Гуляка

Про этого родственника бабушка никогда ничего не говорила. Я даже не знал про такого родственника. Но здесь, в Америке, мама как-то встретила землячку из соседнего местечка Костюковичи, муж которой был бабушкиной родней (седьмая вода на киселе — говорили у нас), и они вспомнили про Янкеля. Не буду ручаться за точность имени, ибо спросить сейчас не у кого, но от имени история эта не зависит.
В большой трудолюбивой и доброй семье Янкель оказался белой вороной. Был он, как и все в семье, и добрым, и трудолюбивым. Но гулякой. И второго такого гуляки отыскать в местечке было непросто. А объяснял он свои истории своей же добротой.
– Ну как не помочь одинокой женщине?! Кто ей поможет, если не я? — говорил он, выслушивая отцовские нарекания. — Я же не занимаю чужое место. Я ложусь на свободное!
Каждый раз он давал слово отцу жениться и успокоиться, но слова оставались словами, а Янкель перебирался с одной теплой постели в другую, наполняя местечко новыми разговорами об очередной вдовушке или разведенке, упавшей в объятия Янкеля. При этом в местечке ни у кого не было претензий к Янкелю, все осуждали и обвиняли его очередную «жертву».
– Ибо что возьмешь с Янкеля, он такой уродился, — подводила итог общему мнению соседка Янкеля Хая-Доба. — На моих глазах рос! Как подрос, так и пошел гулять. Когда мой Срул-Вульф уехал в Америку, он и ко мне подбивал клинья. Но я же не такая, как эти… Угостила его блинцами и показала на дверь. И он ушел. Три блинца взял «мит зих» — как будто его мама такие не печет.
Отец Янкеля долго терпел все эти подвиги сына, а потом не выдержал. Собрал всю семью, и на семейном совете решили отправить Янкеля из Краснополья на все четыре стороны.
– Хватит, — сказал реб Гиршл, — позорить нашу семью! Больше о тебе я не хочу и слышать!
И Янкель как послушный сын уехал в Костюковичи. Больше в Краснополье о нем ничего не слышали. Правда, когда на летнюю ярмарку в местечко приезжали евреи из Костюковичей, мама Янкеля, Лэя-Хана, втайне от мужа пыталась разузнать о Янкеле. И они, не вдаваясь в подробности, говорили: «Жив-здоров!» — и усмехались в бороды.
Янкель в Костюковичах устроился приказчиком в магазине женского платья госпожи Ципоры. Надо честно сказать, что госпожу Ципору он даже не ущипнул ни разу, хотя ее муж реб Шмуля-Бор часто бывал в отъездах и слыл не меньшим гулякой, чем Янкель. И сама госпожа Ципора была не прочь расслабиться с красавцем приказчиком. Но, как сказано в Торе, не возлюби жену ближнего своего. И эту заповедь Янкель не нарушал. Ему вполне хватало незамужних посетительниц магазина.
Красавицы Костюковичей чередовались в объятиях Янкеля с той же регулярностью, как и в Краснополье. Но, когда в магазине госпожи Ципоры появилась белокурая красавица графиня Кася, муж которой, генерал Пшихоцкий, пал героем во время газовой атаки немцев, о чем Касе было сообщено личным письмом императора, Янкель покинул магазин госпожи Ципоры и перебрался управляющим в поместье графини. Неожиданно для всех сплетниц он перестал появляться в местечке. А если и появлялся на местные торжества, то всегда с графиней. Поговаривали даже, что графиня собирается перейти в иудаизм и стать с Янкелем под хупу.
Но разговоры эти оставались разговорами, ибо в Костюковичи пришла революция. И пришла она в лице начальника местного ЧК, дочери провизора Блюмкина, рыжеволосой Нехамы. Приехала из Петрограда с бумагами, подписанными самим Троцким. Первым же делом она арестовала графиню как эксплуататора масс, и поместье передали местному колхозу для культурных нужд. О графине она сказала, что ее будет судить революционный суд как кровопийцу народа, и суд, скорее всего, ее шлепнет. Это она сказала в лицо Янкелю и добавила, что ему как труженику и эксплуатируемому человеку не пристало беспокоиться о судьбе какой-то графини. Янкель понял, что графиню надо спасать. И он… влюбил в себя рыжую Нехаму. Этого мастерства у Янкеля было не отнять.
Провизор Блюмкин охал и стонал, узнав о новом дочкином ухажере, но ничего сделать не мог. У нее была власть, а у него предрассудки. Из-за любви к Янкелю Нехама помогла устроить побег графине и даже разрешила Янкелю проводить ее до Крыма, где еще держались белые, взяв с него слово, что он к ней вернется. И Янкель, помотавшись по России, довез графиню до Крыма и успел посадить на последний пароход, отплывавший в Турцию. Графиня умоляла его поехать с ней, но Янкель сказал, что обещал Нехаме вернуться и слова своего не нарушит. Оставив графиню на попечение седовласого полковника, он утер слезу и отправился в обратный путь.
К Нехаме Янкель вернулся через год, исхудавший, бородатый, в красноармейской шинели и с именной шашкой, полученной лично от товарища Буденного. Против шашки провизор устоять не мог, и в Костюковичах образовалась новая семья. Через год их семья пополнилась рыжеволосым мальчишкой, которого назвали революционным именем Рев — в честь революции.
После рождения Рева Нехама решила перейти на работу в школу, вспомнив, что она училась в Петрограде на учительских курсах. Но тут вспомнили про какие-то ее связи с Троцким и, объявив троцкисткой, отправили на Соловки, откуда она не вернулась. А Янкеля расстреляли как… японского шпиона. Изъяли шашку для местного музея революции, предварительно срезав с ножен его имя.
Реву воспитал провизор, называя вполне по-еврейски — Ребочкой. И, как говорила мамина землячка, стал он гулякой похлеще Янкеля. Добавляя с улыбкой, глядя на мужа:
– У них в роду все гуляки, правда, красавцы!

Марат БАСКИН
Художник Владимир Любаров