Окончание. Начало в № 801
Здание парламента неприятно поразило Марию своим абсолютным спокойствием. Впрочем, что с ним должно произойти? Какие вообще события могли бы потрясти бывшее Министерство экономики, стоящее здесь со сталинских времен, чуждое сострадания и хотя бы налета современности?
В таких местах всегда теряешься — в пространстве и времени. Повсюду — истертые бесчисленными спинами стены. До трещин высиженная кожа кресел. У входа — сотрудник ФСО, сверлящий взглядом до дна твоей совести: не ты ли в далеком детстве без спросу съела банку варенья? Не мир, а фантом, рожденный исторической памятью. Навсегда застывшее, законсервированное для потомков безвкусное желе нетленной бюрократии.
Один поворот бронзовой массивной ручки переносит тело не только в другую эпоху — в другой мир, где суета и стремительный бег — всего лишь желание остаться на месте. Здесь самая нелепая фраза произносится с осознанием своей значимости. Здесь верят лести, улыбаются врагам, аплодируют пошлости. Мир кукол и кукловодов. А главное — уверенность, что дешевый спектакль и есть реальная жизнь. Зазеркалье…
«Когда не знаешь, что говорить, говори по-французски. Когда идешь, носки ставь врозь. И помни, кто ты такая!» — Черная Королева из сказки Льюиса Кэрролла мелькнула и тут же растворилась в воздухе. Мария последовала ее совету. Распрямив плечи, уверенным шагом прошла мимо прапорщика.
Укрывшись в своем кабинете от людских и столовских запахов, безнадежно заплутавших в бесчисленных коридорах и впитавшихся в стены, нажала кнопку телевизионного пульта, словно не ящик включила, а инициировала запуск ракеты. До взрыва — несколько часов, а мир продолжает жить, будто впереди целая вечность. Кто сообщит об этом первым — «Россия» или НТВ?
Остановившись на последнем, Мария скинула пальто и села за стол. Итак, чем убивают вечность? Разговорами, планами, чтением. Связалась с приемной:
— Лиза, будьте добры чашечку кофе.
Константин на месте? Пусть зайдет. Пододвинула ближе ворох бумаг.
Сосредоточиться не удавалось. Текст превращался в ровные черные линии. Она не слышала, как Лиза принесла ей кофе. Не видела, как вошел Константин. Увидев, удивилась его присутствию. Едва ли вспомнила, что вызывала, но спросила, повинуясь привычке:
— Что у нас сегодня?
— Все по графику. Три интервью, встреча с группой экспертов по пакету законов о борьбе с коррупцией. После провала пакета на заседании правительства они подготовили другой план действий. А вечером — встреча с избирателями в округе: отчет о проделанной работе. К девяти надо успеть на посольский прием…
— Все отменяется.- Мария потеряла нить перечислений и снова отвернулась к экрану.- Сегодня трудный день.
— Они обидятся, если не придете,- заметил помощник, не распознав в интонации ледяного оттенка. С укором добавил:
— Третье приглашение…
— Скоро узнаете. Я могу в любой момент уехать.
— Но это невозможно! — Костя проследил за ее взглядом: на экране мелькали рекламные ролики. Повысил голос, требуя внимания: — Невозможно отменить встречу с экспертами и избирателями!
— Скоро узнаете,- монотонно повторила она.- Я не могу говорить. Но все отменяется.
Помощник поднял руки: сдаюсь!
— Ну ладно, если так… — И уже без надежды встряхнуть, заинтересовать эту новую, непривычно замкнутую Марию попросил: — Может, хоть одно интервью дадите? Газета — массовая, журналист — известный. Тема — реформа правительства. В нынешних условиях это то, что нам очень надо. Ведь борьба продолжается, правда? — Она кивнула. — Ну так что, время еще есть?
А есть ли оно, это время? Мария автоматически взглянула на часы: одиннадцать тридцать. Интересно, сколько еще? Хватит? На что, собственно? На то, чтобы дать интервью? Или — изменить жизнь? Очередной раз поверить, что ее идеи кому-то нужны? И снова разочароваться?
Помощник обиженно уставился в телевизор. Еще бы! Он так старался! Пригласил известного журналиста, а теперь Мария срывает ему все планы…
— Хорошо, я дам интервью,- кивнула она.- Зовите. Журналист действительно оказался весьма известным и даже знакомым.
С годами пришло умение забывать. Забывать бездарных журналистов, а помнить талантливых. Но последних становилось все меньше. Ну вот — забыла имя. Подобное случалось с Марией нечасто: у тех, кому политика заменяет жизнь, память на имена и лица отточена, как у разведчиков. И Константин хорош: хоть бы напомнил!
Вытащив из памяти желтоватую статью двухмесячной давности, полную липкого словоблудия и самоутверждения автора за счет своего визави, Мария вспомнила подпись: «Николай Елистратов»… Справившись с подкатившей волной раздражения, терпеливо поздоровалась:
— Здравствуйте, господин Елистратов,- и сразу определила границы, даже не пытаясь выглядеть приветливой:
— Надеюсь, в этот раз мы поговорим быстро и содержательно — у меня совсем нет времени.
С безусловной уверенностью в себе, подсмотренной в западных фильмах и отработанной в московских клубах, журналист развалился в кресле. Все так же, в манере американского баловня судьбы, ответил:
— Нет проблем. А закурить можно?
— Конечно, вот пепельница. — В противовес его хамоватости Марии хотелось быть безупречно вежливой:
— Вам чай, кофе?
— Спасибо, уже угостили в приемной. Каким временем я реально располагаю? Я просил один час. Мы договорились с Костей…
Его тон и наглость все же задели: час времени! Профессионалам хватает получаса! И в итоге они выстраивают потрясающий материал. И только адепты «бумажных блокбастеров» заставляют говорить долго и много, чтобы поймать на оговорках.
— Не знаю, — стараясь держать себя в руках, ответила она. — Может, его уже совсем и нет.
Наигранная заинтересованность на лице журналиста сменилась профессиональным беспокойством:
— Что-то случилось?
— Давайте начинать, — оборвала его Мария, пожалев о случайно брошенной фразе.
Она вдруг начала заводиться. Как будто не было позади неудач и превратно истолкованных Елистратовым слов. Ей отчаянно захотелось достучаться до этого в принципе умного молодого человека. Наверняка способного к размышлениям, иначе вряд ли ему удалось бы стать столь известным.
— В России создан миф, — продолжала она, — что у нас самый наглый чиновник, самый вороватый бизнесмен, самый продажный журналист… Елистратов прижал к груди руку и картинно поклонился, Мария через силу ему улыбнулась:
— Но я верю в людей. В их изначально нравственную природу. Если создавать правила, при которых быть честным профессионалом выгодно, а вором — невыгодно, то можно добиться успеха и в борьбе с коррупцией, и неуплатой налогов и так далее. Все предыдущие законы направлены на ужесточение наказания, а мои — на стимулирование честности.
— Но это же романтический бред! — Единожды слизав образ популярного ведущего политического токшоу, Елистратов не собирался пробоваться на другие роли. — Как можно заставить чиновника, распределяющего миллиарды рублей, не воровать?! Вы что, решили надеть на себя доспехи Дон Кихота? Власть — не ветряные мельницы…
«Ему не хватает публики и табличек с надписью «аплодисменты» для самых удачных реплик», — подумала Мария.
— Вы меня не только перебили, но и не поняли. — Немного сбитая с толку журналистом, несомненно, готовящим скандальные вопросы-ответы заранее, Мария все же попыталась ему объяснить:
— Ваше ключевое слово: «заставить», а я…
Динамичная зеленая заставка экстренного выпуска новостей оборвала на полуслове. Немигающим взглядом Мария следила, как заставка сменяется изображением ведущего, затем — картинкой знакомого здания. Елистратов с интересом оглянулся на экран. Первым отыскал на столе пульт, снял блокировку громкости:
-… По предварительным данным, в кафе находятся десятки заложников. Есть дети. Цифры уточняются…
Неожиданно появившийся звук показался Марии оглушительным. «Десятки заложников». Информация ушла. Свершилось. И что теперь? «Есть дети». Непроизвольно дернувшаяся в поисках пульта рука задела кофейную чашку. Фарфор жалобно звякнул.
В глазах Елистратова вспыхнул охотничий азарт:
— Вы знали что-то заранее?
Мария пресекла попытку журналиста заполучить скандальный материал:
— Вы же видите, мы не можем продолжать интервью. Ужас… Просто ужас…
Она успела подумать, что кто-то другой, оказавшись на ее месте, составил бы фразу заранее. А она как всегда… Мелькнувшая мысль затерялась в лавине других обрывочных мыслей, потоке экстренных сообщений и телефонных звонков.
-… Ждут комментариев! Ведущие каналы телевидения! Голос Константина вытащил Марию из какофонии мыслей и звуков.
— Никаких комментариев! — с удивлением услышала она собственный, ровный и уверенный, голос. — Встречи отменяются. Всем успокоиться и быть на рабочих местах.
Помощник обескуражено оставил кабинет. Мария бросила взгляд на телефон правительственной связи. Единственный аппарат, не издавший еще ни звука. Ну что же ты? Молчишь? Так долго? Будто в ответ на ее мысли, телефон зашелся, как ей показалось, воем сирены.
Елистратов не сводил с Марии глаз. Почуявшим добычу ястребом замер в кресле, фиксируя каждое движение. Вот она берет трубку, внимательно слушает, нажимает отбой. Открывает мобильник, задумчиво вертит в руках, выключает, кладет в карман. Подхватывает сумочку. Машинально, не замечая сидящего журналиста, берет пальто. Не прощаясь, выходит из кабинета…
Публикуется с разрешения автора.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
