Заложница, мать заложника: «Молюсь, чтобы мой сын вернулся живым!»

Александр Труфанов на видео террористов.

Главной новостью минувшей недели в Израиле стала публикация террористами «Исламского джихада» видео с Александром Труфановым. Хамасовцы захватили в заложники всю семью: Елену, ее мать Ирину, ее сына Александра с девушкой Сапир Коэн. Ее муж был убит. Она сама и ее мама были освобождены почти через два месяца — как граждане России; Сапир тоже вскоре вернулась домой. До появления видео о судьбе Александра не было информации. Мне удалось пообщаться с Еленой Труфановой в кибуце Нир-Оз на границе с Газой.

Елена – миниатюрная женщина за 40, рассказывает о событиях 7 октября, ничем не выдавая своих эмоций. Она не рыдает; только короткие рубленые фразы говорят о том, что творится в ее душе. Елена ведет меня по кибуцу и рассказывает о соседях, кто был убит, кто попал в плен. Она показывает гостевой домик, там всего одна комната, дверь пробита пулями и взломана, на стенах, кухонной утвари видны следы пуль. В комнате – перевернутая кровать. 7 октября Александр и Сапир гостили у Сашиных родителей.

Кибуц «Нир Оз».

– Они приехали в гости, я им сняла этот домик. Террористы выставили дверь, выломали замок, выбили стекло. Дети прятались под кроватью, кровать отбросили и их вытащили.

Видеть дверь гостевого домика можно из окна дома Труфановых. Сейчас от этого каменного дома остались одни обгоревшие стены.

Тут была кухня, тут была спальня, тут телевизор стоял, тут холодильник, печка, – рассказывает Елена. – От моего мужа, в общем-то, не осталось ничего, никаких вещей, потому что все вещи были в шкафу, в спальне. Все сгорело…

Утром 7 октября мы проснулись от обстрела и сразу поняли, что происходит что-то необычное. Обстрелы – это несколько взрывов и все, а тут обстрелы продолжались очень долго. Когда они прекратились, мы получили сообщение, что в кибуце террористы. Думали, их несколько человек, оказалось — сотни. Мы слышали арабскую речь, крики по-арабски, стрельбу. Казалось, что они врываются в каждый дом и всех убивают. В какой-то момент я получила сообщение от сына, что к ним ломают дверь. Дверь гостевого домика находится напротив наших окон, возле комнаты безопасности. Мы вышли оттуда и из окна увидели, как человек 15 с автоматами ворвались внутрь. В этот момент я подумала, что их убили. Я отошла от окна — не могла больше смотреть. Как раз в этот момент мне позвонила моя мама, она жила в другом домике, и сказала, что ей ломают дверь. Я произнесла: «Прощай». Она ответила: «Прощай». Думала, что ее тоже убили.

Мы с мужем сели и стали ждать, когда придут к нам. Пришли. Увидели ключи от машины – они лежали на столе. Сказали мужу, что хотят взять его машину. Он с несколькими хамасниками вышел. Больше я его не видела.

Я осталась в доме с несколькими хамасниками. Они что-то искали, ничего не нашли и сказали мне: «Пойдем». Вышли за пределы кибуца, сели и стали ждать, когда кто-то нас подберет. Проехал трактор с прицепом, где сидели другие заложники, но для меня там не было места. Проезжали машины. Все забито было телевизорами, чемоданами, сумками, всем, что они нахватали. Нигде не было места. В конце концов, два хамасника, которые были со мной, сказали мне «пойдем», и мы пошли пешком в Газу.

Елена с матерью Ириной, и Сапир Коен после освобождения.

Когда я пришла в Газу, меня спустили в подземелье. Там я встретила других заложников. Никого из моей семьи я не увидела. Потом нас пятерых — меня, Даниэль – женщину с ребенком, девочкой пяти с половиной лет, и еще двоих — поселили в квартире какой-то семьи. Самой семьи там не было. В одной комнате были вещи семьи, в другой – мы впятером. В коридорчике четверо охранников. Всегда на входе в комнату кто-то сидел. Если хочешь выйти в туалет, спрашивают, куда идешь.

Через две недели, когда начались израильские обстрелы, нас спустили в подземелье. И в ту же ночь спустили группу людей, где была Сапир, девушка Саши. Так я узнала, что она жива. Она рассказала, что ее увозили на мотоцикле, а Сашу вывели и поставили на колени. Вокруг него было человек десять с автоматами. Ее повезли и зачем-то сделали круг по кибуцу. Тогда она краем глаза увидела, что Саша убегал. Она видела, как он бежит, и слышала выстрелы в его сторону. Это все, что она знала.

В последнюю неделю перед освобождением мы были с ней в одной группе. Все это время я ничего не знала ни о ком из моей семьи.

В день освобождения меня посадили в машину. Машина где-то остановилась, и в нее подсадили мою маму. Только тогда я узнала, что она тоже была заложницей, просто в другом месте, и нас обеих освободили как российских граждан. Они даже не знали, что между нами есть какая-то связь.

Когда я приехала в Израиль, мне сказали, что мой муж был убит в тот же день, его тело нашли в полях за кибуцем, а мой сын был ранен, и взят в заложники в Газе. Когда вышли два ролика «Исламского джихада», я первый раз увидела моего сына после 7 октября. Вот, в общем-то, и вся история.

– Как вы это выдержали?

– Никак не выдержала. Я не выдержала. Я до сих пор нахожусь во всем этом. Единственное, что меня держит, это вера. Вера во Всевышнего. Я молюсь. С тех пор как я вернулась, я соблюдаю шаббат. И молюсь каждый день, чтобы мой сын вернулся живым и здоровым.

– Расскажите о его девушке Сапир Коэн.

Сапир Коен.

– За месяц до случившегося она начала читать Псалмы Давида. Она чувствовала, что что-то с ней не так, ходила по врачам, и ничего у нее не находили. Она никогда до тех пор не молилась. Но тут захотела найти какую-то молитву для выздоровления. Она увидела где-то рекламу, что, если читать 27-й Псалом Давида 30 дней, это поможет здоровью. И она его читала. В этом Псалме Давида не говорится ничего о выздоровлении, а говорится о войне и чтобы спастись от войны.

— Этот Псалом мы читаем в месяц Элул, перед Рош Хашана, и до Симхат Торы, там есть такие слова: “Если приблизятся ко мне злодеи, чтобы пожрать плоть мою, противники и враги мои, то они споткнутся и упадут. Если ополчится против меня армия, то не убоится сердце моё, если восстанет против меня война, то и тогда буду надеяться я (на Всевышнего)”.

— Сапир не понимала, почему она должна читать именно этот Псалом, но читала. Последний день она должна была его читать 7 октября. Она рассказывала мне потом, что, когда они прятались под кроватью, она читала его снова и снова. В Газе она тоже каждый день молилась и читала его, это ей очень помогало. Она верит, что это хранило ее в плену.

Когда вернулись, мы начали вместе соблюдать шаббат. Решили вместе ждать Сашу — с помощью Небес — чтобы он вернулся.

Мама моя еще в Ростове начала ходить в синагогу. В местной общине ее хорошо знали. Каждую субботу она приходила в синагогу, соблюдала Субботу, кашрут. У нее в комнате много книг, Тора и Тегилим, Псалмы. Я и Сапир теперь тоже соблюдаем, молимся и надеемся.

Елена в своем сожженном доме.

– Что бы вы хотели сказать нашим читателям в Америке?

– Цените то, что у вас есть. Говорите каждый день спасибо Всевышнему за то, что есть. Не расстраивайтесь и не обращайте внимания на всякие мклкие неприятности. Цените свою семью, цените свой дом.

– Что мы можем сделать для вас, для вашего сына, для других заложников?

–Только молиться, надеяться и верить. Если проходят митинги в поддержку заложников, приходите на митинги, с фотографиями заложников, чтобы люди их не забывали.

– Люди, которые жили в кибуцах, верили в возможность мира с жителями Газы. Многие активисты привозили из Газы больных детей лечиться в израильские больницы. Что вы думаете сегодня об этом?

– Есть люди, которые пришли сюда и грабили. Я имею в виду не хамасников, они пришли взять заложников. Сюда пришли жители Газы, которые жгли, грабили, убивали. Они встречали заложников на въезде в Газу и пытались их убить. Хамасники защищали нас от них – мы им были нужны живыми. Меня спрашивают, почему мы не убегали. Потому что хамасники охраняли нас от них. Если бы мы сбежали, нас бы убили. Когда нас вели, сотни людей, стоявших по сторонам дороги, пытались нас побить. Тем не менее я уверена, что в Газе есть и нормальные люди, которые не хотят войны. Просто они тихо сидят у себя дома и боятся. А что им остается делать? Они же не могут выйти и как-то возражать. Поэтому, я думаю, что в Газе есть люди разные, как и везде.

– Вы говорили о вере. Эта вера возникла после того как вы освободились? Или она помогала вам держаться в Газе?

– Я всегда, видимо, была верующим человеком. Мы все войны оставались здесь, мы никуда не уезжали. У нас всегда были животные. Мы оставались, чтобы за ними ухаживать. Никакие сирены и бомбы нас не пугали. Я была уверена, что все будет в порядке, и никогда не боялась. Не думала, что я верующий человек, но, видимо, все-таки им была. И в Газе я была уверена, что все будет в порядке, что нас освободят.

Женщина с дочкой, которая была со мной, человек нерелигиозный. Но она постоянно говорила своей дочке: «Эмилия, молитва детей доходит до Господа быстрее». Она говорила, а Эмилия за ней повторяла: «Господь, услышь молитву маленькой девочки». И молилась, чтобы мы были живы, чтобы все наши семьи были живы, чтобы все были живы.

Ее дочка нарисовала – свадьбу Саши и Сапир. Этот рисунок я вынесла оттуда, он у меня хранится.

– Что мы можем сделать? В первую очередь, можем учиться у маленькой девочки, наверное. Молиться, да. Чтобы эта молитва вдохновляла нас на поступки и действия.

– И посылать хорошую энергию, делать добрые дела. Чтобы каждое доброе дело было в заслугу кого-то, моего Саши, например.

Ирина, бабушка Александра Труфанова.

– Я бы даже предложил, чтобы мы зажгли свечи перед этой Субботой в Нью-Йорке и в других городах Америки за освобождение Александра бен Лея и всех других заложников. Чтобы утешение было всем тем семьям, которые потеряли своих близких. И выздоровление всем раненым солдатам и всем раненым воинам Израиля.

– Я только надеюсь, что все устроится с помощью Небес, что будет мир, что заложники вернутся живыми (те, кто живы) и здоровыми, и солдаты наши вернутся, и что, наконец-то, наступит мир на земле Израиля и в во всем мире.

– Террористы издевались над людьми в плену?

– Я встречала там мужчин, которые рассказывали, что их держали в наручниках, не давали есть и пить. К мужчинам они относятся как к солдатам, естественно, намного хуже, чем к женщинам и детям.

– Как же вам удалось не ожесточиться? Могли после освобождения вернуться домой и сказать: «Всех их стереть с лица земли»?

– Я скажу, может быть, очень странную вещь. Меня уже спрашивали: ты злишься? Нет, я не злюсь. Я не злюсь ни на ХАМАС, ни на армию, которая не пришла вовремя. Сначала я сама не понимала, почему так. Потом я поняла: думаю, это было наказание Небес. Все, кто находились в Израиле до 7 октября, знают, какая ужасная ситуация была в стране, сколько было ненависти между людьми. Я думаю, что 7 октября было Б-жьим наказанием за это, ударом, который был нужен, чтобы евреи объединились. Конечно же, напал ХАМАС, но это могло быть землетрясение, это могло быть цунами, это могло быть все что угодно. Если Всевышний решил послать удар, Он это сделает в любом случае. Поэтому месть ни к чему не приведет. Мы должны понять, почему это произошло, и попытаться исправить себя.

– Мудрецы говорят, что преодолеть беспричинную ненависть среди евреев можно только беспричинной любовью друг к другу.

– Когда мы вернулись, в Израиле все радовались. Я верю, что возвращение всех заложников приведет к тому, что будет огромная радость и будет объединение.

Семья Труфановых в Израиле.

– Хочу поблагодарить вас за то, что вы для нас всех — пример того, как человек должен оставаться человеком даже в самых непростых условиях. Хочу также пожелать, чтобы ваши усилия по освобождению сына увенчались успехом в самое ближайшее время. В Талмуде говорится, что мицва вообще – это цдака, помощь бедным, но великая мицва — это мицва освобождения заложников.

Рассказывается, что один ребе шел, но ему преградила дорогу река. Он сказал: «Река, я иду выполнять мицву». А река отвечает ему: «Я тоже выполняю мицву — закон природы». Он говорит: «Я иду выполнять великую мицву — освобождение заложника». Тогда река расступилась. Урок в том, что, когда мы стремимся исполнить великую мицву, совершаются великие чудеса. Пусть эти великие чудеса произойдут в ближайшее время, и ваш сын вернется!

Беседовал Лев Кацин