ИСРАЭЛЬ ХАСОН: «ФАКТЫ ИЛИ ФАНТАЗИИ?»

Спустя пару лет он провел немало часов с Эхудом Бараком, готовившимся к «исторической» поездке в Кемп-Дэвид. И снова приводил факты, факты и только факты — ведь эффективную концепцию государственной политики можно разработать лишь на основе скрупулезного анализа действительности. Затем он консультировал Амрама Мицну. И так же, как это было с Нетаниягу, Шароном и Бараком, — на основе фактов и вытекающих из них тенденций — предостерегал: одностороннее отделение чревато чудовищными бедами.

Исраэль Хасон посвятил всю свою сознательную жизнь руководству действующими на контролируемых территориях подразделениями ШАБАКа — Общей службы безопасности Израиля.

— Переговоры в Уай-плантейшн вели такие же, как я, профессионалы из числа высокопоставленных военных и сотрудников Общей службы безопасности, однако каждое свое предложение и любые реакции на идеи противоположной стороны мы тщательнейшее координировали с Биби, Натаном Щаранским и Ариком Шароном, — вспоминает Исраэль Хасон. — Человек я дисциплинированный, поэтому всегда исходил из того, что задача руководства Общей службы безопасности — выполнение решений политического руководства страны. С другой стороны, у меня не было и тени сомнения: если когда-нибудь встану перед дилеммой и почувствую, что как профессионал я категорически не приемлю волю политического руководства, — передам хозяевам ключи и выйду из «машины».

Судьба распорядилась так, что Хасону пришлось выскочить из катившейся под откос государственной машины в конце 2001 года, в возрасте 46 лет.

— В ходе переговоров с палестинцами (подразумевается печально известный раунд Барака с Арафатом в Кемп-Дэвиде — Е.К.) я всякого насмотрелся, — произносит Хасон с нескрываемой горечью. — Тогда-то и пришел к окончательному выводу: это — не мой путь… Специфика нашего региона и ментальность противоположной стороны, с которой нам приходится иметь дело, такова, что недопустимо и крайне опасно двигаться вперед, не сформулировав перед собой конечной цели. Если мы сегодня не осознаем, что еврейский народ собрался на земле Сиона вовсе не ради того, чтобы стать на ней случайным, эпизодическим явлением, а чтобы обосноваться на века, прочно и необратимо, — через каких-то 30 лет история возрожденной еврейской государственности может завершиться, причем в высшей степени трагично. (Главарь ХАМАСа) Шейх Ясин повторял: «Еврейские часы принципиально отличаются от исламских: первые отсчитывают часы и дни, потому что сами евреи не верят, что станут на этой земле постоянными жителями. Зато единица времени на исламских часах равна сорока годам: в 1947 году началась возня, вылившаяся в создание здесь еврейского государства, — в 1987 году, ровно через 40 лет, поднялось первое всенародное восстание — интифада. Следовательно, в 2027 году эпизод под названием «Государство Израиль» можно будет считать исчерпанным»…

Чутко вслушиваясь в аргументы «добрососедей», Хасон пришел к неизбежному выводу:

— Израиль не приблизится к мирному урегулированию и не сможет обеспечить своим гражданам безопасность, если не прекратит суетиться и продемонстрирует, что мы не паникуем и никуда не спешим, потому что твердо намерены поселиться здесь навечно, — объясняет он.

Антипод демократии

— Демократия — это прежде всего обязательства власти перед народом, — говорит Исраэль Хасон. — Меня, например, постоянно спрашивают, по каким причинам я категорически против размежевания…

— И по каким же причинам вы против?

— Размежевание — это дорога в никуда. Нет у него никакой конечной цели. К тому же, это — обман избирателей правящим режимом: ведь всего два с лишним года назад люди проголосовали за совершенно иную политическую платформу! Вот я и задаюсь вопросом: во что мне как гражданину верить? С моей точки зрения, если бы Ариэль Шарон представил план размежевания ПЕРЕД выборами, то и его реализация, вокруг которой сегодня бушуют страсти, была бы легитимной.

Уравнять обязанности с… правами!

— Я настаиваю, — предлагает Хасон, чтобы кнессет принял Закон о гражданстве. Вы спросите, почему? Объясню. В бытность шейха Салаха (вышедшего недавно из израильской тюрьмы) мэром Умм Эль-Фахма от него потребовали, чтобы над зданием муниципалитета был (в полном соответствии с законом) водружен государственный флаг Израиля. И Салах такой флаг вывесил: старую измятую тряпку, к тому же перевязанную веревкой, чтобы не развевалась. На мой взгляд, аномальна ситуация, при которой израильские арабы получают от государства все полагающиеся им по закону льготы и пособия, но при этом постоянно декларируют свою приверженность целям и задачам палестинского народа.

Хасон — в унисон с Либерманом — позволил себе в последние дни откровенно сказать об этой аномалии в интервью нескольким радиостанциям и телеканалам. В ответ стали звонить его знакомые-арабы.

Старые приятели-бедуины пригласили меня на чашку кофе, — рассказывает Хасон. — Собралось человек 30…

Исраэль задал им такой вопрос: «Жители вашей деревни служат в ЦаХаЛе, несколько человек погибли при выполнении ответственных операций, не так ли?» — «Так…» — отвечали бедуины. «И кто из арабских депутатов кнессета приехал, чтобы выразить соболезнование семьям погибших?» — «Никто»…

Более того: имам деревни, получающий зарплату от министерства по делам религий, отказался прочесть молитву на похоронах погибшего военнослужащего «сионистской армии».

Что касается службы в ЦаХаЛе, то вам, конечно, известно, по сколь деликатным причинам арабы от нее освобождаются. Но почему бы не ввести в арабском секторе ВМЕСТО службы в армии альтернативную форму участия в жизни государства? Парадоксальным образом хуже всех от игнорирования проблем арабского сектора пострадали именно те общины, большинство представителей которых лояльны Государству Израиль: друзы, бедуины, арабы-христиане…

— Господин Хасон, вы, как и Авигдор Либерман, убеждены: чтобы сохранить Израиль, как государство еврейское и демократическое, рано или поздно придется обменяться с палестинцами территориями, например, выменять Гуш-Эцион — район еврейских поселений Иудеи на Умм Эль-Фахм — крупнейший арабский город на территории Израиля. Но как воспримет это международная общественность, зазубрившая (с нашей же подачи) принцип «Мир в обмен на территории»?

— Наша идея отнюдь не нова! — объясняет Исраэль Хасон. — Мы не «изобретаем велосипед. Мы никоим образом не предлагаем осуществить трансфер части израильских арабов — мы всего лишь просим обменяться уже заселенными территориями, не тронув ни одного дома, ни единого кладбища и ни одной теплицы с выращенными в ней цветами.

— Окажет ли ваш аргумент воздействие на руководителей США и Европы?

— Убежден, что да! Однако придется, видимо, напомнить международному сообществу и целый ряд прецедентных решений, принятых Организацией Объединенных Наций: ведь на их основании после нанесенных войсками НАТО ударов европейцам пришлось переселить в другие места немалое число людей! И ничего с международной общественностью не случилось — она не упала в обморок из-за осуществленного трансфера. Но мы-то предлагаем гораздо более гуманное и цивилизованное решение — не трансфер, а обмен территориями! Почему нет? Если израильские арабы не желают жить под суверенитетом государства, гарантирующего им средний годовой доход размером 14-17 тысяч долларов, пусть довольствуются на территории милого их сердцу палестинского государства доходом в размере две-три тысячи долларов. Я же, как еврей, больше всего на свете хочу, чтобы мое национальное государство продолжило существовать и через сто лет, и через триста. И это мое желание ничуть не эгоистично — оно нравственно.

Мы все — эмигранты

Исраэль Хасон — младший из десяти сыновей и дочерей известного в Дамаске раввина Йосефа Хасона. Подобно множеству других евреев, рав Йосеф Хасон всю жизнь лелеял мечту совершить восхождение в Эрец-Исраэль. Сразу после окончания Второй мировой войны, в 1945 году, такая возможность представилась, но не для всей семьи: четверо старших детей (два сына и две дочери) были отправлены в Эрец-Исраэль, а младшие дети остались с отцом и матерью в Дамаске. Тем временем старшие братья успели не только акклиматизироваться в Израиле, но и сделать успешную карьеру в Общей службе безопасности, благодаря чему оба были переведены в Мосад. Начались крайне рискованные зарубежные миссии. Когда одного из Хасонов готовились забросить в некую страну, на повестку дня руководства Мосада встал весьма деликатный вопрос: если засланный туда израильский разведчик провалится, всех членов его семьи, остающихся в Дамаске, наверняка казнят.

— Требовалось срочно переправить нас с родителями в Израиль, — вспоминает Хасон. — Отец к тому моменту, в 1962 году, был стариком (я — поздний ребенок, родился, когда папе исполнилось 62 года), а маму поразила болезнь Паркинсона, передвигаться самостоятельно она не могла.

Пришлось самой старшей из оставшихся с родителями сестер тайно перевезти отца и мать в Европу. Пятеро детей Хасонов продолжали жить в Дамаске под присмотром брата, которому к тому моменту исполнился 21 год. Самому младшему, Исраэлю, было семь с половиной лет.

Оставалась самая «малость»: старший из пятерых «беспризорников» должен был детально продумать и практически осуществить побег из тоталитарной Сирии.

Подготовка растянулась на целых полгода. Трое младших детей Хасонов понятия не имели о готовящейся «операции»: в тот день, на который был назначен побег, старшие братья вывели их из дому, сказав, что идут на прогулку.

Этот эпизод стал самым ярким детским воспоминанием Исраэля: захлопнувшаяся за спиной тяжелая дверь отцовского дома, вернуться в который никому уже не суждено…

— С того момента я отчетливо помню каждый час, каждую минуту, проведенную в пути, — говорит Хасон. — Выбирались мы из Сирии пешком. Я был самым маленьким и не поспевал за старшими. Пришлось брату Ицхаку тащить меня на плечах.

Сегодня Ицхак Хасон — профессор Еврейского университета, известнейший в стране специалист по арабскому языку, литературе и истории ислама.

— Чудом нам удалось пересечь границу, — рассказывает Хасон. — Впрочем, и в соседнем с Сирией государстве пришлось тщательно скрываться. Старшие братья категорически запретили нам говорить между собой по-арабски — мы перебрасывались фразами на французском до тех пор, пока не оказались на борту самолета, доставившего нас в Израиль. Когда самолет приземлился, и мы спустились по трапу, стоявший в толпе встречающих мужчина закричал: «Тиква! Тиква, я здесь!» Неожиданно моя старшая сестра, удивительной красоты девушка, бросилась навстречу незнакомому мужчине и оказалась в его объятиях. Я тяну Тикву за подол: «Как тебе не стыдно обниматься с чужим мужчиной?» А она: «Не чужой он, Исраэль, не чужой, это — твой старший брат Натан!» Я-то до приезда в Израиль понятия не имел о существовании двух старших братьев и еще двух сестер, перебравшихся сюда еще до моего рождения…

Родители Хасонов к тому моменту потеряли надежду на воссоединение с детьми и буквально за два дня до прибытия в Лод пятерых младших приняли решение вернуться в Дамаск. Теперь уже над головой Йосефа и его жены Фортуне нависла реальная опасность. Нужно было срочно передать родителям, что дети благополучно добрались до места назначения. Присматривавшая за стариками сестра чудом успела получить долгожданную весточку. Текст телеграммы, отправленной в Европу, состоял из двух слов: «Воссоединились, репатриировались».

Эту телеграмму, как семейную реликвию, Хасоны передают из поколения в поколение…

— Сложно ли было обжиться на новом месте?

— Как сказать?.. В Дамаске наша семья считалась зажиточной: просторный трехэтажный дом, приусадебный участок. Никто из братьев и сестер ни разу не вспомнил о пропавшем имуществе…

Когда самолет, доставивший в Израиль отца, мать и сестру, приземлился, сотрудники Сохнута спросили Йосефа Хасона, где бы он желал поселиться: в Гиватаиме, Хайфе, Тель-Авиве… Рав Хасон, не задумываясь, ответил: «Только в Иерусалиме!»

После чего большое семейство неожиданно для себя оказалось в тесной квартирке недостроенного блочного дома в беднейшем иерусалимском квартале Катамон.

На первых порах в квартире не было электричества, замок на входной двери отсутствовал, из-за чего на ночь к ней приставляли чемоданы. Но Хасоны — девять душ в крохотной квартирке! — на трудности не жаловались и Б-га не гневили. Учились, работали, служили в армии. И снова работали, служили и учились: два брата Исраэля стали профессорами, еще двое защитили докторат… Младший же, Исраэль, 23 года прослужил в ШАБАКе, в том числе на посту заместителя главы Общей службы безопасности. Выпускник Колледжа госбезопасности при Хайфском университете, Исраэль Хасон женат на Тамар, внучке репатриантов из Пинска (Беларусь). Четверо их детей наполовину «сирийцы», наполовину «поляки», а по состоянию души — сабры.

— Что привело вас в «русскую» партию «Наш дом Израиль», особенно на фоне того, что ивритская пресса сделала все от нее зависящее, чтобы наклеить на Авигдора Либермана все мыслимые и немыслимые ярлыки?

— Для меня главное в любом человеке, и прежде всего в политике, стратегическое видение и предложенные им реальные способы достижения конечной цели, — говорит Хасон. — Проработав полжизни в Общей службе безопасности, я пришел к выводу, что между фактами, с одной стороны, и слухами и стереотипами, с другой, — огромная дистанция. Причем в тех случаях, когда кто-либо из руководителей государства пытался смешивать факты со слухами, гипотезами либо предположениями, он терпел провал, или накликал на наш народ новую трагедию. Слава Всевышнему, что среди нас остаются люди, которые по-прежнему умеют видеть факты, факты и только факты. Либерман — один из них…

ЕДИНОМЫШЛЕННИК

Исраэль Хасон, 50 лет, бывший замначальника Службы общей безопасном (ШАБАК), претендовавший три года назад на должность руководителя контрразведки, объявил о присоединении к партии Авигдора Либермана «Наш дом — Израиль», сообщает «Курсор».

Хасон объявил, что поддерживает идею Либермана о принятии закона о гражданстве (законопроект требует от каждого гражданина принесения присяги на верность государству, а также его предложение об обмене территориями с будущим палестинским государством, в результате которого Израиль потеряет густонаселенные арабами районы и аннексирует поселенческие анклавы в Иудее и Самарии. В интервью газете «Маарив» Хасон сказал: «Спорной является территория между рекой Иордан и Средиземным морем. Здесь никогда не было постоянной границы, и не будет преступлением, если мы ее установим. Никого не предлагается выселять из своего дома и лишать гражданских прав. Арабы, которые захотят остаться израильскими гражданами, но проживающие на подлежащих обмену территориях, должны будут принести присягу верности. Я уверен, что это справедливое, логичное и нравственное решение для обоих народов».

Хасон, участвовавший в переговорном процессе с палестинцами во времена Эхуда Барака и имеющий обширные связи в арабском мире и в среде израильских арабов, не боится критики: «Посмотрите на арабских граждан Израиля! Они живут в невозможной реальности. Для большинства из них наше требование присяги является абсолютно неприемлемым. С того момента, когда гражданин решил связать свою судьбу с еврейским государством, гимн — становится его гимном, флаг — его флагом. Те же, кто считают себя палестинцами, пусть остаются в своих домах, голосуют в местные органы власти, но они не смогут выбирать и быть избранными в кнессет. Это будут жители, имеющие все гражданские права, за исключением права определять политику государства, с которым они не солидаризуются. В противном случае, нам угрожает реальная опасность».