Бизнесмен, филантроп
Я родом из Львова, из СССР. Когда мне было полтора года, мы с мамой перебрались в Венгрию, в Будапешт, где уже жил отец. Дома мы говорили по-русски. Но в детском саду и в школе — по-венгерски.
После первого класса с моим уже освоенным венгерским языком мы всей семьей переехали в Нью-Йорк, и я сходу погрузился в атмосферу иешивы: меня отдали учиться в Yeshiva of Flatbush в Бруклине. Без английского, без иврита меня снова взяли в первый класс. Но за год языки удалось нагнать, с математикой проблем не было — так что второй и третий классы я освоил за год. А дальше все пошло одно за другим. Не сказать, что это была безоблачная жизнь. Как и всем детям иммигрантов, мне на первых порах было непросто. Дело не только в языках, но и в атмосфере, совершенно незнакомой. Отчасти спасением было то, что учеба давалась легко.
После был университет — Long Island University, степень бакалавра. Оттуда — в юридическую школу. Хотя, честно признаюсь, юристом становиться не было никакого желания. Но выбор у еврейского мальчика — сами знаете какой: либо врач, либо юрист. Третьего, как говорится, не дано. Ни то ни другое меня не прельщало. Однако юридический маршрут был короче и проще. По нему я и отправился. И через четыре года вернулся в Нью-Йорк с дипломом юриста и с твердой решимостью по специальности не работать.
Меня всегда привлекало строительство. И первым объектом, который я строил, был завод по оцинковке стали в таллинском порту Мууга. На том строительстве я провел год, после чего создал свою строительную компанию, и последние несколько лет работаю с отцом, известным предпринимателем Александром Ровтом.
(И пусть никого не вводит в заблуждение то, что у нас разные фамилии: отец — Ровт (Rovt), я — Рот (Roth). В Австро-Венгрии, откуда происходит семья отца, их фамилия писалась Roth, но когда закарпатский город Мукачево в 1945-м оказался в СССР и в русском алфавите буквы h не нашлось, фамилию поменяли на Ровт. Дедушка с бабушкой, приехав в Америку, вернули себе свою первоначальную фамилию, и я тоже последовал их примеру. Для отца со всеми его предприятиями и счетами такие перемены слишком хлопотны, в итоге он, мама и мой младший брат остались Ровтами. А я среди них единственный Рот.)
Я занимаюсь застройкой в Манхэттене. Сам нахожу место для объекта, сам подбираю проекты новых зданий. Разумеется, окончательное решение я не принимаю в одиночку, поскольку реализация построенного мной лежит на отце. Вот сейчас, к примеру, мы еще не закончили строительство дома на углу 78-й улицы и Лексингтон, а все квартиры в нем уже проданы. И я уже ищу новые проекты.
Только поработав самостоятельно, попробовав свои силы, поняв, на что способен, я пошел работать к отцу. Теперь его успех, его масштаб не давит, а, напротив, помогает. Приятно иметь успешного отца, перед твоими глазами бесспорный образец, к которому хочется стремиться. Хотя это вовсе не означает полного и безоговорочного подчинения.
Отец рос в кошерном доме. Таким же стал и его собственный дом, в котором росли мы с братом. Теперь я живу отдельно от родителей, мой дом, естественно, тоже кошерный. И хотя в полной мере соблюдающим евреем меня назвать нельзя, я чувствую тесную духовную связь с еврейством, близок с рядом еврейских организаций. Помогаю, к примеру, Jewish Children’s Museum, традиционно устраиваю там празднование Хануки. Сам я живу в Манхэттене, но все праздники провожу с родителями в Бруклине и поддерживаю нашу местную синагогу Flatbush Park Jewish Center. Там мой дом — в синагоге, в общине. Там мои друзья детства, родители друзей. Это по большей части иммигранты, приехавшие в Америку в 1970–1980 годы из наших краев — с Западной Украины, из Закарпатья, их дети и уже внуки.
Я чувствую тесную связь и с Израилем. Мне радостно туда летать, проводить время с родными, путешествовать по стране. Я довольно неплохо говорю на иврите, чувствую себя в Израиле своим, там мне легко и свободно.
Мне дорога эта страна и поэтому участие во Всемирном Сионистском Конгрессе для меня очень важно.
Исполнилось 70 лет со дня освобождения Освенцима. Моей бабушке удалось там выжить, а вот все мои прабабушки и прадедушки погибли в этом лагере. И глядя на события сегодняшнего дня сквозь призму того, через что прошла моя семья, что случилось с моей бабушкой, которую я вижу каждую субботу, я понимаю, как все это близко и насколько реальны трудности, предстоящие нам как евреям. Эти трудности в одиночку не пережить. Поэтому большой форум нашего народа необходим. Думающие люди должны собираться вместе, чтобы анализировать ситуацию и вырабатывать пути укрепления Израиля. В современном мире право голоса имеют, к сожалению, даже самые оголтелые террористы. Мы должны делать все, чтобы их голоса не были слышны, чтобы их заглушал голос сильного Израиля.
Беседовала Наоми ЗУБКОВА
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
