Собрался я наконец написать, хотя лень… Сверхидеи что-то не прослеживается, а шмалять так запросто, да ещё забесплатно — есть исключительно дань графоманскому синдрому. С другой стороны, где-то сказано, что настоящий писатель должен быть немножечко графоманом. Иначе, мол, «умный в гору не пойдёт», мучитьси-томитьси за клавиатурой ему незачем, лучше уж он другого умного почитает. Так что графоманство — болезть порой не бесполезная.
А с третьей стороны, день-то нынче особенный выдался — восьмой, последний в Хануке, «зот Ханука» называется. Малая приведённая гематрия словечка «зот» («эта») — 8. Означает, что вот именно он, день прощальных свечей, и есть настоящее празднество: «это Ханука». Сегодня мне рассказали, что он настолько выбивается из временного ряда, что есть в этот день у человека неповторимый шанс: достичь с Создателем самой интимной, самой возвышенной близости. Хасиды даже полагают восьмой день Хануки «днём суда», как бы ещё одним
Йом-Кипуром.
На чём все сходятся, так это в том, что день сей — как бы суммирует свет и чудо всех дней предыдущих. Подобно тому, как Шмини-Ацерет словно бы суммирует радость и самоотдачу праздника Суккот.
Вообще-то это, конечно, с моей стороны свинство — писать о том, что уже ушло в прошлое. Надо было сказать заранее, пока есть возможность вдохнуть свет,
превращающий обыденность в чудо. Но что делать, если я сам об этом не знал? И вообще, «чтоб я был такой умный, как моя Сара потом». Давайте-ка в извинение расскажу вам о той «свечке Б-га», с которой я до некоторой степени знаком: о самом себе.
Точнее, о своих духовных путешествиях в поисках истинного, несгорающего света. Того света, которой способен осветить и вечную тьму «до меня», и чёрную бесконечность «после меня», и даже — самую тёмную пустоту этой земной, бегущей по материальному шарику жизни.
Писать о себе, конечно, всего труднее. Легче чувствуешь фальшь. Есть такое мнение, что поэзия труднее и опаснее других искусств, поскольку поэт всегда пишет о себе. Если телефонная книга фактов биографии — это нечто по сути внешнее, то одиссея поисков души — это ты сам. Но, по необходимости сокращая и кокетничая, попробую взяться за самую неблагодарную работу — рассказать, как меня занесло в абсолютно с детства неведомый мир Торы. И даже подтолкнуло писать, чтобы поделиться этой невероятной возможностью — жить с Б-гом.
Сколько я себя помню, я пытался разобраться. Возможно, это и привело в шахматы — в них надо анализировать, устанавливать истину. Часто — да и сейчас нередко — мне важнее было сформулировать, понять, выяснить — даже чем сделать или достичь. Не скажу, что это правильно, но — характер.
Читал много и всякого подряд, особенно фантастику, историю и с конца школы философию. Позже появилось увлечение наукой. До сих пор вспоминаю как анекдот: в 6-м классе училка нахально заявила, что: «доказано — нельзя разделить угол натрое с помощью только циркуля и линейки». Меня это возмутило, посидел, что-то порисовал — и разделил. Сомневаюсь, что безупречно — но опровергнуть она не смогла. А вот когда оная штуковина вылезла на втором курсе института — ни повторить, ни заново изобрести уже не смог. Не зря говорит Винни Пух в «русском» своём варианте: «Кристофер Робин ходит в школу обалдевать».
Зато — в институте изобрёл «новую теорию относительности». Записал целую тетрадку выкладками — что получится, если постоянной окажется не скорость света, а масса (то есть энергия) объектов. Увы, вместо того, чтобы принести заслуженного «Нобеля», тетрадка пропала при переездах.
В общем, времени зря не терял, в смысле терял зря. Но одно разумное решение принял: после института, выбирая между «священной наукой, способной осчастливить человечество» и шахматами — международный мастер, всё-таки выбрал шахматы.
Параллельно (или перпендикулярно?) хилый думатель, коего всякий антисемит с лёгкостью поколачивал, решил заняться здоровьем. Сперва сам, затем — куда от них денешься? — «группы здоровья». На самом деле это были группы идеологии, религиозности, мистической практики… Встретился с интереснейшими людьми, с некоторыми связь поддерживаем до сих пор. Особенно — с теми, кто, как и я, возвратился к Торе. Таких немало, публика была густо евреистая (народ такой, знаете ли, всё на месте ему не сидится и в любое интересненькое бросается). Да и привычка от тех времён к бытию вне «мейнстрима», то есть — готовы были люди искать истину на свой страх и риск.
Русская и национально с ней сопряжённая компания под Перестройку почти поголовно в христиане подалась, один из наших «руководителей групп» в «отца Валерия» обратился. Евреи же — кто куда горазд, в том числе в христианские секты, чего и я не миновал. Но и к Торе изрядно.
Зимнее купание, медитативный бег, всевозможные восточные философии и практики, глубокие занятия медитацией, самопознанием… Эклектика, которую на научном жаргоне принято именовать «Нью-эйдж». Но — отнюдь не только, были там истинный поиск и открытия.
Из-за шахмат — а я уже к мировой элите подбирался — путешествовал по миру. Смешно — меня «советские» на улицах-в аэропортах за своего не признавали, по-иностранному обращались, а я их — с первого взгляда. Было такое типично «советское выражение лица»,- это для тех, кто позабыл и ностальгирует.
Естественно, когда Всевышний за кого-то берётся, Он, как упрямому коню морду, поворачивает на путь, в том числе и хлыстом. Успел я побывать — не своим характером, право-слово, и «врагом народа», и «психом». Как первого вычистили из института с борьбой и скандалом, облегчившим отказ от «советского патриотического мировоззрения». Как второго — направили на перевоспитание в психушку, мило сочетавшую в себе прелесть тюрьмы, психбольницы и казармы. Школа отличнейшая! По счастью, лекарствами не напичкали, очень приличная женщина-врач-майор попалась, тихонько отменила «учебный курс». Так что познакомился с репрессивной медициной «гомеопатически».
Все ушибы, все мистические опыты, даже все названия религиозных систем перечислять долго и нудно. Факт, что с какого-то времени существование духовного мира стало не просто несомненным, но отчасти на вкус испробованным.
Тут вдруг близкие друзья один за другим — кто не в геры, тот в студенты иешив-колелей подались. Да и друзья прочие, с кем соли пуды съедены, ручьи воды ледяной и душевных открытий на себя вылиты — как один оказались к еврейской Традиции уважительны и благосклонны. И «совпадений» накопилось… Скажем, в ходе квартирных обменов-переездов оказался близко к Хоральной синагоге на Лермонтовском.
Помню одно особенное «совпадение». Заглянул я как-то в синагогу — и ощутил, что всё прежнее, все мои опыты-мистики-знания как бы в одной плоскости, а это — в плоскости перпендикулярной. В компаниях молодых евреев, куда стал захаживать — простых интеллигентных ребят, не мистиков, знатоков знаете ли, тайных учений и струн человеческой души — вдруг с изумлением начал замечать, что они — в гораздо большей степени «свои», чем мои чрезвычайно интересные прежние знакомцы — гроссмейстеры, профессора, диссиденты…
Сперва моим близким казалось, что Тора — очередное увлечение. Но я — отнюдь не сразу, конечно — установил, что это: навсегда. Лет шесть —в Союзе, затем в Израиле — как я это сам называл, «проверял Тору на вшивость». Соблюдал, изучал — и тестировал на истинность, на глубину, на откровенность… Использовал прежние знания и опыты, способность погружаться в особые состояния, медитативное зрение, философские накопления… Когда же Тора всё это выдержала, причём как-то просто, без воздетых рук и закатанных глаз, с коими у многих принято вещать-шептать о «сокрытых познаниях» — понял, что это — не только моё, но и — настоящее. Куда более настоящее, чем всё, что было «до неё» в моей жизни.
И возник образ двух смотрящих друг на друга зеркал: чистого, цельного и прозрачного — и второго, разбитого на осколки религий и философий. Так с ним и живу, пытаюсь, насколько удастся, побольше и почётче в чистое зеркало разглядеть. Хотя лентяй, конечно…
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
