(адвокатские истории)
Позвонил из Петербурга приятель: умер Семен Александрович Хейфец (12 октября 2012 года на 87-м году жизни скончался выдающийся петербуржский адвокат Семен Александрович Хейфец)… И в памяти проявились те несколько судебных заседаний, в которых меня, ответчика, защищали от исков три известнийших адвоката Петербурга Семен Хейфиц, Бениамин Бриль и Александр Кирпичников. А судился я, специальный корреспондент «Часа пик» Лев Корсунский, с заместителем начальника Петербургского Управления внутреннмх дел Юрием Фроловым, старшим помощником прокурора города Валентиной Корниловой и коллективом печальноизвестной тюрьмы «Кресты». Во многом благодаря адвокатам «Часа пик» выиграл иски о защите чести и достоинства у тех, у которых ни одного из этих качеств не было и в помине. Встречался я с адвокатами не только на процессах, и те истории, о которых мне поведали эти интереснейшие люди, хочу предложить читателям газеты.
Несколько слов о С.А. Хейфеце:
В 1942 году 16-летний комсомолец Семен Хейфец ушел добровольцем на фронт. И сразу же попал на Сталинградский фронт. Был командиром экипажа танка в Таманской дивизии. За боевые заслуги награжден орденом Отечественной войны и медалями.
После войны танк СеменА ХейфецА трижды участвовал в военных парадах на Красной Площади. Службу закончил в 1948 году в звании старшины, получив образование заочно во Всесоюзном юридическом институте. В адвокатуре с 1957 года. Громкое в России дело Балтийского морского пароходства, где Хейфец защищал начальника БМП Виктора Харченко и директора Института прикладной астрономии Российской Академии Наук Андрея Финкельштейна, обернулось для адвоката не только победой в судебном состязании, но и бандитским нападением на него в подъезде дома. Только мастерство нейрохирургов Военно-медицинской академии, которые блестяще провели трепанацию черепа, спасло ему тогда жизнь. Как всегда, операция «Перехват» так никого и не перехватила… За выдающиеся заслуги С.А. Хейфец был награжден Золотой медалью имени Федора Плевако.
Вот какую необычную историю он мне рассказал…
Сегодня вряд ли кого удивишь тем, что российские адвокаты защищают в наших судах не только своих соотечественников. Но в1966 году, в самый разгар времен «железного занавеса», такие случаи были величайшей редкостью.
Два американских офицера — военные летчики, завершив службу в оккупационных войсках в Западной Германии, решили перед отъездом домой попутешествовать по Европе. Купили в Бонне поддержанный «Фольксваген» — и в путь. После посещения Финляндии отправились в Ленинград. Остановились в гостинице «Европейская». Один из этих офицеров был бакалавром искусства и специализировался по чугунному литью, другой — бакалавром по журналистике. Поселили их в гостиничном номере, стилизованном под охотничий домик. На камине стояла полуметровая фигура чугунного медведя. Его-то, изрядно подвыпившие бакалавры, решили увезти с собой в Америку как русский сувенир. Завернули статуэтку в «Ленинградскую правду» и уложили в багажник своего «Фольксвагена».
Но в Выборге, на советско-финляндской границе им не повезло: попался настырный таможенник. Вполне возможно, все бы для бакалавров обошлось, и чугунный медведь из «Европейской», не представлявший исторической ценности, оказался бы в Вашингтоне, но таможенника насторожил инвентарный номер, выведенный белой масляной краской на спине литой фигурки. Таможенник не поленился позвонить в «Европейскую», где уже вовсю шли поиски инвентаризированного медведя… Так возникло уголовное дело против двух американских бакалавров. Их привлекали к ответственности по двум статьям Уголовного кодекса: за кражу государственного имущества и незаконные валютные операции: они имели неосторожность продать100 долларов не по 60 копеек, а по 90…
В Ленинград срочно прибыл второй секретарь американского посольства мистер Моэм. Городская коллегия адвокатов рекомендовала ему для защиты Ф.С. Рождественского и С.А.Хейфеца. Моэм предупредил, что кандидатуры адвокатов должен утвердить Госдепартамент США, и после знакомства с адвокатами он сообщит начальству свои соображения на этот счет.
Хейфец вспоминает:
— Во время нашей беседы американский дипломат интересовался, где я учился, сколько и какие вел уголовные дела, имею ли печатные труды…
И вдруг задал, по моему мнению, весьма странный вопрос:
— Служили ли вы, господин Хейфец, в армии?
Я насторожился:
— Я понимаю, господин второй секретарь, обоснованность вопросов обо мне как адвокате. Но, скажите на милость, какое отношение имеет к этому уголовному делу служил ли я в Советской армии?
Дипломат явно смутился:
— Ради Бога, не обижайтесь. Я спросил об этом потому, что ваш подзащитный — офицер, и если вы сугубо штатский человек, вам трудно будет понять душу солдата…
Теперь пришла моя очередь смущаться, я явно переборщил в своей бдительности.
И вот процесс начался. Нетрадиционно звучало начало речи прокурора А.П. Бороданкова (во время Отечественной войны он был летчиком, горел в самолете, подбитом фашистами).
— Как больно, сказал он, видеть сегодня в этом зале на скамье подсудимых детей тех солдат, с которыми еще недавно мы обнимались на Эльбе и были счастливы нашей общей победой.
Процесс блестяще вела заместитель председателя Ленгорсуда Исакова. Надо отметить, что в наиболее сложном положении оказался подзащитный С.А. Хейфеца — американский журналист. Во время путешествия по Европе он вел подробный дневник, в который заносил свои впечатления о Франции, ГДР, России. Дневник, естественно, перевели, а там о коммунизме, о наших порядках было написано такое, что тянуло на две 58-е статьи. И, конечно, американец опасался, что его записи отольются ему кровавыми слезами. Но советский адвокат, как мог, успокаивал его и заверял, что дневниковые записи не станут предметом разбирательства: в суде будет исследоваться фактура обвинения, а не его убеждения. Бакалавр поверил и успокоился. И вдруг на второй день судебного заседания прокурор задал подсудимому вопрос :
— А вы правду писали в своем дневнике?
Тот побелел и с укором взглянул на Хейфеца…
Адвокат мгновенно прореагировал и извинился перед судьей, что прерывает процессуального противника. Хейфец обратил внимание судьи на то, что вопрос прокурора антиконституционен: в СССР мысли не подконтрольны государству, и никто не вправе посягать на тайну убеждений. А так как дневник -документ сугубо личный, то выяснять с его помощью убеждения своего подзащитного адвокат считает некорректным. Семен Александрович заявил протест и просил народный суд его удовлетворить.
Исакова что-то тихо сказала заседателям и произнесла:
— Протест защиты принят. Ваш вопрос, товарищ прокурор, суд снимает. Есть другие вопросы?
И вот тут-то из зала суда наперегонки побежали иностранные корреспонденты, а их на процессе было аккредитовано более десятка. Они ринулись на первый этаж горсуда, где в 10-м кабинете был установлен телетайп. Журналисты передали, а американские и другие западные издания напечатали: впервые в истории советского судопроизводства Ленинградский суд провозгласил незыблемость свободы убеждений!
Суд приговорил «медвежатника» к штрафу в размере 1000 рублей. Присутствовавший на процессе его отец (кстати, по профессии адвокат), услышав приговор, вытащил из портмоне деньги и внес их прямо в зале суда.
Бакалавра журналиста, учитывая его записи в дневнике, осудили на 3 года лишения свободы, но вышестоящая судебная инстанция отменила этот приговор, и он, также заплатив тысячерублевый штраф, отбыл в Америку. Ну а медведь под инвентарным номером 117 остался в России.
Лев Корсунский — лауреат Международной премии им. Дмитрия Холодова « За мужество и профессионализм»
Лев КОРСУНСКИЙ. Беллевью, штат Вашингтон
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
