Первые и последние понятия об игре в шахматы я получил в далёком послевоенном детстве, посетив пару раз секцию стадиона Юных пионеров в Москве. Признаюсь, что этот вид спорта по душе мне не пришёлся, т. к. занятия проходили в небольшой комнате, в то время как на открытых площадках стадиона бегали мои однокашники и друзья.
Из этого весьма скромного знакомства с шахматами больше всего меня поразили две вещи: это правило необычного передвижения коня — буквой Г и часто произносимое слово «МАТ!», под которым я уже тогда знал совсем другое.
Однако игра меня мало интересовала, но красивые интригующие термины типа: дебют, эндшпиль, гамбит и другие вызывали любопытство и интерес.
А потому, оценив свои шахматные способности и прихватив с собой приобретённые знания, отправился на занятия в конноспортивную школу «Пищевик», которую курировал сам Семён Михайлович Будённый.
На занятиях по выездке я добился больших успехов, чем в шахматах. Вероятно, полученные ранее сведения о возможностях дефилирования шахматным конем таким странным образом повлияли благотворно на мои и лошадиные умственные способности, так что вскоре, на удивление всем, мы вышагивали эту самую букву «Г» на манеже живьём – хоть передом, хоть задом.
Но ни в конном спорте, ни в шахматном спортсмена из меня не получилось.
Первую реальную полезность шахматной игры я ощутил, сыграв несколько партий с местной шпаной, отыграв всё, что проиграл им в карты приятель-сосед.
Вот с этих самых пор я нашёл в себе некоторое шахматное дарование, а среди своих сверстников заслужил уважение и признание.
В зрелые годы, интерес к шахматам был ограничен новостями об играх за звание чемпиона мира или шахматными скандальными историями.
Играл в шахматы редко, чаще на работе, в отсутствие начальника, но признаюсь, без особого успеха.
Помню, уже в последние дни перед отъездом в Америку я случайно оказался за столом в разношерстной компании артистических и спортивных знаменитостей, среди которых был и экс-чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов.
После изрядного подпития, когда все достигли определённой кондиции, развязались языки, с серьёзными разговорами было покончено, и по кругу начались шутки и анекдоты, в том числе на шахматную тему.
Помню анекдот, по-моему, Сергея Юрского:
— Играют два грузина. Первый объявляет: «Мат!»
Второй: «Чей мат?»
Первый: «Твой мат!»
Второй: «Ах, ты мой мат?! А я твой мат и отец!»
Кто-то, под общий хохот, острил объявлением в газете:
«Молодая красивая королева, любящая каталонское начало, составит испанскую партию опытному мастеру, щедрому на жертвы».
Очередь дошла до меня. И я, будучи уже под изрядным “шафе”, решил блеснуть своей эрудицией и задал, как мне казалось, вопрос наповал: «А какое число возможных комбинаций может быть после первых четырёх шахматных ходов?»
Такого подвоха не ожидал никто, на меня уставились, как мне казалось, то ли как на никому не известного шахматного гения, то ли как на обычного зануду.
Наступило общее замешательство, один Анатолий Карпов смотрел с интересом и улыбкой на всех сидящих и вопросительно на меня.
— 318.979.564.000, — пулемётом выдал я.
И тут меня понесло. Чтобы окончательно всех добить и поразить, включая и Карпова, своими незаурядными околошахматными познаниями, я спросил:
— А какое число таких комбинаций может быть после первых десяти ходов?
Анатолий с интересом смотрел на меня, по-видимому, соображая, как же он сможет произнести это число.
Ощущая себя под парами Бахуса, я, взяв со стола салфетку, большими цифрами написал:
70.000.000.000.000.000.000.000.000, но уже потом, в трезвом состоянии, вспомнил, что оно произносится просто — 170 на 10 в 24 степени.
Этот мой фортель был оценен Анатолием, т. к. узнав, что я в ближайшее время улетаю в США и страна теряет такого выдающегося знатока огромного количества начальных шахматных комбинаций, подарил мне занимательную книгу «Математика на шахматной доске» со своим автографом и пожеланием: «Яну. Желаю удачи!»
Вся эта история произошла в июне 1995 года.
Ну а потом была Америка, Нью-Йорк, Стейтен Айленд.
Конечно, Стейтен Айленд – это далеко не известные во всём мире Васюки — шахматная столица мира с небоскрёбами, радиостанциями, аэропортами, железнодорожными магистралями, с прямым авиарейсом Большие Васюки – Лос-Анджелес, с тридцатитрёхэтажным дворцом шахматной мысли и гениальными чемпионами мира, экс-чемпионами и гроссмейстерами.
Но чем чёрт не шутит! Ведь это Америка, здесь, как говорят, всё возможно. И наверняка будет открыт рейс Стейтен Айленд — Васюки.
Поэтому я с напористостью и самоуверенностью Остапа Бендера начал вести шахматный кружок, который посещают, как ни странно, до сих пор американцы и русскоговорящие жители боро.
Однако c учётом нового места проживания и во избежание возможных недоразумений, пришлось начисто забыть известный комментарий: “Белые начинают и выигрывают.”
Я же, неоднократно проштудировав неиссякаемый источник шахматных знаний — «12 стульев» Ильфа и Петрова, чётко выбрал из множества известных мне ранее комбинаций одну, единственно правильную, — Е2 – Е4.
Благодаря этой убеждённости и усвоенным навыкам знаменитого гроссмейстера упомянутой книги я четырежды завоёвывал золото, участвуя в ежегодных олимпиадах Стейтен Айленда.
К счастью, всё кончалось относительно удачно: не били, правда, и денег не давали, да и подаренное золото оказалось не той пробы.
Но в последней олимпиаде 2003 г. я был разбит молодым симпатичным американцем.
При моём ходе я, забыв одно из основных правил в шахматах “Взялся — ходи”, случайно тронул ферзя. На лице соперника я увидел дежурную американскую улыбку во весь рот.
Оценив позицию на шахматной доске, я понял, что поражения не избежать, т. к. при любом из двух единственно возможных ходов ферзя, он терялся, попадая под вилку коня противника с объявлением мне «ШАХА».
Тикали часы, шло время. Все остальные десять участников турнира, напоминавших мне васюкинцев из «Шах-клуба четырёх коней», стояли, обступив наш столик, в ожидании моего хода. Оценив всю ситуацию и вспомнив опыт Остапа Бендера, я понял, что попытка пойти другой фигурой или хотя бы украсть злополучного коня невозможны и могут закончиться трагически, ведь в ожидании моего хода, кроме неприятно сияющих глаз противника, наблюдали все десять глаз «васюкинцев»! По-гроссмейстерски конгениально, я сдал партию.
Судьба первого места была решена…
Зато отныне и навечно я, подобно другим, не менее известным шахматным гениям, почиваю на лаврах в звании “экс-чемпиона”.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
