Я полагаю, любезнейшие, не надо вам объяснять, что предложение назвать ураган «Сарой Абрамовной» относится к тёще метеоролога? А информация: «… а я тебя отпускаю» аффилирована с фотографией, на которой молодецкой рукою держит Ваня на балконе девятого этажа тёщу за шиворот.
Так вот, почтенные глотатели анекдотов, в еврейской Традиции тёща рассматривается как вероятный друг и покровитель молодой семьи, она даже «может украсть у мужа и отдать зятю». Со свекровью не всё так однозначно, ей не верят как свидетелю о том, что сын погиб и невестка может снова выйти замуж… А вдруг она толкает девицу на дурное, сыночек вернётся — и назад ему путь заказан, подыщет ему мамочка кого получше. Лично для меня, впрочем, это вопрос чисто теоретический, наша молодёжь если и имеет проблемы со «стариками», то со мной, а не с лучшей половиной.
Теперь приведу за тёщу аргумент исторический, как бы даже личный, поскольку в одной учёной книге сказано, что моя фамилия происходит от героя статьи. Конечно, слегка изменившись при плутании по языкам. Хотя поди знай: он левит, а мне, потомку Йеуды, таковая честь не пристала.
Рабби Шмуэль-Элиэзер Эйдельс появился на свет в еврейском пригороде Кракова — Казимеже в 1555 (или 1558?) году. 16-й-начало 17 века были эпохой расцвета еврейской учёности и создания устойчивых, на века рассчитанных структур нашего самоуправления. Евреи Польши переживали тогда «золотой век», недавно их приветливо встретили польские правители, разительным контрастом после после изгнания из Испании и преследований в Германии. Надеялись разумные владыки, и с полным на то основанием, на культурный и экономический подъём страны при помощи образованных пришельцев. Евреям была дарована независимость от власти городов, где ожидаемы коррупция и конкуренция, и находились они под прямой юрисдикцией королевского суда, который не раз защищал евреев от церковных нападок и от местных старост и феодалов. Хотя, разумеется, статус наших соплеменников менялся в Польше неоднократно и милых шалостей типа обвинений в «осквернении гостии» и «кровавого навета» мы и здесь не избежали. Существует непонятной достоверности историческая легенда, что в 1587 году, при «бескоролевстве» после смерти благосклонного к нам короля Стефана Батория (1533-1586), еврей Шауль Валь (Кацнелленбоген) избран шляхтой временным королём Польши.
Родился Шмуэль-Элиэзер (Маарша — Морейну арав Шмуэль Эдельс — наш учитель рав…) в почтенной семье, его отец рав Йеуда был мудрецом и прямым потомком великого каббалиста, основателя движения «Хасидей Ашкеназ» (Праведные Германии) рабби Йеуды Хасида из Регенсбурга (1140-1217), а мать Гитель — кузиной Маараля из Праги (1520-1609). Вписывают в число его предков и духовного лидера евреев Германии Маарама из Ротебурга (1215-1293), не исключено, выдавая этим желаемое за действительное.
Способности юноши быстро стали видны невооружённым глазом, как и его редкостные прилежание и целеустремлённость. Один только пример: Маарша носил длинные волосы (не знаю, был ли здесь элемент назирута, мне уже приходилось рассказывать про облик Рогачёвера на 4 века позднее). Как вы думаете, для чего эта модная причёска использовалась? Элементарно, Ватсон: рав привязывал концы длинных косм к потолку и, если уставал и задрёмывал, голова склонялась, волосы больно натягивались — он просыпался и продолжал учёбу.
Когда юноша подрос, посыпались предложения невест — в то время ценили величие в Торе. Тем более, что и характер у юноши был привлекательный — восторги на него никак не влияли, он оставался скромным и преданным Торе, а не своей исключительности. Но — оставалась одна загвоздка: большинство предложений подразумевало принятие после женитьбы раввинского поста, нужно ведь содержать семью. Многие города почли бы за честь иметь такого наставника, однако Шмуэль-Элиэзер не хотел отрываться от учёбы даже ради важной общинной деятельности.
Наконец дело сладилось — молодой мудрец взял в жёны Двору, дочь главного рава Брест-Литовска, выдающегося раввина и одновременно богатого купца Моше Ашкенази-Гальперина, автора «Зихрон Моше» (Память Моше). Девичья фамилия тёщи — Лившиц. Была она родственницей рабби Йосефа Каро (1488-1575), автора «Шулхан аруха», главного нашего законодательного кодекса. По традиции передаётся: все носители фамилии «Лившиц» есть потомки царя Давида.
Родители невесты согласились на удивительное условие: пока они живы, будут обеспечивать семью дочери, чтобы зять мог беспрепятственно учиться. Вскоре, увы, умирает рав Моше. Тёща Эйдель ещё прежде потери супруга переезжает в Познань, через некоторое время молодые следуют за ней. С самого начала она, оберегая мужа, брала на себя заботы по обеспечению молодой семьи.
В Познани создаётся новая ешива, где Маарша — и ученик, и учитель. Позже он скажет в комментариях на стих «Так скажи дому Якова и говори сынам Израиля», что: «женщины — дом Якова — удостаиваются доли в вечном Будущем мире, потому что они наставляют мужчин — сынов Израиля — идти изучать Тору».
Тёща, продолжая семейный бизнес, берёт на себя расходы по новому учебному заведению. Не только сам Маарша, но и все его соученики могли не отвлекаться от Торы. Слава Маарша росла, в Познань стали стекаться ищущие мудрости со всей Польши. То была не ешива в современном понимании, с чётко очерченным статусом и структурой — называли это «Хабура а-кедуша» (Святое единство). За более чем 20 лет до смерти рабанит Эйдель ученики «хабуры» сделали множество открытий в Торе, часть из которых была позже опубликована на средства тёщи в книге «Зихрон дварим» (Память о словах). Здесь заложены основы того грандиозного комментария к Талмуду, без кого ныне не выходит ни одно издание и который в разговоре именуют просто «Маарша».
Всё время, пока тёща была жива, Маарша не принимал на себя должностей. Однако его авторитет был столь велик, что к нему нередко обращались за советом руководители «Ваада четырёх земель» — руководящего органа самоуправления евреев Большой и Малой Польши, Червонной Руси (Подолии и Галиции) и Волыни. (На деле орган существовал и раньше и считался в глазах евреев и польского правительства «высшим советом евреев», но официально он учреждён Стефаном Баторием в 1580 году) Много позже, уже городским раввином, Маарша станет одним из руководителей Ваада. Но и до того он, по просьбе Ваада, давал «аскамот» — раввинские одобрения на печатаемые книги. Так, с его одобрения выпущено любимое в течение сотен лет чтение еврейских женщин на идише — «Цена у-рэна» («Встаньте и смотрите, дочери Сиона»).
Всему приходит срок. Праведница Эйдель Лившиц-Гальперин покидает мир в возрасте ста лет (1507-1607), не оставив никакого наследства: все средства она использовала на поддержку изучающих Тору. В благодарность за всё сделанное ею добро рав Шмуэль-Элиэзер бен Йеуда принимает фамилию «Эйдельс» — тогда в стране только вводились родовые фамилии и обладали ими лишь известные и богатые люди. Рождается сокращение «Маарша», замешанное на любви и благодарности тёще.
По завершению то ли первых тридцати дней траура, то ли трёх лет к Маарше приходит делегация из города Хельм — приглашать на раввинский трон, где он проведёт то ли месяцы, то ли 4 года. Вероятно, кому-то в Хельме удалось раскрыть инкогнито автора книги, изданной в 1600 году без подписи и содержащей подробнейший анализ многих законодательных аспектов Талмуда. Книга эта стала весьма популярной и её успех подтолкнул Маарша не останавливать подвижническую работу — через 11 лет выйдет продолжение анализа, уже с авторским именем. Вместе они составляют «Хидушей алахот» (Открытия в законах) и всегда публикуются в приложениях к основному тексту Вавилонского Талмуда.
Почти все данные в этой истории не вполне надёжны — я, например, потратил немало усилий, чтобы раскрутить порядок родства и имена многих участников спектакля. У одних авторов рав Моше Лившиц — зять Эйдель (хотя у супругов, кроме поздней Дворы, родился вроде бы только ещё сын Элиэзер, ставший известным раввином). У других авторов сей Моше — отец Эйдель, при этом он правнук автора Шулхан Аруха, что ввело меня в некоторые сомнения: будущая тёща родилась, когда рабби Каро исполнилось 19 лет, плодить праправнуков ему несколько преждевременно. А как вам заявление, что Гитель, мать Маарша — внучка Маараля из Праги, кому она примерно ровесница?… Видимо, поскольку сам рав Шмуэль-Элиэзер мало интересовался своей биографией, этим от него заразилась мадам История.
Через не очень долгий срок Маарша переезжает в столицу Волыни город Острог, славный большой еврейской общиной. Ещё в 1897 году в Остроге проживало, согласно переписи, в 4 раза больше евреев, чем украинцев или русских. В Остроге он останется городским раввином и главой созданной им ешивы «Ор Тора» (Свет Торы) до своего ухода 5 Кислева (30 ноября) 1631 года. Да, знаменитый Межрич, колыбель хасидизма — это просто пригород Острога, а один из самых известных хасидских лидеров рабби Леви-Ицхак из Бердичева — прямой потомок Маарша.
С избранием Маарша острожским раввином связывают живописную майсу, которую я перескажу ради колорита, хотя уверенности в её достоверности ровно столько же, как с любой майсой. Было в Люблине 2 ешивы, во главе которы стояли гиганты Торы: Маарам из Люблина и рав Шимон-Зеев Ойербах. Подходы к учёбе были разные, но отношения великолепные, ешивы даже планировали издать совместно скорректированный Талмуд и для того параллельно изучали одни и те же трактаты Талмуда. Но вот мудрецы заспорили, разбирая некий отрывок: один искал углублённых и парадоксальных аналитических толкований, другой же полагал, что здесь просто ошибка переписчика и понимание несложно. Спор перекинулся на ешивы, скоро все знатоки Торы Люблина оказались втянуты в дискуссию. Дабы избежать раскола общины, главы ешив договорились: послать вопрос главному раввину Амстердама Шломо Абуаву, а тот, что мнение мудрец отвергнет, уйдёт с поста главы ешивы. Рав Абуав похвалил обоих, но решение вынес согласно мнению рава Шимона-Зеева. Маарам ушёл в отставку — но «победитель», потребовав сперва восстановления «проигравшего» и в должности услышав: «нет, договор есть договор», тоже из солидарности удалился в отставку!
Оставшись без обоих руководителей, люблинцы направили письмо с приглашением «на царство» в Острог к Маарша. Тот объявил окружающим, что едет в Люблин давать субботнюю проповедь (это выглядело как принятие новой должности). После проповеди в Люблине Маарша объявил: «Почему, вы полагаете, я согласился принять у вас раввинский пост, хотя моя община вдвое больше вашей? Чтобы быть ближе к светочам Торы Маараму и раву Шломо-Зееву! А теперь, как ваш рав и наставник, я требую, чтобы вы восстановили в звании этих великих мудрецов». После Шаббата Мааршу вернулся в Острог, а уровень изучения Торы в Люблине стал расти ещё быстрее.
На жизнь тех, вроде бы благополучных поколений, легла близкая тень будущего горя. Мы знаем от Анны Ахматовой, что: «всего на свете… долговечней царственное слово». Великолепная ешива «Ор Тора», созданная в Остроге Маарша и бывшая одной из ведущих в Европе, разрушена во время восстания Хмельницкого, еврейское население города перебито извергами-казаками. Знаменитая, построенная в 1627 году «Синагога Маарша» ими же разрушена, а, восстановленная, повторно сожжена нацистами в Холокост. И евреи Острога повторно подонками истреблены — эстафета душегубов продолжена.
Но глубочайшие комментарии Маарша — «Хидушей алахот» и «Хидушей агадот» (Новинке в Законе и Новинки в агаде, этической, исторической и мистической части Устной Торы) — живы. И оживляют нашу Традицию. Считается — тот, кто не понимает написанное Мааршой, не понимает смысла Талмуда. Вот слова мудрецов позднейших поколений.
Хазон Иш: «Комментарии Маарша — хороший подарок народу Израиля». Рав Йона Лансдорф: «Душ Б-жий глаголет его устами, ведь, не получив духа пророчества, невозможно написать подобную книгу». (Многие свои самые утончённые и сложные объяснения Маарша завершает формулой: «и это легко понять». Вероятно, легко — с помощью руах акодеш). «Тот, кто спорит с Маарша, как будто спорит со Шехиной (Б-жественным Присутствием)».
Маарша прославлен в народе не только мудростью, но и исключительным человеколюбием. На его примере видно, что одно неизменно притягивает другое. Конечно, если это настоящая мудрость и настоящее человеколюбие. На арке перед входом в его дом в Остроге был выбит стих из книги Йова: «Пришелец не ночевал на улице и двери мои открывал я путнику». Так он и жил, нуждающиеся и обездоленные находили в его доме приют. Рассказывают, что всё время, пока он был раввином Острога, город не знал голода. Здесь — и благословение мудреца, защищающее соседей, и его влияние на жителей, теперь поддерживающих друг друга. Не было в городе и еврейских детей, несведущих в Торе — особое внимание рава и глав общины посвящалось организации их обучения.
Историй и легенд обо всём этом донеслось до нас множество, причём мне кажется, что легенды достоверней биографических данных. Вот одна из них. Однажды пекарю, обеспечивавшему общину города, не удалось продать изрядную долю выпеченного хлеба, это грозило большими убытками. Маарша сообщил, что знает богача, который хочет купить весь хлеб. В назначенное время приехала кибитка, служка заплатил деньги и забрал весь товар. Пекарь не догадался, что в роли «богача» выступил сам Маарша, в тот же вечер раздавший весь хлеб нуждавшимся.
Оставим место для вопроса — чем так уникальны комментарии Маарша, над которыми он работал три десятка лет? Законодательная часть их написана предельно сжато и лаконично, содержит изощрённый анализ дискуссий Талмуда и объяснения концепций его толкователей, в частности Раши и тосафот. Она требует серьёзнейших интеллектуальных усилий от изучающего, его проникновения в логику Устной Торы — и традиционно используется для оттачивания мыслительных способностей учеников. Агадическая часть выглядит как будто легче понимаемой, но на самом деле её сложность больше и расположена она в совсем иной плоскости. Пояснения Маарша к агадот буквально поднимают тебя за шиворот над земной реальностью, особенно если ты попытался вникнуть в них и разобраться, а не пролистал как сказочку. В них великий и морально безупречный мудрец Торы приглашает тебя в тот мир, который он выстроил неимоверными усилиями. В этом мире он живёт. И, в отличие от некоторых других комментаторов, видящим тут иносказание и притчу — Маарша относится к волшебствам агадот чаще всего конкретно и буквально.
На прощанье — сказка недавняя. Сын рава Эзры Атия, главы ешивы «Порат Йосеф» в Иерушалаиме», был среди защитников Старого города во время Войны за Независимость Израиля. Юноша пропал, ни среди погибших, ни в списках пленных его не оказалось, близкие очень волновались. Ночью к раву Атия пришёл во сне Маарша — изучению его комментариев рав уделял особое внимание — и сказал, что не нужно беспокоиться о сыне. Вскоре выяснилось, что тот в плену в Иордании, через некоторое время юноша вернулся домой.
Изучайте слова великих — видите, помогает!
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
