Он стал первым человеком в истории, совершившим полёт в космическое пространство. Ракета-носитель «Восток» с кораблём «Восток-1», на борту которого находился Гагарин, была запущена с космодрома Байконур. После 108 минут полёта Гагарин успешно приземлился в Саратовской области, неподалёку от города Энгельса. Начиная с 12 апреля 1962 года день полёта Гагарина в космос был объявлен в СССР праздником — Днём космонавтики.
Первый космический полёт вызвал большой интерес во всём мире, а сам Юрий Гагарин превратился в мировую знаменитость. По приглашениям зарубежных правительств и общественных организаций он посетил около 30 стран. Много у первого космонавта было поездок и по Советскому Союзу. В последующие годы Гагарин вёл большую общественно-политическую работу, окончил академию имени Жуковского, работал в Центре подготовки космонавтов, готовился к новому полёту в космос.
27 марта 1968 года он погиб в авиационной катастрофе вблизи деревни Новосёлово Киржачского района Владимирской области, выполняя учебный полёт на самолёте МиГ-15УТИ под руководством опытного инструктора В. С. Серёгина. Причины и обстоятельства авиакатастрофы остаются не вполне выясненными и на сегодняшний день.
Гагарина знали многие, и не только космонавты. Немало людей, встречавшихся с ним в неофициальной обстановке. Один из них — житель Квинса, врач, автор многих книг по истории бухарских евреев Роберт Пинхасов. Его память хранит любопытные подробности пребывания на отдыхе в Крыму вместе Юрием Алексеевичем и его семьей. Вот что он вспоминает…
– В начале 60-х годов прошлого века я работал ординатором в окружном военном госпитале-340 в Ташкенте. Работа там дала мне очень много, обучила детальным методам исследования урологических заболеваний. Очевидно, я был на хорошем счету как молодой специалист, поэтому в знак поощрения медуправление Туркестанского военного округа по рекомендации начальника госпиталя А. Гусакова выделило мне с женой путевки в престижный военный санаторий в Гурзуфе. Так, летом 1962 года я впервые оказался в этом благословенном месте.
Красота, действительно, неописуемая. В памяти сохранился тогдашний центр курортного Гурзуфа — его набережная. Цветущие олеандры и ленкоранские акации, смешиваясь с морским воздухом, создавали неповторимый аромат. Вдоль набережной на протяжении, наверное, километра протянулись мелкогалечные пляжи. На набережную с улицы Ленинградской вела крутая отполированная ногами не одного поколения курортной публики каменная лестница. Гуляя, мы обращали внимание на небольшой фонтан у входа в кафе «Вечерок». Это древний питьевой источник. Старожилы утверждали, что из этого источника пил воду еще Пушкин во время прогулок по Гурзуфу.
В начале набережной за ажурной металлической оградой располагалась территория нашего военного санатория. Парк санатория (бывший парк Губонинского курорта) — чудесный памятник садово-парковой архитектуры XIX века. Гуляя по парку, где росли пирамидальные кипарисы, магнолии, маслины, платаны, лавр и другие экзотические растения, мы также видели бывшие губонинские гостиницы, фонтаны «Ночь» и «Рахиль». Пальмовая аллея вела от выхода на набережную к бывшей гостинице «Бельвю». У самого выхода на набережную возле лечебного корпуса санатория высилось мощное дерево тиса ягодного — реликтового растения. Возле столовой санатория был памятник Пушкину.
Как потом писал поэт, три недели, проведенные в Гурзуфе, были счастливейшим временем в его жизни. Прекрасные южнобережные пейзажи, прогулки, морские купания, поездки в горы — все это, конечно же, не могло не оставить у Пушкина отрадных воспоминаний. В письме к Дельвигу Пушкин писал: «В Гурзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом. Я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею. Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис, каждое утро я посещал его и к нему привязался чувством, похожим на дружество».
Я с женой Беллой жил в морском павильоне, и мы тоже засыпали под шум прибоя.
В это же самое время в санатории отдыхал Юрий Гагарин с женой Валентиной Ивановной, маленькими дочками Леной, которой было три года, и Галей, ей шел второй годик. К ним была приставлена няня. И, как положено, у Юрия Алексеевича имелся охранник, назовем по-современному — телохранитель, коренастый, лысоватый, лет около 45. Ходил он в гражданской одежде и однажды признался: «Я прикреплен к Юрию Алексеевичу…» В глаза он не бросался, «опекал» первого космонавта незаметно. У него был сын Сережа лет пятнадцати. Белла с ним познакомилась, он оказался милым, приятным парнем.
Гагарин недавно вернулся из Японии, о его пребывании там писали советские газеты. Из поездки Юрий Алексеевич привез синий спортивный костюм с яркими лампасами — такого в стране, наверное, еще ни у кого не было. Он часто гулял в нем, ходил на пляж. А еще снимал фотоаппаратом тоже японского происхождения, подаренным ему как дорогому гостю.
Юрий Алексеевич ничем среди отдыхающих не выделялся, вел себя подчеркнуто скромно — играл с нами на пляже в волейбол, пил, как и мы, массандровские вина из бочки, закусывая скумбрией (это покупалось в ларьке), ходил на танцплощадку, иногда подменял ударника и с охотой бил палочками по барабану.
Никто за Гагариным не бегал, никто его не доставал. Не было ни одной официальной встречи с героем. Более того, я обратил внимание на определенного рода ревность, присутствовавшую в разговорах о нем. Мой сосед летчик-подполковник Николай Иванович Сергеев как-то обронил: «А чего? Нам бы приказали, и мы бы слетали…»
На танцплощадке Юрий Алексеевич однажды пригласил мою жену. У Беллы тогда были роскошные косы, Гагарину это явно понравилось. Я танцевал с его женой и перебросился с Валентиной Ивановной несколькими фразами.
Был еще такой эпизод. Однажды в море близ побережья обнаружили мину. Отдыхающих эвакуировали вглубь санатория. А Гагарин нырнул, увидел мину и понял, что она — немецкая, осталась еще со времен войны. Прибывшие саперы обезвредили ее.
У меня в памяти сохранилась неповторимая, обаятельная улыбка Юрия Гагарина. Бесспорно, он обладал целым рядом качеств, которые по праву определили его лидирующее место. Приглядываясь, прислушиваясь к нему, к оборотам его речи, я сделал вывод, что он, часто представляя себя этаким рубахой-парнем, на самом деле иной.
Он был совсем не прост, ум его, быстрый и цепкий, проявлялся в интуитивном знании того, что нужно сказать, а о чем промолчать. Конечно, моих наблюдений и скоротечного общения с Юрием Алексеевичем было явно недостаточно для такого твердого суждения, но так мне показалось. И я рад, что мой вывод совпал с оценкой космонавта Быковского (я прочел об этом в книге Ярослава Голованова): «Юра был себе на уме, но без подлянки». Голованов продолжал: «Это был высокопорядочный, честный человек, обладавший особой природной интеллигентностью, которая, кстати, не столь уж редко встречается у простых и даже вовсе не образованных людей, особенно в русских деревнях».
Мы с женой, как и другие отдыхающие, обратили внимание на шрам над левой бровью Гагарина. Помнится, газета «Правда» писала о том, что Герой Советского Союза купался в море, и была сильная волна. Вдруг он заметил, как тонет мальчик. Гагарин кинулся на помощь, выбросил парнишку на берег, но ударился лбом, и теперь уже пришлось спасать его самого…
В это, если честно, верилось с трудом. Не иначе замешаны амурные дела, ходил слух в санатории. Кто-то из «самых осведомленных» москвичей, которые знают все, рассказывал втихаря такую историю: дело было в Форосе в прошлом году, Юрий Алексеевич заперся в санаторной комнате с симпатичной горничной, а тут жена что-то почувствовала и начала стучать в запертую дверь номера, ну Юра и сиганул со второго этажа, а под окном дерево росло, он ногой зацепился за ветви и приземлился головой, ударившись о цементный бордюр…
Похоже, так оно и было, хотя в прочитанном позднее мною о Гагарине некоторые ответственные товарищи выдумывали всякие байки, обеляющие космонавта, подправляющие его моральный облик. Зато в книге Льва Данилкина о Юрии Алексеевиче, вышедшей в серии ЖЗЛ, об этом эпизоде рассказывается прямо и без обиняков.
И еще один красноречивый факт. Космонавты вовсе не ангелы, ничто человеческое не было им чуждо. 31 октября 1962 года, учитывая доносы работников КГБ, на закрытое заседание президиума ЦК КПСС был вынесен вопрос «О нескромном поведении космонавтов» (Гагарина, Титова, Николаева, Поповича). Однако после начала заседания Хрущев, симпатизировавший Гагарину, неожиданно снял вопрос с рассмотрения.
А вот чему я сам стал свидетелем. Труппа Малого театра приехала в Ялту со спектаклем «Леди Макбет». Фрагменты спектакля нам показали в санатории. Приехали актеры и актрисы, в том числе Элина Быстрицкая, редкостная красавица, Аксинья в фильме «Тихий Дон». После спектакля был организован банкет для «своих». А Гагарин и Быстрицкая куда-то пропали. Валентина Ивановна мечется, ищет мужа, а его и след простыл. Я и мой сосед подполковник Сергеев прогуливались по территории. Уже было темно, аллеи подсвечивались фонарями. И мы видели, как Гагарин и Быстрицкая углубились в парк. Я по наивности хотел было сказать жене космонавта, что видел ее мужа, но многоопытный Сергеев буквально зажал мне рот: «Молчи! Не твое это дело…»
Донжуанский список Гагарина велик, в нем и такие знаменитости, как Брижит Бардо и Джина Лоллобриджида… На самом деле, как утверждают близко знавшие космонавта № 1 люди, дальше приличествующих моменту поцелуев во время заграничных визитов дело не шло. Хотя, разумеется, слава Гагарина катилась по миру, и многие женщины сочли бы за честь близкие с ним отношения. Впрочем, какое это сегодня имеет значение…
А я сожалею о том, что не имел тогда фотоаппарата и не смог заснять на память Юрия Алексеевича, с которым выпало провести почти месяц в военном санатории Гурзуфа. Остались лишь два снимка общего плана… Жаль…
Роберт ПИНХАСОВ
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...
