Антигуманное наследие Рабина

Ася Энтова

«Фестиваль Рабина» каждый год продолжается с еврейской даты убийства — 12 хешвана по 4 ноября. Уже 20 лет левые по всем каналам поют дифирамбы его наследию, а для меня, как и для подавляющего большинства израильтян, его наследие — это в первую очередь полторы тысячи убитых за прошедшие 22 года арабского террора и создание на библейских землях фермы по выращиванию террористов, под названием «Палестинская автономия».

Именем Рабина нас загнали в ситуацию, где мы должны решать вопрос: убивать или самим быть убитыми. Из такой ситуации нет выхода без душевной травмы. Характерно, что в дни, когда поминают 20-летние наследие Рабина, не проходит и нескольких часов без того, чтобы арабы не напали на евреев. С ножом, камнями, бутылками, автоматами, наезжая машиной или обстреливая ракетами…

Не удивительно, что свидетели терактов уже готовы убить террориста собственными руками. «Почему этого террориста не убили на месте?», — удивляется старушка — божий одуванчик, смотрящая вместе со мной кадры теракта в Ришон ле-Ционе. «Не скатываемся ли мы до их уровня, не убьет ли террор нашу душу?» — спрашивает мой друг в Фэйсбуке. И оба они правы, — не правы только те, кто об этом молчат. Потому что восхваляющие наследство Рабина молчат о том, что страшной ситуации, порождающей такие вопросы, можно и нужно было избежать.

Права старушка и по своему правы граждане Ришон ле-Циона, поймавшие террориста и не желающие отдавать его подоспевшей полиции. Потому что мы — на войне, а на войне не судят каждого отдельного солдата и не всегда есть возможность брать пленных. На войне стреляют по врагу не зависимо от того, нанес ли он уже удар или только готовится и выжидает нового удобного случая. А в наших условиях все хорошо понимают, что если террорист выживет, то вскорости освободится из тюрьмы и опять начнет убивать.

Прав и мой друг, потому что даже если необходимо казнить террориста, мало кому принесет радость стать палачом.

Призывающие к милосердию (а не к справедливости) по отношению к террористам делают это в первую очередь ради спасения наших собственных душ. Голда Меир сформулировала это так: «Я никогда не прощу арабам то, что они заставили наших детей учиться их убивать». Но в поколении Голды Меир у детей-солдат действительно не было другого выхода. Они воевали и победили. У нас же — у премьер-министра Рабина и у всех израильтян, включая новых репатриантов, приехавших сюда в начале 90-х, уже появилась возможность жить без войны.

Когда после выборов 1992 года Рабин пришел к власти, мирное сосуществование с арабами было реальностью, более того, сам естественный ход событий улучшал и упрочивал сложившееся положение. Окружающие нас арабские страны уже не решались начать войну против нас. Пошел на спад и арабский террор внутри страны. Первая интифада (бунт арабов в 1988-1989 годах), успехам которой арабы обязаны Рабину на посту министра обороны, закончилась, как только он ушел с этого поста. Дороги стали спокойными, еврейские поселения в Иудее и Самарии активно строились и заселялись.

Говорю об этом как свидетель. Летом 1991 года мы переехали в Карней Шомрон, и я с любопытством раскатывала на новой, купленной по репатриантской скидке машине и в Шхем, и в Рамаллу, и в Хеврон, а на работу каждый день ездила по главной улице Калькилии. Объединявшая тогда множество террористических движений ООП одновременно лишилась всех своих покровителей и спонсоров.

СССР развалился, Саддам Хусейн проиграл, а поддержавший его Арафат лишился спонсорства нефтедобывающих стран. Мощная алия упрочивала демографический перевес евреев и способствовала взлету израильского хай-тека и экономики в целом.

Надежда арабских экстремистов нас уничтожить — главный стимул их террора — таяла на глазах, а сам лидер ооповских террористов вынужден был отсиживаться в Тунисе. Арабы Иудеи, Самарии и Газы были готовы признать нашу власть и только мечтали о возвращении еврейских покупателей и работодателей, утраченных во время последнего бунта. Посмотрите на график жертв террора. Опустившаяся в 1990 году кривая вновь взлетает вверх в 1993-м после того, как стало известно о запланированном норвежскими соглашениями отступлении Израиля.

Заключенный Рабиным в 1993 году договор Осло дал арабам понять, что Газа нам не нужна, что мы находимся в Иудее и Самарии временно, и этим он снова подал арабским экстремистам надежду избавиться от нас. А возможность для этого Рабин предоставил, доставив из Туниса опытного террориста и его банду, вооружив их и вручив им власть.

Осуждающие сейчас на всех площадях насилие левые должны были бы в первую очередь вспомнить как без колебаний Рабин отдал палестинских арабов под оккупацию Арафата, повторяя, что приехавшие из Туниса бандиты разберутся с подвластными «без БАГАЦа и Бецелема».

Арабов, много лет успешно помогавших израильтянам бороться с террором, арафатовцы долго и мучительно убивали на площадях, а наша армия стояла в нескольких километрах и не вмешивалась. Так арабов приучали к тому, что террорист — это звучит гордо, а быть террористом к тому же очень выгодно. У террористов деньги и власть, а над простыми работягами висят страшные подозрения в «сотрудничестве с сионистами». Опыт показал, что бандитская автономия накрыла своей страшной тенью так же и арабов-граждан Израиля.

Почти все арабы, которые сегодня нас режут, жгут, давят и стреляют, родились уже после заключения норвежских соглашений. Рабин и его клика привели к тому, что арабские дети, родившиеся после «Осло» и в Хевроне и в Ум-эль-Фахме, не знают игр лучше, чем «итбах аль яхуд».

Так нас, евреев-израильтян, сделали соучастниками «партнеров по переговорам», создавших новый народ — «народ палестинских террористов». Мы не просто терпим это, хотя могли бы давно покончить с террористической «автономией», что ЦАХАЛ не раз уже демонстрировал. Мы это еще и оплачиваем и снабжаем террористическую власть всем необходимым. И этот построенный и поддерживаемый с нашей помощью завод по производству террористов оставил нам только один выбор: убить террориста, или самим быть убитыми.

Нет никакого смысла для очистки совести всерьез обсуждать, нужно ли стрелять в террористов на поражение, или только «нейтрализовывать» их, а после тщательно выхаживать в еврейских больницах и откармливать в тюрьмах. Не это является настоящей моральной дилеммой. Давайте честно признаем, казним ли мы арабских убийц на месте или отпустим их в очередной раз из не такой уж страшной израильской тюрьмы, мы все равно не избавимся от своей доли вины за то, что оказавшись под властью террористической «Палестинской автономии» они с детства растут убийцами. Как бы мы дальше с ними не поступили — они уже искалечены раз и навсегда.

Но жалею я не их, а своих братьев-евреев, которых «наследие Рабина» принуждает каждый день задавать себе такие зловещие вопросы. Потому что даже если мы успеваем убить террориста, прежде чем он убил нас, непоправимый вред он нам уже нанес. И нравственная реакция на сложившуюся ситуацию может быть только одна. Каждый день, который мы продолжаем как «наследники Рабина» сотрудничать с террористической властью автономии, только усугубляет нашу вину, как бы мягко мы не вели себя с пойманными убийцами. Сегодня наш выбор не между жизнью и гуманностью, а между навязываемым нам «наследием Рабина» и гуманной жизнью…

11.2015