1
Навстречу «лендроверу» бежал высокий боевик в черном берете. Он выпустил по Ави очередь из автомата, но Руби вовремя резко свернула, укрыв машину за скалой, и затормозила, Ави вывалился из машины на землю, зажав вальтер обеими руками, подпустил автоматчика на пять шагов и в упор выстрелил в него три раза. Автоматчик упал. Ави снова вскочил в машину, Руби рванула вперед. Но автоматчик поднялся с земли и бросил в них гранату. Граната взорвалась выше них на метр, попав в скалу. Ави ударился головой о ветровое стекло. Дыхание его прервалось, спина онемела, в ухе, кроме грохочущего эха, застыл оборванный крик. Пролежав без памяти несколько минут, он предпринял отчаянную попытку пошевелиться. Лишь правая кисть сохраняла какую-то способность двигаться. По изодранной руке струилась кровь. При лунном свете кровь казалась черной. Болело все тело.
Ави повернулся в сторону Руби. Она лежала, наклонившись вперед, лицом на руле. Ее черный платок сполз, и прядь золотистых волос свисала, скрывая лицо. Ави приподнял ее и рукой стер с ее лица кровь. Затем, выбравшись из машины, с огромным трудом извлек из неё и Руби. Усадил, прислонив спиной к скале. Встал на колени и, глядя на девушку, на кровавые ссадины на ее лице, молил лишь об одном, чтобы её глаза открылись. Но они не открывались. Пульс не прощупывался. Помочь ей он уже не мог.
Ави, бросил последний взгляд на труп девушки, поклявшись про себя вернуться и достойно её похоронить. Сейчас ему нужно было найти убийцу. Стиснув зубы, он вскочил в «лендровер», включил зажигание, но мотор не заводился. Ави вышел из машины и тяжело, в полусознании пошел вниз по дороге, которая вела — он помнил это наизусть — к какой-то маронитской деревне. Убийцу Руби он увидел минут через двадцать. Тот сидел на камне и как будто кого-то ждал. Увидев Ави, он медленно, словно бы нехотя, поднял руку. Прозвучал выстрел. Еще и еще. Ави молча стоял на одном месте не в силах пошевелиться. У стрелка должны были кончиться патроны и иссякнуть запас нервных сил. Но и у Ави сил для схватки больше не было.
Человек, находившийся всего в нескольких метрах от него, что-то прокричал. У Ави оставался последний шанс — нож и умение израильского десантника. Теряя последние силы, он метнул свой нож и почти сразу же услышал страшный крик. Он заставил себя подойти к умирающему. При свете луны было хорошо видно его лицо с глубоким шрамом на правой щеке. Он задыхался, кровь клокотала у него в горле. «Апис!» — прошептал Ави и пошел, не оглядываясь, вниз по дороге. Он с трудом держался на ногах, двигаясь словно по инерции. Взглянул на часы. Наступило 22 января, половина первого ночи.
2
Ливанская группа МОССАДа состояла из 7 человек. Двое занимались непосредственно слежкой за Саламе, двое обеспечивали прикрытие и оперативный отход. Кроме того, в группе были офицер связи и руководитель. Седьмым должен был быть Ави. Но он оказался вне игры.
10 января 1979 года в Бейрутский международный аэропорт прибыла Эрика Мэри Чамберс, женщина средних лет, у которой был британский паспорт, милый французский язык, обаяние, врожденное умение общаться с самыми разными людьми и явный талант художника. Она сняла квартиру на восьмом этаже в доме на углу улицы Верден и Мадам Кюри, быстро перезнакомилась со всеми соседями и просила называть ее Эри. Большую часть времени она проводила у окна, занимаясь живописью. Ее городские пейзажи были безыскусны, но точны. Иногда она на своем «бентли», взятом в рент, выезжала за город и там тоже рисовала.
Через день в Бейруте появился канадец с паспортом № ДС 104277, выданном на имя Рональда Колберга. Он взял напрокат машину «симка-крайслер» серого цвета и направился в отель «Роял Гарден», где и остановился. Он был страстным любителем подводного плавания, отель на самом берегу моря ему вполне подошел.
17 января 1979 года в Бейрутский международный аэропорт прибыл англичанин Питер Скрайвер. Он сообщил о себе как о бизнесмене, который хотел бы установить контакты с ливанскими туристическими агентствами. Скрайвер поселился в отеле «Залка» и взял напрокат «фольксваген». Он был любителем и знатоком современного арабского искусства. На выставке молодых ливанских художников Скрайвер случайно познакомился с Эрикой, и они стали неразлучными друзьями. Однажды он подвез Эрику домой, но его «фольксваген» забарахлил, и он так и оставил его прямо перед парадным входом дома, где жила его новая знакомая.
3
22 января 1979 года в столице Сирии Дамаске должна была открыться ежегодная конференция Палестинского национального совета. Ясир Арафат просил Саламе приехать на открытие. 22 января был также день рождения младшей сестры Саламе — Джихад, и он обещал заехать поздравить ее, а затем вертолетом отправиться в Дамаск.
Утром в отличном расположении духа Саламе позавтракал со своей молодой женой Джорджиной, которая в прошлом была манекенщицей и даже мисс Вселенной. Она несла свое великолепное тело с безотчетной грацией женщины, привыкшей появляться на людях почти голой. Правда, от нее не веяло мраморным холодом живого манекена, напротив, ее тело и открытое, доверчивое лицо согревали окружающих. Ей было лет двадцать семь, но ее красота по-прежнему оставалась юной. Самым прекрасным в ней были волосы — свободно ниспадающая густая волна пепельного цвета. Она сидела за столом тихо, не сводя с мужа кроткого, почти рабского взгляда чистых голубых глаз. На ней не было и следа косметики — ни губной помады, ни маникюрного лака, брови не были выщипаны.
Джорджина была на пятом месяце беременности. За утренним кофе Саламе сказал ей:
– Я хочу девочку.
– А я — мальчика. Хочу, чтобы он был похож на тебя. Хочу второго Али.
– А я хочу, чтобы девочка была такая же красивая, как ты… Ну что ж… Мне пора…
Нежно поцеловав жену, Саламе покинул квартиру и в сопровождении четырех телохранителей направился к машине. Водитель Джамиль открыл дверь «шевроле», и Саламе устроился на заднем сиденье между двумя телохранителями. Двое других сели в «лендровер», стоявший сзади. Обе машины, как обычно, поехали по улице Верден в сторону дома, где жили мать и сестра Саламе, чтобы оттуда отправиться в Дамаск.
Эрика Чамберс (оперативный псевдоним Пенелопа) заканчивала завтракать, когда зазвонил телефон. Эрика подняла трубку.
– Милочка, — услышала она мелодичный голос своей ливанской подруги, — скорей одевайся, мы уже едем!
Это был условный сигнал. Эрика мгновенно накинула легкое пальто, положила в сумочку браунинг и подошла к окну. Задернув тяжелую портьеру, она стала внимательно наблюдать за уличным движением и за «фольксвагеном», припаркованным внизу. Вскоре она увидела «шевроле», который медленно двигался по улице Верден. Машин почти не было. До «фольксвагена» машине Саламе оставалось не более сотни метров. Восемьдесят… Шестьдесят… Сорок… Двадцать… Десять… Глядя на улицу, Эрика нажала на кнопку дистанционного управления.
Мгновение спустя раздался оглушительный взрыв, в небо взметнулся столб огня. Скрайвер, судя по всему, начинил свой «фольксваген» мощным зарядом взрывчатки. Мать Саламе, услышав взрыв, тотчас бросилась на улицу. Движение на дороге было приостановлено, по улице бежали возбужденные люди. Мать Саламе поняла все…
В суматохе никто не заметил, как Эрика Чамберс вышла из своего подъезда, завернула за угол и села в арендованный ею «бентли». Пятнадцать минут спустя она уже была на шоссе, ведущем в Джунию. Дорогу от улицы Верден до Джунии она проскочила за полчаса. Пересекая Собачью реку с отвесными скалистыми берегами, Эрика полюбовалась на надписи, оставленные властителями разных эпох и стран — Навуходоносором, Александром Македонским, Помпеем, Наполеоном, — и с озорством подумала, что можно было бы оставить здесь и свою роспись. «Пенелопа, сотрудник МОССАДа», — такая надпись выглядела бы на фоне предыдущих вполне солидно.
Заметки на полях
Джуния — небольшой ливанский городок в пригороде Бейрута (21 км в северном направлении). Некогда Джуния была рыбацкой деревушкой, а во время гражданской войны между христианами и мусульманами сюда перебрались многие богатые жители столицы. За короткое время была возведена целая полоса роскошных зданий, которая с одной стороны ограничивалась морем, а с другой — высокими горами.
4
А в это время в Бейрутском американском госпитале хирурги боролись за жизнь Саламе. Но спасти его не удалось, он умер на операционном столе, не приходя в сознание, почти в том же возрасте (38 лет), что и его отец.
Арафат произносил речь на открытии конференции Палестинского национального совета, когда ему передали срочную телеграмму из Бейрута. Сначала он не поверил этой телеграмме и решил, что это провокация. Потребовал подтверждения. Когда ему вручили вторую телеграмму, он заплакал. Заплакал, стоя на трибуне. Это был эффектный ораторский ход. На самом деле Арафат вздохнул с облегчением: ушел из жизни его самый опасный соперник.
– Йитбах аль-яхуд! (Проклятые евреи!) — закричал он и тут же поклялся отомстить.
Все участники конференции вслед за своим лидером также поклялись отомстить за кровь истинного патриота своей родины.
5
Вечером 22 января шеф МОССАДа генерал Ицхак Хофи отправил премьер-министру Израиля Менахему Бегину, который находился тогда в США, телеграмму: «Черный список закрыт. Мы отомстили за Мюнхен».
В похоронах Али Хасана Саламе участвовало около 50 тысяч палестинцев. Первая жена и два сына шли за его гробом. Джорджине не разрешили подойти к телу мужа: боялись, за ее здоровье.
6
Рулевой, развернув ракетный катер, подвел его к самой стене заброшенного пирса на южной окраине Джунии. Вахтенный включил фонарь, выхвативший из темноты троих человек, спускавшихся по лестнице к воде. Когда они оказались на палубе, катер сразу же дал задний ход и направился в открытое море. На следующее утро полиция обнаружила на берегу у заброшенного пирса две оставленные машины — «бентли» и «симка-крайслер».
Ракетный катер летел, точно торпеда, глубоко вспарывая темные воды. В кают-компании было тихо, лишь приглушенно гудел мотор, да тонко позванивали какие-то металлические предметы. Под потолком, покачиваясь, горел фонарь. В полумраке за длинным столом сидели несколько человек — капитан и его гости: Скрайвер (Одиссей), Колберг (Аякс) и Чамберс (Пенелопа). Они вели тихий и неспешный разговор. На их лицах плясали кроваво-дымные тени.
Утром двое мужчин и женщина стояли на корме катера. Облокотившись на борт, они смотрели, как мимо проплывают берега, отражающиеся в перламутровом зеркале моря. Аквамарин океана пылал багровыми и золотыми лучами восхода. Ракетный катер, вспенивая воды, подходил к военно-морской базе близ Хайфы. На ветру надувался и трепетал гордый флаг ВМС Израиля. Вокруг него носились серебристые чайки. Все кругом переливалось голубым, белым и золотым.
7
Лишь несколько сотен метров отделяло Ави от маронитской деревушки. Крошечный рай… Там люди, там приют, там можно укрыться от погони! Колокольня христианской маронитской церкви была залита светом, был какой-то праздник. Из дверей церкви валил народ с ночной праздничной службы. У маленькой деревенской гостиницы стояла женщина в короткой черной куртке, ловко облегающей её стройную фигуру.
– Ави! — прошептала она. — Это я…
– Эстер… — хрипло произнес он, мало что понимая, — Эстер… За мной погоня. Твоя машина здесь?
– У дороги, с правой стороны. Светлый джип.
Ави внимательно осмотрелся. Так и есть. Его и здесь опередила погоня. Двое головорезов стояли у входа в церковь, прощупывая взглядом каждого проходящего. На противоположной стороне дороги — черный «мерс». Просто так не прорваться. Значит, надо… Ави обнял Эстер, и в шумной толпе прихожан они выскользнули на дорогу. Вот он, её джип! И в этот момент «мерседес» настойчиво засигналил. Их заметили!
Эстер бросилась к джипу, вставила ключ зажигания, Ави вскочил с другой стороны. Джип сорвался с места, они выскочили на шоссе и помчались к израильской границе. Эстер вела машину с бешеной скоростью.
– Выглядишь ты неважно, — сказала она спокойно, бросив на него взгляд. — В один прекрасный день мне позвонил Генерал, просто так, поинтересоваться, как я там, а потом приказал мне поехать и разыскать тебя. И даже указал на эту самую деревушку. Он был уверен, что ты будешь выбираться именно этим путем. Интуиция у него потрясающая! Ну, как ты?
Вместо ответа Ави повернулся и посмотрел в заднее окно. Еле слышно выругался. Вдали он увидел фары «мерса», тот шел следом.
– Кажется, они начинают нас настигать, — сказала Эстер. — Должно быть, у них очень хороший водитель, отлично знающий дорогу. Так что же с тобой случилось?
– Ничего особенного. Мне надо было организовать ликвидацию Саламе, но меня перехватили. Пришлось уносить ноги.
– Слушай, а те трое в машине, что преследуют нас, — они нас убьют, если поймают?
– Боюсь, что да.
– Ну что ж, тогда у меня есть для тебя одна хорошая и одна плохая новость. Что раньше?
– Плохая…
– Они нас догоняют, а в баке осталось лишь два галлона бензина.
– Хорошая?
– Жизнь нам предлагает прекрасный тест на быстроту реакции, похлеще, чем в твоей академии. И если ты придумаешь что-нибудь достойное, то получишь высший балл. И я тебя буду любить еще больше!
Растянув губы в улыбке, она до конца прижала к полу педаль газа и заложила крутой вираж. Впереди, за подъемом, виднелись дома какой-то деревушки, мелькнул еще один знак, предостерегающий о целой серии опасных поворотов. Обе машины сбавили скорость — 90, 80, 70. Затем они оказались на резком вираже, и пришлось притормозить. Снова выехали на шоссе. Идущая сзади машина понеслась по прямой дороге, как будто за ней черти гнались. Впереди показался зигзагообразный поворот на мост. Фары «мерса» ярко светили им вслед. Ави не удивился, когда увидел голубые вспышки: стреляли с переднего сиденья. Они вошли в крутой вираж и оказались в мертвой зоне.
Предупредительные знаки «Опасный участок» и «Строительные работы» промелькнули справа от него. Там же стояла красная стрела на двух распорках. Ави сообразил, что здесь чинят взорванный мост и навели временный.
– Стой! — заорал он.
Завизжали тормоза. Ави распахнул дверцу.
– Езжай вперед! Жди меня за следующим поворотом.
Ави подбежал к красной стреле и повернул ее так, чтобы она указывала налево, в сторону ограждения, которое закрывало дорогу к рухнувшему мосту, а затем спрятался в тени скал. «Мерс» двинулся прямо к черному провалу, куда теперь указывала стрела. Ави услышал отчаянный визг тормозов…
Александр Цывин
Продолжение тут
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
