В июне с.г. исполнилось 100 лет со дня рождения Некрасова Виктора Платоновича (1911—1987), русского советского писателя.
Родился Некрасов в Киеве, в семье врача. В 1936 году окончил Киевский строительный институт как архитектор, параллельно проходил обучение в театральной студии при театре. После окончания института работал актёром и театральным художником. В 1941-1944 годах — на фронте полковым инженером и заместителем командира сапёрного батальона, участвовал в Сталинградской битве. После ранения в Польше, в начале 1945, в звании капитана был демобилизован. Повесть “В окопах Сталинграда”, опубликованная в 1946 году в журнале “Знамя”, была одной из первых книг о войне, написанных правдиво, насколько это было возможно в то время. Она принесла писателю подлинную славу: переиздана общим тиражом в несколько миллионов экземпляров, переведена на 36 языков. За эту книгу, после ее прочтения Иосифом Сталиным, Виктор Некрасов получил в 1947 году Сталинскую премию 2-й степени. По мотивам повести и по сценарию Некрасова в 1956 году был снят фильм “Солдаты”, отмеченный премией Всесоюзного кинофестиваля. В этом фильме сыграл одну из своих первых больших киноролей Иннокентий Смоктуновский.
После того, как Хрущев ополчился против зарубежных очерков Некрасова «По обе стороны океана» (1962), заявив, что их автору не место в партии, началась настоящая травля писателя. Его перестали печатать, клеймили позором на собраниях, завели на него персональное дело и вынесли ему строгий выговор. После падения Хрущева писателя на время оставили в покое. Но в 1969 за то, что Некрасов подписал коллективное письмо в защиту украинского диссидента В. М. Черновила и выступил в день 25-летия расстрела евреев в Бабьем Яру, на него опять было заведено персональное дело, закончившееся вторым строгим выговором. В 1972, как сказано было в решении, «за то, что позволил себе иметь собственное мнение, не совпадающее с линией партии», писателя исключили сначала из партии, а потом из Союза писателей. Им занялось КГБ: слежка, прослушивающийся телефон, унизительный обыск с изъятием книг и рукописей, многочасовые допросы, на которых ему дали понять, что если он не «исправится» или не уедет на Запад, ему придется отправиться «в места не столь отдаленные». Так, Некрасова в 1974 вытолкнули в эмиграцию, а потом, в 1979, после того как он, выступая по радио, иронически отозвался о «трилогии» Брежнева, главным образом о военной ее части — «Малой земле», его лишили советского гражданства. Два с лишним десятилетия на родине его книги не издавались, циркуляром Главлита были изъяты из библиотек, его имя было запрещено упоминать в печати, оно вычеркивалось даже из библиографических справок.
В 1959 Некрасов выступает в «Литературной газете» с рядом статей о необходимости увековечить память советских людей, расстрелянных фашистами в 1941 в Бабьем Яре. Некрасова стали обвинять в организации «массовых сионистских сборищ». И все-таки памятник в Бабьем Яре был установлен, и в этом немалая заслуга писателя Борьбе с антисемитизмом писатель посвятил значителную часть своей жизни. Его гражданская позиция по этому вопросу наиболее ярко проявилась в отношении к трагедии Бабьего Яра. Некрасов писал об этом в статьях, книгах, в официальных письмах, адресованных в партийные органы, говорил во многих интервью, данных западным журналистам. Первая его статья о Бабьем Яре была напечатана в «Литературной газете» 10 октября 1959 года и озаглавлена «Почему это не сделано?», а последняя под названием «Бабий Яр, 45 лет» была напечатана в нью-йоркской газете «Новое русское слово» за год до смерти — 28 сентября 1986 года. Как точно отметила в своих воспоминаниях любимый «новомирский» редактор писателя А.С. Берзер, Бабий Яр «стал частью собственной жизни Некрасова — личной, общественной, гражданской и писательской». Она рассказала о том, что видела, когда пришла с ним в одну из годовщин в Бабий Яр, «как женщины целовали ему руки, как он стеснялся этого, какими глазами смотрели на него… Камня еще не было, ничего не было, только много цветов». Некрасов первым заявил в печати, что на месте массового расстрела в Бабьем Яру — по одним сведениям, 100 тысяч, а по другим, 150–160 тысяч евреев (точные данные уже никогда не удастся установить) — нужно поставить памятник. Эта борьба за увековечение памяти жертв Бабьего Яра продолжалась вплоть до самого отъезда Некрасова в эмиграцию в сентябре 1974 года. В книге «Записки зеваки», вышедшей в Германии в 1975 году, он писал: «Б-г ты мой, сколько раз мне вспоминали этот Бабий Яр. И у бесчисленных партследователей, с которыми свела меня судьба, и на бюро райкомов, горкомов, обкомов… «Расскажите, что у вас там произошло в Бабьем Яру!» — «А ничего не произошло, просто я сделал то, что должны были сделать вы — райкомы, горкомы, ЦК — в день 25-летия гибели ста тысяч, как вы теперь говорите, «советских граждан», прийти и сказать то, что вместо вас сказал я — будет здесь памятник! — что сказал Дзюба — пора положить конец этой позорной вражде. Вы не пришли — не захотели, забыли — пришли и сказали мы…» 29 сентября 1966 года в связи с 25-летием первого дня массового расстрела евреев в Бабьем Яру состоялся стихийный митинг. Много лет этот глубокий овраг использовался как городская свалка. Потом его «замыли», засыпали и превратили в пустырь. Здесь в начале 60-х годов запланировали построить парк и стадион, а вокруг — новый жилой массив. Ранее рядом с оврагом находилось старое еврейское кладбище, которое систематически разрушали, оскверняли, разбили все памятники и, в конце концов, совсем уничтожили. Городские власти пытались полностью стереть память об этом трагическом не только для киевлян месте. Само название Бабий Яр, ставшее нарицательным, было стыдливо переименовано в Сырецкий Яр, а место гибели более чем ста тысяч евреев стало официально называться «местом расстрела жертв фашизма в Шевченковском районе». Об этом надругательстве над памятью погибших, о необходимости установить памятник жертвам геноцида Некрасов неоднократно писал, начиная с 1959 года. Об этом он говорил и на митинге в Бабьем Яру 29 сентября 1966 года. Подробно и с возмущением он писал об этом также в объяснительной записке в Союз писателей Украины сразу после митинга.
Из статьи «Бабий Яр, 45 лет», написанной за год до смерти писателя. Впервые напечатано в газете «Новое русское слово», Нью-Йорк 28. 09. 1986 :
Да, в Бабьем Яру расстреливали всех, но только евреев расстреливали потому, что они – евреи… Бабий Яр превратился в понятие нарицательное. Как Варфоломеевская ночь, ГУЛаг, Хиросима, Чернобыль… Массовое убийство – вот смысл этих слов, названий, понятий. Какое из этих понятий страшнее – вряд ли стоит в этом разбираться. Но каждое из них имело свой оттенок…С Бабьим Яром – выяснилось после первой пулеметной очереди. Евреев надо уничтожать – и все! Три дня их уничтожали – 29 сентября, 30 сентября и 1 октября 1941 года. Говорят, что в эти три дня было расстреляно 70 тысяч человек… Из них только один человек спасся – актриса Киевского театра кукол Дина Мироновна Проничева, мать двоих детей. Единственный человек на весь мир, который мог и рассказал о том, что же происходило в этом глубоком овраге на окраине Киева в те страшные три дня. Подробный, леденящий кровь рассказ ее полностью приводится в известной книге Анатолия Кузнецова «Бабий Яр». Читая его, задаешь себе тысячу вопросов. Но главный из них – какая сила, какая мера злобы может довести человека, людей, которые принимали участие в этом убийстве, до того, что свершилось? Как могло родиться выражение «человек-зверь», «зверская расправа», «звериная ненависть»? Ни один зверь, самый лютый, не издевается над своей жертвой так, как человек над человеком… Зверь хочет есть, защитить своего детеныша, садизм ему неведом. Евреев Бабьего Яра, стариков и детей, перед тем, как расстрелять, били палками, раздев донага…В последующие два года в Бабьем Яру расстреливали не только евреев. Приводят цифру – 30 тысяч. Били ли их, раздевали ли их – неизвестно. Но первые три дня и били, и раздевали людей, только потому, что они были евреями. На языке Гитлера это называлось «окончательное решение еврейского вопроса». И, вот, кончилась война. Киев освободили. На Нюрнбергском процессе вспоминали Бабий Яр, приводили цифры. А в самом Киеве? Когда я, почти двадцать лет спустя, пытался заикнуться о памятнике на месте расстрела (чуть не написал «зверского», но тут же спохватился), на меня смотрели, как на полоумного: «Какой памятник? Кому? Памятник ставят героям. А здесь – люди добровольно пошли, как кролики в пасть удава…» И тут же был отдан приказ – Бабий Яр замыть. Чтоб следа его не осталось…Не мне защищать фашизм. Но там было сказано – евреи – нелюди, их надо уничтожить! Ясно! У нас же – братская семья народов – все равны! Ну, а трагедия Бабьего Яра? Какая трагедия? Никакой трагедии. Забудьте! И переименовали его в Сырецкий Яр. А потом замыли. Насосами, пульпой – смесью глины с песком. И превратился овраг в пустырь, заросший бурьяном…В 1961 году произошла катастрофа. Прорвало дамбу, сдерживавшую намытую часть Бабьего Яра. Миллионы тонн пульпы устремились на Куреневку. Десятиметровый вал жидкого песка и глины затопил трамвайный парк, снес прилепившиеся к откосам домишки, усадьбы. Было много жертв… Об этом через месяц появились три строчки в «Вечернем Киеве». Как известно, логика – не самая сильная черта коммунистической идеологии. Сначала решили забыть и замыть Бабий Яр. Потом уничтожили старое Еврейское кладбище, соседствовавшее с Бабьим Яром. Осквернили и разбили памятники… Затем разогнали людей, которые в день 25-й годовщины расстрела собрались на том месте, где погибли их отцы, братья, сестры. Участников этого якобы «сионистского сборища» стали прорабатывать, вызывать на партбюро. В том числе и меня.
Вместо комментария: От словосочетания «Бабий яр» веет холодом и смертельным ужасом. Из всех кровавых страниц Второй мировой – эта, безусловно, одна из самых страшных. И не в том дело, что в Освенциме или в Дахау убили больше людей, чем за пять осенних дней на окраине Киева. Трагическое величие Бабьего яра состоит в том, что это была не простая акция по уничтожению евреев: это был эксперимент, первая организованная акция «очищения Европы от жидов» – не погром и не медленное умирание в гетто. Немцев волновало все, что было связано с этой «операцией», но прежде всего, как отнесется к происходящему местное население. Важно было еще и то, что провести массовые убийства решено было руками коренных жителей, а не представителями «высшей расы». Уже ни для кого не секрет, что из 1200 палачей Бабьего яра подавляющее большинство составляли украинцы, русские и так называемые «синерубашечники» (польско-литовские полицаи). Надо сказать, что «местные кадры» не подвели – справились с поставленной задачей в полном объеме. По самым скромным подсчетам за пять дней в Бабьем яру было уничтожено 150 000 евреев. И только после этого, когда эффективность подобного подхода к решению еврейского вопроса стала очевидна, нацисты стали применять его в других местах.
Источник: »Евреи глазами именитых друзей и недругов» — www.zelikm.com
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
