МОШЕ ФЕЙГЛИН
Длинная цепочка велосипедистов со всей страны заполнила в то утро живописную тропу, спускающуюся от порога моего дома к ручью Кана. Десять километров чистого наслаждения на пути меж источниками и горами Шомрона. Я с нетерпением ждал этого события, но злодейское убийство заставило меня остаться в сукке.
Хорошо, что все состоялось, что люди приехали, но я не чувствовал себя в силах участвовать самому. Лица Наамы и Эйтама — да отомстит Господь за их кровь – стояли передо мной.
На каком-то этапе это стали называть «атакой»(на иврите «пигуа»). Такое простое слово, нечто, напоминающее несчастный случай, ДТП или природную катастрофу, чуть ли не неизбежное, как моросящий дождик на юге.
Теракт последовал за четким указанием ШАБАКу и полиции регистрировать, по возможности, каждое убийство евреев как уголовное происшествие или убийство по неизвестным причинам.
Если бы я в свое время не воспользовался своей парламентской неприкосновенностью и не нарушил секретность следствия по делу 
Натаниэля Арами (да отомстит Господь за его кровь!), то его убийство возможно до сих пор считалось бы нераскрытым или уголовной разборкой, а его вдова и сироты все еще напрасно просили бы сочувствия и помощи. Напомню, что Натаниэля Арами убили арабы, его коллеги по работе, которые перерезали трос, и он упал с высоты 14-го этажа.
Со дня заключения «договора Осло» насчитывается уже более ста жертв терактов, которые Израиль не желает признавать и не подтверждает, что их убили только за то, что они являлись евреями . Зато убийство семьи в арабской деревне Дума снова и снова определяется как убийство. Ведь там было решено, что убийцы – евреи. На мой взгляд, это были арабы, но дело не в этом. Когда же убивают евреев, ничто не мешает левым подсознательно принять такое событие почти как должное. И называют его не «убийство» («рецах»), а «атака» («пигуа») Это слово стали употреблять после того, как Рабин и Нетаниягу пожали Арафату руку и признали право арабов владеть этой страной.
А мы, дескать, захватили их землю.
По этой логике мы время от времени заслуживаем смерти, разве нет?
Натива Бен-Иегуда, ветеран «Хаганы», в 40-х годах училась в одном классе с моим покойным отцом в гимназии «Герцлия» в Тель-Авиве. В одной из своих книг она описывает, как, будучи солдаткой ПАЛЬМАХа, стояла на повороте дороги и стреляла по арабскому автобусу. Гражданскому
Ну, и есть ли теперь разница между Нативой – героиней израильской культуры – и вчерашним убийцей? Получается, что она не убийца, и он не убийца. Это всего лишь «атака» («пигуа»).
А завтра мы освободим этих террористов, просто так.
Но без тебя, Натива, здесь все переменилось. Архитекторы «Осло» решили, что эта земля не принадлежит евреям. Поэтому когда убивает еврей, это считается убийством, а не возмездием, и очень всех возмущает. Мстить разрешено только «местным», арабам, которым, по логике архитекторов «Осло» принадлежит страна. А нам по их логике разрешено только одно — бегство.
Нет, я против частной мести, у нас есть законы, которые надо соблюдать. Я пытаюсь сказать совсем о другом: об энтузиазме израильтян, с которым они как можно резче осуждают убийство арабов и затушевывают насколько возможно убийство евреев.
Убийство в деревне Думе до сих пор не сходит с первых страниц. А сообщение о вчерашних смертях уже заменяет прогноз погоды и реклама мероприятий выходного дня.
Так возвращается прошлое – после того, как мы вернулись на свою землю и основали государство и армию и дали клятву: «никогда больше», кровь еврея снова становится водицей. И если с нашей точки зрения это водица, то что мы хотим от Обамы и Европы, заключающих союз с Ираном?
Все возмущаются Нетаниягу. Чего от него хотят? Разве Нетаниягу избран для изменений? Нетаниягу избран для укрепления того, что сейчас существует.
Я сказал Нетаниягу: «Никто лучше тебя не может вести вчерашнюю войну».
Нетаниягу был оскорблен этим до глубины души. Суровая правда пришлась ему как ножом по сердцу. Он был решительно настроен отделаться от меня. В душе я знал, что это произойдет, и сказал ему об этом. Автобус Ликуда уже проехал остановку, где я должен был сойти, но я еще не знал – как.
Израиль выбрал Нетаниягу, чтобы он вел автобус Ликуда по инерции. Пока в автобусе удобно, пока можно позабыть Нааму и Эйтама, никто не хочет сходить. Мы предпочитаем думать, что шофер знает, куда он едет. Что у него есть цель.
Но вечно так продолжаться не может. Приближается минута, когда автобус остановится. И тогда никакой шофер не сможет ехать без цели. И Нетаниягу в том числе.
Октябрь 2015
Перевод Наталии Буряковской (Facebook)
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
