавший генерал Марк Шевелев: «Хотя внешне Борис на еврея не был похож, но стоило ему заговорить — и сомнений не оставалось. Верховный во время его доклада проявлял признаки недовольства, хотя замечаний не делал. Но уже через неделю Бориса перевели в штаб ВВС Сибирского военного округа…» Там он был арестован и обвинен в террористической деятельности. Следствие продолжалось более девяти лет. Освободили Теплинского только после смерти Сталина.
Остальные 11 военачальников-евреев прослужили в органах стратегического руководства войной до Победы. Начальником штаба дальней бомбардировочной авиации был Герой Советского Союза генерал-лейтенант Марк Шевелев. В Главном штабе ВВС служили генерал-лейтенанты Яков Бибиков, Михаил Левин, Александр Рафалович; в Главном штабе Военно-морских сил — вице-адмирал Александр Орлов, контр-адмиралы Петр Трайнин и Александр Юровский; в главных штабах родов войск — генерал-майоры Михаил Гиршович, Генрих Лейкин, Абрам Хасин и Арон Кац. Но ни один из них за это время не пересекся с Верховным, который, однако, об их существовании знал — и удалил из Ставки, как только потребность миновала.
Еще один весьма выразительный пример служебных позиций военачальников-евреев находим на Дальнем Востоке, где базировался Тихоокеанский флот СССР. В штабе этого флота служил во время войны бывший подводник капитан 1-го ранга Наум Израилевич Цирульников. В феврале 1943 года он был назначен начальником штаба флота и оставался в этой должности до мая 1944 года, пребывая, однако, в том же звании. Хотя до него и после него начальниками штаба Тихоокеанского флота были вице-адмиралы. Да и подчиненные капитана 1-го ранга Цирульникова в основном были адмиралами. Так почему бы это не получил адмиральские звезды Наум Израилевич?
Генералов-евреев — в отставку!
Вернемся, однако, в Карелию. К началу 1944 года Верховному Главнокомандованию было ясно, что там немецкие егеря и финская пехота наступать не будут. Выдохлись. А раз так… В феврале 1944 года Ставка назначила командующим фронтом генерала армии Мерецкова, а генерал-полковник Фролов стал его заместителем. Это решение, наверняка, обидело заслуженного генерала, державшего на плечах командование с начала войны.
Вместе с Фроловым убрали и Сквирского, назначив командующим 26-й армией. Его армия после разгрома противника в Выборгской и Свирско-Петрозаводской операциях вышла на советско-финскую границу.
Приказ № 227, изданный в самое, пожалуй, катастрофическое для СССР время войны, послужил, как ни странно, сигналом для выдвижения военачальников-евреев на высокие командные посты. Подтверждению служат материалы Центрального госархива Вооруженных сил РФ, в частности фонд № 37837, дела 51–71 и 79–82. Согласно этим документам, в 1936 году в Красной Армии и на флоте в высшем командном составе насчитывалось 163 еврея. Из них к войне уцелело 6 генералов. Остальные погибли в ходе репрессий. В начале войны в вооруженных силах служили 24 генерал-майора и 2 контр-адмирала евреи.
Победу встретили 253 еврея в генеральских и адмиральских званиях. Из них командовали войсками на поле боя 107 и служили в штабах и других органах боевого управления 63 военачальника. Заняв эти высокие посты, они вполне успешно справлялись со сложнейшими задачами военных операций. Доказательством служит хотя бы такой факт: никто из евреев — военачальников высшего звена не был в ходе войны разжалован или понижен в звании. Кроме генерала Теплинского, репрессированного без вины.
Минул час, закончилась военная страда. Какова же дальнейшая судьба генералов-евреев? Как и следовало ожидать, в отношении их немедленно стал действовать вековой принцип: еврей сделал свое дело, еврей должен уходить.
И уже вскоре после войны, с 1948 года, когда началась пресловутая борьба с космополитами, евреев-генералов стали увольнять пачками, невзирая на их боевые заслуги и профессиональные достоинства. Кампания эта усилилась к 1953 году, продолжалась и после смерти Сталина. Пик ее пришелся на 1961–1962 годы, когда было осуществлено крупное сокращение армии. А когда стали снова наращивать военные мускулы, то евреи-военачальники в этом практически участия не принимали: в строю остались единицы. Намного меньше, в общем, чем к началу Великой Отечественной…
Марк Штейнберг
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
