О тех, кого помним и любим
Памяти Учителя
Читая, как обычно, свежий номер «Еврейского Мира», я пробежал глазами маленький некролог «…От сына, жены и детей в связи с 30-й годовщиной со дня смерти Герша Бен Ицхока»
Не знаю сейчас, что заставило меня всмотреться в старое фото, а затем и в слова в скобках:
Григорий Исаакович Розенблат. Григорий Исаакович… Он был моим учителем физики 40 лет назад в киевской средней школе №79 (с этого места слово «учитель» я буду писать с большой буквы). Он был совершенно необыкновенным Учителем, как говорят, от Б-га. Никогда, ни до, ни после, я не встречал подобного ему. Это был человек-глыба, человек-легенда, о котором рассказывали невероятные истории — трепетно и взахлеб. «Б-г знает физику на пять, я — на четыре, а вы все — на три и два». Эту якобы его любимую фразу пересказывали в школе из поколения в поколение. А мы, семиклассники, верили и с дрожью ожидали следующего — восьмого класса, где с механики начинал учить физике он.
Красавец с тронутыми сединой роскошными волосами, необыкновенно мудрым взглядом, интеллигент, непонятно как очутившийся в советской школе, он был одинаково обожаем и отличниками, и двоечниками. Наши девчонки глядели на него с нескрываемым восторгом.
А как он объяснял! Мы сидели, не шелохнувшись, внимая каждому его слову, еле успевая строчить его знаменитые конспекты. Я хранил их много лет — они были понятнее любых учебников, которые мы, признаться, открывали редко. Его лекции были на порядок ценнее. Мы никогда не писали контрольные целый урок. У нас были его, розенблатовские, пятиминутки. Это когда он всегда неожиданно, за пять минут до звонка, объявлял: «Спрятать конспекты, контрольная!» И за пять коротких минут, ни секундой больше, мы отчитывались перед ним за пройденное. Ни списать, ни спросить у соседа времени не было. Знаешь — пятерка, не знаешь — двойка. Он был строгим, принципиальным, но удивительно своим, добрым, с поразительным для учителя физики чувством юмора.
Вспоминаю, как однажды к нам в класс пришел новенький и был сразу вызван на «лобное место» для пробы. На каждый вопрос Учителя новичок отвечал невинным взглядом и молчанием. Это продолжалось минуты три. Огромное для Учителя время, отнятое у нового материала. Мы сидели, вжавшись в парты. Вдруг Григорий Исаакович улыбнулся: «Садись, молодец! Держался, как Зоя Космодемьянская!» Мы расхохотались с облегчением…
Начало 70-х было временем отчаянного антисемитизма в приемных комиссиях, и Учитель натаскивал нас, еврейских мальчиков и девочек, для поступления в вузы, понимая: чтобы пробиться в институт, мы должны быть на голову выше остальных. Я готовился в институт по конспектам Учителя, в учебники даже не заглядывал. Когда на вступительном экзамене по физике я увлекся и вышел за пределы школьной программы, экзаменатор удивленно спросил, откуда у меня эти сведения. Я гордо сообщил, что мы это в школе на уроках физики изучали. Экзаменатор молча открыл экзаменационную книжку и вывел: «Отлично». Это было и его, Григория Исааковича, «отлично».
Имя Учителя было известно всем киевским мамам и папам. Попасть к нему — знаменитому репетитору — считалось редкой удачей. А нам всем просто повезло. Иногда казалось, что рамки средней школы Учителю тесны. С его легкой руки мы все были влюблены в физику.
Потом мы разъехались, разбежались, кто куда, переженились, нарожали детей…
А где-то в 78-м или в 79-м Учитель уехал в Америку, но прожил здесь совсем недолго — несколько лет. Очевидно, не выдержало больное сердце…
Когда весть о его кончине пришла в Киев, мы все, осиротевшие, плакали.
И вот этот некролог: «4 Адара 5771 года (10 марта) 30-й йорцайт…
Гирша Бен Ицхока (Григория Исааковича Розенблата)…»
Тысячи благодарных учеников, Григорий Исаакович, разлетевшихся по свету, всегда будут помнить о Вас.
Мир праху твоему, дорогой Учитель — Григорий Исаакович Розенблат.
Алик ТЕЙТЕЛЬ, Нью-Йорк
Оцените пост
(голосовало: 17, средняя оценка: 4,29 из 5)
Загрузка...
