Уважаемые читатели
Предлагаем вашему вниманию избранные главы из книги (воспоминания) рава Ицхака Зильбера “… Чтобы ты остался евреем”.
Я никогда не собирался писать воспоминания. Считал, что это некрасиво, — самому себя расписывать. Но в частных разговорах и в лекциях перед аудиторией мне случалось вспоминать людей и события, которые, как казалось, могли многому научить. Собеседники же и слушатели убеждали меня, что описываемые происшествия и судьбы производят глубокое впечатление, и жаль, если они не станут общим достоянием. В конце концов я уверился в том, что это действительно важно.
А как получилось, что я стал рассказывать? В семьдесят втором году я приехал в Израиль, и в том же году мне и еще двум репатриантам из России предложили поехать в Америку для участия в “динере” — благотворительном обеде, где собирали деньги для системы религиозного образования в Израиле. Наше присутствие должно было показать, что религиозные школы необходимо поддержать и ради детей новых репатриантов, которых будет становиться все больше. Я согласился. В Америке рав Пинхас Тайц (мой двоюродный брат) спросил: “Хочешь поговорить с одним из умнейших людей в мире?” — и привел меня к раву Ицхаку Гутнеру, благословенна память праведника.
Рав Ицхак Гутнер — один из крупнейших еврейских авторитетов современности. Среди выдающихся людей нашего времени немало его учеников, в их числе и живущий сейчас в Израиле рав Моше Шапиро, глубочайший знаток Талмуда и еврейского мировоззрения, к мнению которого все относятся с огромным интересом и уважением.
Я зашел к раву Гутнеру на десять минут. А пробыл, наверное, больше получаса. Эта встреча многое изменила в моей жизни и в моем поведении. Рава Гутнера интересовало, как же я растил и воспитывал своих детей (в Советском Союзе — религиозными евреями). Я стал рассказывать, но много говорить боялся. Хорошо ли это, думал я, сидеть в гостях у великого человека и болтать о себе. Я подумал: наверное, лишнее говорю, и извинился — простите меня, ребе, что много говорю. А он воскликнул: “Поверьте — если бы я не стыдился, я бы заплакал. Рассказывайте, рассказывайте и рассказывайте всем!”
С тех пор я начал рассказывать. Если бы не рав, я бы никогда ничего не рассказывал. Раньше я молчал. Даже дома не знали подробностей, например, про лагерь. Когда я вернулся из Америки и жена меня услышала, она удивилась: “Что это ты начал все рассказывать?” А это рав Гутнер мне сказал: “Рассказывайте!” И вижу, он был прав.
Что сохраняется в нашей памяти? Какие вещи всплывают в ней, когда начинаешь вспоминать? Не знаю. Я человек уже не молодой, родился в Казани в 1917 году. И первое, что мне вспоминается из детства, — поступок, который мог бы привести к большой беде, но, к счастью, не имел последствий.
Родители были моими первыми и единственными учителями и учили со мной Тору. Я был еще совсем мал, когда прочел, что между нами, евреями, и Б-гом существует союз. Стих, где Аврааму является Б-г и говорит: “И Я установлю Мой союз между Мною и между тобой и между твоим потомством после тебя в их поколениях союзом вечным” (Брешит, 17-7) — меня поразил. Я спросил, что это значит, и родители мне объяснили, что единственный народ, который не оставит веру в единого Б-га, — это евреи. Дальше сказано: “И Я дам тебе и твоему потомству после тебя землю проживания твоего, всю землю Кнаана во владение вечное” (17.8).
— Значит ли это, что я когда-нибудь буду жить в Эрец Исраэль? — спросил я.
Тогда, в 20-е годы, это казалось немыслимым! Но родители отвечали: “Будешь!” — и я решил действовать. Если у родителей есть причины, по которым они медлят, то у меня их нет, и я, получив от Б-га такое обещание, тянуть не собираюсь.
Выяснив у прохожих, где находится комиссариат иностранных дел, я отправился туда и спросил главного. Подошел к нему и говорю:
— Разрешите мне выехать к дедушке в Литву (Литва тогда еще не входила в состав СССР), в город Рагува Паневежской области. Фамилия — Шапиро. — Зачем тебе в Литву, мальчик? Я простодушно отвечал:
— Мне нужно будет ехать в Палестину, а из России туда не выпускают. Поэтому я хочу поехать в Литву, а оттуда — в Палестину.
Главный что-то черкнул на бумажке.
— А кто твои папа и мама? За такое воспитание сажать надо!..
Не помню, как я убежал оттуда. Только через много лет я понял, какой опасности подверг отца и мать. Лишь чудом можно объяснить, что их не арестовали. И я хочу здесь признать свою вину. Я поступил неправильно. Но я был молод и наивен, мне было восемь лет. Родителям, благословенна их память, я так никогда об этом случае и не рассказал.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
