Интересно, что общего у поэзии с математикой? Быть может — в обеих сферах человеческой фантазии творится искусственный, условный мир, который претендует отражать и обновлять мир «реальный» и ощутимый? Не знаю. Таковы ведь и шахматы, и вообще любые творческие долговременные занятия.
Или связь их — в игре с самим собой? И в поэзии, и в математике. Так, по крайней мере, оговорился наш гость. Он — поэт и математик, кандидат наук, по профессии человек сугубо реалистичный (матобеспечение, алгоритмы…). Правда, размышлял Саша в стихе о жизни и о времени — но чего бы стоили математика и поэзия, если бы их «игра с самим собой» (в прятки) не была подобна всем играм жизни?
Александр — бывший львовянин, ныне житель страны ещё более тёплой. Какой — догадайтесь по стихотворению, посвящённому министру иностранных дел. И — литератор, по мастеровитой привычке в науках, относящийся к ткани стиха до предела добросовестно. Особенно — к точности мысли.
Эта точность подсказала мне очевидный, хотя и прежде неожиданный взгляд. Александр, описывая праздник, связал через напутствие раввина и секретаря райкома. Обычно за этим расхожим в Израиле штампом пустота — люди, чтобы не думать, ассоциируют непонятное с чем-то привычным. Но ведь, подумалось, за этим настоящее есть! Только — раввин говорит от имени правды, секретарь — по поручению и от имени лжи…
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com.
Александр Винокур
Страдать и мучиться словами,
Искать вопрос, а не ответ.
Найти. Украсить кружевами
И осчастливить белый свет.
И стать в сторонке, словно лишний —
Инстинкт скорее, чем расчёт.
И, избегая встречи личной,
Мечтать, что кто-нибудь прочтёт…
Мир на угольях. Небо красно.
Осанна медному грошу.
А ты — о вечном, о прекрасном.
Не страшно? — Страшно. Но пишу.
***
Состариться — не значит поумнеть.
Вчерашний опыт чаще бесполезен,
Предпочитаешь знать, а не уметь,
Но забывать, что путь назад отрезан.
Всё так же тянет, пусть не по летам,
Растратить пыл на всякие обшивки,
Предаться всевозможным суетам
И получить награду за ошибки.
***
Симхат Тора в Израиле, в Холоне.
Вздымая пыль когдатошних песков,
Танцуем — здесь никто не посторонний —
На смеси всех еврейских языков.
Мы у себя, мы счастливы, мы дома.
Присесть бы, отдышаться, отдохнуть.
Но вот раввин, как секретарь райкома,
Напутствует, указывая путь.
И, не снимая старые одежды,
Внимаю, приподнявшись на носках.
Стою, порой мудрец, порой невежда,
На нескольких своих материках.
***
Брожу по городу продрогшему,
Ломая выбранный маршрут.
Воспоминания подросшие
Теперь уже не подведут.
Когда-то, в молодости-юности,
Послушный правилам игры,
Я обходил и эти улицы,
И близлежащие дворы.
Потом, случалось, и обласканный,
Другими тропами ходил.
Искал обещанное сказками,
Себя терял и находил.
Науку самоотречения
Постиг в начале всех начал.
Плыл, как обычно, по течению,
Мечтая выйти на причал.
И вот, вернувшийся из прошлого,
Как кем-то брошенный пятак,
Кружу, блуждаю, гость непрошеный,
Без ясной цели. Просто так.
***
Зачем-то помню всё — и этот дом,
И запах свежекрашеной скамейки,
И садик Полицейский за углом,
На улице тогда Красноармейской.
Толпа деревьев — где вразброд, где в ряд,
Блестит асфальт, а может быть, брусчатка.
Вот я иду, не отрывая взгляд.
…В минувших днях и горестно, и сладко.
Страна другая, век другой, а я,
Уже не в силах вытерпеть разлуку,
Спешу поверх законов бытия
И сам себе протягиваю руку.
***
Беспризорный кустарник цветёт
В стороне от внимательных взоров.
Никого. И тропинка идёт
Для раздумий и для разговоров.
Поднимаешься. Снова стоишь
На пригорке, немного осевшем.
Видишь дворик, мозаику крыш,
Стайку шпилей, как вечность, неспешных.
Дальше — в точках-тире горизонт,
Солнца проблески, низкие тучи.
Этот сладостный призрачный сон
Достоверной реальности лучше.
Ты как будто чего-нибудь ждёшь?
Скоро сумерки. Стало прохладно.
Вот и всё. Начинается дождь.
На мгновение счастлив — и ладно.
***
Затерялся в просторах вселенной
Звёзд остывших оставленный след,
Предназначенный вечности тленной
И кому-то, кого ещё нет.
Дар небес, не нашедший пророка,
Дух без тела, блуждающий дух
В ожидании крайнего срока
Репетирует сцены разрух.
И когда в предвкушении пира
На итоговой встрече миров
Отрекутся былые кумиры,
Согреваясь у новых костров,
Приоткроются жизни архивы,
И в любой подходящий момент
Он исчезнет бесшумно, красиво,
Исчерпавший себя рудимент.
***
Расписана, но неизвестна,
А потому неинтересна
История времён и стран.
Развалины амфитеатра
Нас подождут, вернёмся завтра.
Пойдём на море-океан.
Под сенью фауны и флоры
Поймём по ходу разговора
Праздношатающихся яхт,
Что позабытый нами зритель
И есть тот самый победитель
На гладиаторских боях.
Но мы о том не скажем гиду.
Зачем? Ему и так обидно
Водить скучающих гостей.
Не лучше ли присесть на выступ
И задремать под свежий выпуск
Тысячелетних новостей?
***
А Молотов и не подозревал,
Что в памяти останется коктейлем,
Который кто-то сделал и взорвал,
Как завтрашнего будущего трейлер.
Когда вершил и судьбы, и дела,
«Рулил» страной и вёл переговоры,
Когда ваял великий идеал,
Он думал — позабудут, но нескоро.
Где ты, несостоявшийся кумир?
Потомкам ошалевшим безразлично.
Сменился век, исчез и целый мир.
Осталась только мелочь. Как обычно.
***
Кто может взять и поручиться,
Что сумма той же пары чисел
Одна и та же сотни лет?
Всё изменилось — страны, люди,
Кто нас любил — теперь не любит,
Былых иллюзий просто нет.
На сквозняках житейских странствий
Недостижимо постоянство.
Но, не боясь напрасных трат,
Я снова сам с собой играю,
В который раз сижу, считаю
И подгоняю результат.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
