Еврейский Мир

«А все так хорошо начиналось». Утром 18 марта 2015 года никто не мог себе представить, что убедительная победа на выборах превратится в сладкий, но неразгрызаемый плод. В окружении Биньямина Нетаниягу говорили о необходимости в кратчайшие сроки сформировать правительство, о коалиции «естественных союзников», о мандате, полученном от избирателя.

Мандат действительно был получен – выборы 2015-го года были своего рода референдумом по вопросу о доверии лично Биньямину Нетаниягу. На этом референдуме премьер одержал убедительную победу, и самые убежденные его противники признавали ее. Вот только воспользоваться этой победой, то есть сформировать стабильную, однородную и дееспособную коалицию, подобную той, что была с 2009 по 2013-й год, оказалось трудно.

Вернее, невозможно. Карты спутал Авигдор Либерман. Я был там, в помещении фракции НДИ, когда лидер партии объявил о решении остаться в оппозиции.

Еще за минуту до того, как Либерман вошел в комнату и начал говорить, зубры израильской политической журналистики не имели понятия о том, каковы намерения тогда еще министра иностранных дел. Его решение увести партию в оппозицию, поставило Нетаниягу перед непростым выбором: пойти на коалицию 61 мандата, то есть на ситуацию, при которой каждый Орен Хазан или, наоборот, Бецалель Смотрич ежесекундно могут выдвинуть почти любое требование, либо пойти на унизительный поклон к Ицхаку Герцогу, нарушив обещание, сто тысяч раз данное избирателям не создавать коалицию с «Сионистским лагерем».

Нетаниягу выбрал второе. Переговоры с лидером социалистов велись, завершились ничем и дальнейшее, как говорится, всем известно. Нетаниягу, торжествовавший победу на выборах, был вынужден не только согласиться на коалицию 61 мандата, но и капитулировать перед унизительным ультиматумом «Байт Иегуди», предоставив Айелет Шакед ключи от министерства юстиции. Сказал бы кто-нибудь Нетаниягу 18 марта, что так кончатся коалиционные переговоры, рассмеялся бы он говорившему в лицо. Но хорошо смеется, как известно, тот, кто смеется без последствий.

Прежде чем перенестись в день сегодняшний, несколько слов об Авигдоре Либермане.

Его решение остаться в оппозиции было встречено русскоязычной израильской улицей так же хладнокровно, как если бы глава НДИ вошел бы в коалицию.

Я говорю о русскоязычной улице, потому что именно она являлась на прошлых выборах опорой НДИ.

215 тысяч голосов набрала партия. От 160 до 185 тысяч были голоса русскоязычных репатриантов.

Это были, напомним, дни разгара дела 242, когда большое число ключевых фигур в аппарате партии оказались в роли подследственных в кабинетах отдела полиции по борьбе с мошенничеством.

В этих условиях опытный, профессиональный политик Авигдор Либерман сложил два и два и сделал единственно возможный вывод. Он громко хлопнул дверью в кабинете премьер-министра и ушел. Ушел разыгрывать «русскую карту» и возвращать оставившие его голоса избирателей уроженцев страны. И то, и другое, он вот уже год делает мастерски.

«Русская тема» по закону цепной реакции вернулась на повестку дня почти всех партий. После того, как эту тему обозначил Либерман, не захотели отставать и в «Сионистском лагере», и в «Еш Атид».  Вдруг все заговорили о пенсиях, о полицейском беспределе, о дискриминации (истинной или мнимой), о радио РЭКА.

Практические результаты ясны пока не очень, но политический эффект очевиден. Что думают и на что рассчитывают в правящей партии, глава которой, он же премьер-министр, хранит гробовое молчание в общении с русскоязычными израильтянами, сказать сложно.

Что же касается голосов избирателей-уроженцев страны, то тут на помощь Либерману пришла волна террора. Раз за разом опросы общественного мнения его называют человеком, который лучше всех способен справиться с интифадой.

Все это пока имеет ограниченный эффект в том, что касается числа мандатов НДИ, которое не поднимается выше 9. Но, перефразируя известное высказывание Нетаниягу, «девять это лучше, чем шесть, но хуже, чем десять».  Именно поэтому Авигдор Либерман не будет спешить со вступлением в коалицию. Прибыль от сделки еще не максимальна, экзит делать рано.

Именно поэтому он раз за разом формулирует одни и те же, очевидно, неприемлемые для Нетаниягу условия присоединения к коалиции. Он не сказал «нет» в ответ на обращение Арье Дери. Он даже, можно сказать, ответил «да». Либерман лишь потребовал, чтобы выполнили один, два, три, четыре….восемь. Ну не сложилось, что поделать.

А у Нетаниягу, в свою очередь, проблемы возникли с совершенно неожиданной стороны. Отношения между ним и ультраортодоксальными партиями цвели пышным цветом. Харедим забыли и простили вынужденное предательство со стороны Нетаниягу, когда в 2013-м году он, будучи прижат к стенке «братьями» Лапидом и Беннетом, был вынужден оставить их в оппозиции. Говорят, что все подробности коалиционного соглашения между «Ликудом и «Яадут а-Тора» были согласованы еще до выборов в Кнессет 20-го созыва. Может, это так, а может и нет, но факт остается фактом: харедим получили в этой коалиции все, о чем мечтали и еще чуть-чуть.

И на этом фоне внезапно разразился скандал, связанный с «законом о миквах». Думаю, что Гафни, Лицман и Элиэзер Мозес нашли бы компромиссный выход из положения, но неожиданно громко заговорили ультраортодоксальные улица и СМИ, потребовавшие от своих политиков развалить коалицию, если Нетаниягу не прекратит заигрывать с реформистами. В настоящий момент выход из кризиса еще не найден, но рискну предположить, что ультраортодоксы не будут рубить сук, на котором так уютно сидят.

Союз Нетаниягу и харедим греет душу еще одного человека. Имя его Яир Лапид.

Если бы глава «Еш Атид» мог, он лично бы принимал участие в переговорах между Нетаниягу и Лицманом. Каждый день союза «Ликуд»-харедим приносит Лапиду очки в общественном мнении. Несмотря на увлечение его большой политикой и попыткой позиционировать себя, как министр иностранных дел, министр обороны и премьер-министр в одном флаконе, Лапиду придется в какой-то момент вернуться к основам. К среднему классу. К «религиозному принуждению».

И чем прочнее будет союз «Ликуда» с харедим, тем сильнее будут позиции «Еш Атид». Если судить по результатам опросов, пока что Лапид лишь наращивает обороты.  Этого еще недостаточно, чтобы говорить о потенциальном премьерстве. Но ведь и выборы еще не объявлены.

Все остальные топчутся на месте. В «Сионистском лагере» заняты войной всех со всеми, в «Кулану» мечтают о хоть каких-нибудь успехах главы минфина, чтобы остановить свободное падение в опросах, «Байт Иегуди» блуждает в потемках неизвестности по поводу того, в какой конфигурации эта партия будет баллотироваться на будущих выборах, и что вообще будет происходить на правом фланге.

ШАС, МЕРЕЦ и Объединенный арабский список остаются, что называется, при своих, и думаю, немало этому рады.

Сейчас ни у кого нет ответа на извечный еврейский вопрос – когда состоятся следующие выборы. Никто тем более не знает, как будет выглядеть политическая карта Израиля перед выборами в Кенессет 21-го созыва.

Саар? Ашкенази? Кто-то еще, о ком сегодня не говорят? Будет ли баллотироваться Нетаниягу? Что произойдет в «Аводе»?  Как будет выглядеть правый фланг? Ответов на эти вопросы сейчас нет ни у кого.

Очевидно одно: второй год работы Кнессета – последний эффективный год. Даже если Нетаниягу удастся удержать все время балансирующую на грани обвала коалицию еще год, 2017 станет, по-видимому, предвыборным. «То, что не делается в первый год работы правительства – не делается вовсе», — гласит одно из неписаных правил израильской политики.

Биньямин Нетаниягу знает это лучше многих других.

Знает он также и то, что без изменения израильской политической системы рассчитывать на эффективное управление страной практически невозможно.

Покойный Шарон говорил, что премьер-министр уделяет 80% своего времени коалиции, и лишь 20% всему остальному. По суровой иронии замкнутого круга, именно коалиция и не позволит Нетаниягу провести реформу политической системы. Ту самую реформу, которую он обещал утвердить не позднее, чем через сто дней после начала работы своего нынешнего правительства.

Март 2015

Полоса