Живи, строка!

К 21 марта — Всемирному дню поэзии

Вообще-то в еврейском календаре наступает более важная дата — Пурим, праздник спасения народа от гибели. День вполне надёжный, исторический — не просто условно принятая дата на совещании в ЮНЕСКО.
Но подумалось мне: должна быть связь между Пуримом и поэзией. Конечно, при желании привязать можно что угодно к чему угодно — но здесь связь привиделась мне органическая. Радость, веселье и благодарность — главные мотивы праздника. Как и все живые и душевно тонкие вещи — они ведь и о настоящей поэзии?
Пурим — это время сокрытых чудес. Так сказать, чудес в рамках «законов природы». А неужели сама поэзии — не есть подобное чудо?! Простое изменение порядка фразы, немного рифмовки, ложечка ритма, рюмочка будто бы незавершённой интонации — и перед вами вдруг открывается беседа душ и тропинка вглубь самого себя и к тайнам мира. Только в поэзии не применимо пуримское: «войдёт вино — выйдет сокрытая мудрость», — она сама по себе «бьёт в голову» авторам и читающим. Через какие-то силы, скрытые в «природном законе» языкового устройства — грамматику, семантику, лексику…
Сегодня я предложу вашему просвещённому вниманию стихи израильтянки Инны Костяковской, с которой вы уже знакомились. Весь целиком, без изъятия присланный ею цикл ко Дню поэзии. Даже заголовок её.
С большим общенародным и скромным нашим с вами праздником, дорогие!
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com.

Инна Костяковская

Живи, строка, не понимая,
что нежной бабочкой из мая
летишь на гибельное пламя…
Ты умирала сотни раз,
ты сотни раз рождалась снова.
Ах, мимолётность дней и фраз!
Но вечна повседневность слова.

***

Коснись написанной строки —
в ней пульс поэта,
волненье утренней реки,
дыханье лета!
Почувствуй трепет лепестков,
аккорды ночи,
движенье белых облаков
и многоточий,
заката пламенную страсть,
тоску затмений.
Во всем Б-жественная власть
стихотворений.

ОЖИДАНИЕ ВДОХНОВЕНИЯ

Вновь жаркий ветер сентября
несёт дыхание пустыни,
и мысли, и слова застыли,
воспоминания губя.

Забудутся тоска в ночи,
любовный жар, волшебный трепет,
рука — дрожит, бумага — терпит,
теперь о главном помолчи.

Так много сказано уже,
так много пройдено и спето,
что жизнь на мысли ставит вето
на самом главном рубеже.

Дрожанье век, дрожанье рук,
наитие, как вздох печальный,
безумие, познанье, тайна
и слова еле слышный звук.

***

Листай, листай мои страницы,
безумный век!
А мне бы только зацепиться
за нити рек,
по пене вечного прибоя
пройти босой,
а мне бы жизнь прожить с тобою
ночной росой.
И раствориться в этой тайне,
сойти на нет,
и песней грустной и случайной
сложить сюжет.

***

Пережить бы свою тоску
не на жизнь, так хотя бы на смерть.
Пусть исписанному листку
диким голубем вдаль лететь.
Пережить бы тоску на день,
на какой-то короткий час,
знать, что снова придёт апрель
или мудрость забытых фраз.
Только птицам дано парить,
только птицам неведом страх.
Мне же — горечь тоски испить
и забыть о своих стихах.

***

Дождь мокрым котёнком
царапался в дверь.
Блуждал по потёмкам
мой маленький зверь,
по старому скверу
по скопищу крыш,
и вот он у двери —
несчастный малыш…
Я серый комочек
прижала к себе.
Мой дождь многоточий
в нелёгкой судьбе!
Мой дождь восклицаний!
Мой бог запятых,
и лунных мерцаний,
и грустных святых.
Закончится эра
бездомных котов,
мой ласковый серый
отыщет свой кров!
Мой дождик-котёнок,
бездомный мой стих,
заснул, как ребёнок,
в ладонях моих.

***

И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.

Иосиф Бродский

Мы уходим в чужие дали,
в чужие судьбы, в чужие мысли.
Мы столько всего повидали,
мы столько прожили жизней!
Мы уходим к далёким рассветам,
к забытым датам —
только так уходить поэтам,
только так уходить солдатам!
Собери на лугу ромашки!
Собери их большим букетом!
Жёлто-белые их рубашки
на могилах — солнечным светом!
Собери полевые маки!
Пятна крови они на белом,
нас боялись дурные знаки —
мы слова защищали телом!
Вот и всё. Помянуть бы надо
этим солнечным тёплым летом
того, кто ушёл солдатом,
того, кто ушёл поэтом.

БЕЗУМЦЫ, ГЛУПЦЫ, ПОЭТЫ…

Мы — странные, меченые,
идём путями млечными,
идём по земле, по звёздам,
идём по закатам поздним,
идём по рассветам ранним,
идём по кровавым ранам,
по судьбам идём, по странам,
идём по дождям-туманам,
идём по пустым карманам,
по грёзам идём, по планам,
идём по зиме, по лету,
чтоб кануть навеки в Лету.
Безумцы, глупцы, поэты…

***

Нет, маршрут не кончается,
это только предлог.
Просто время качается
в мелкой сетке дорог,
просто воздух застывший
начинает густеть,
нам, о счастье забывшим,
всюду чудится смерть.
Но не надо об этом.
Нет, ни здесь, ни сейчас.
Слышу голос поэта
и Б-жественный глас…

***

Наверно, я почти поэт,
и по простору ночи
мчит меня кабриолет
в страну былых пророчеств,
скрипят колеса на обочине,
и пыль царапает лицо,
прошу, снимите полномочия
с меня на каждое словцо!
Такая боль на каждой кочке —
мертворождённые стихи…
и чудосотворенье строчки,
когда другие к ней глухи…

К ЧИТАТЕЛЮ

За всё, чем я не стала и не стану,
за радость встреч, за торжество потерь,
за таинство Б-жественного плана,
за запертую на замок чужую дверь,
за всё, что разум создаёт упрямо,
за бестелесный мой упрямый дух,
за всё, чего всегда нам слишком мало,
но что ласкать давно умеет слух,
благодарю.
Я знаю точно: мысль нетленна,
а тело — только оболочка, прах.
Моя Вселенная исчезнет постепенно,
а мысль останется — стихами на губах.

***

О вечном или проходящем?
Гордыне, подлости, любви,
о белизне листа, манящем
всегда в объятия свои,
о всём, что было или будет,
о свете всех далёких звёзд,
что мы запомним в песне буден?
Что мы придумаем всерьёз?