23 августа — день подписания пакта Молотова-Риббентропа — будет отмечаться как Международный день памяти жертв нацизма и сталинизма. Такое решение приняла Парламентская ассамблея Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). До того с подобной инициативой выступала Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ); так что решение приурочить к этой дате общественные выражения скорби по жертвам тоталитаризма, а также и усилия к преодолению его наследия, отражает назревшее к настоящему времени настроение большинства европейцев. Назревшее, очевидно, не только по мере изучения тяжелого прошлого, но и по мере осознания уже подступивших к нам новых опасностей.
Представители России в ОБСЕ и ПАСЕ, а позже и официальные органы российской власти возражали против такой постановки вопроса. Во-первых, они расценили ее как антироссийский демарш. «Здесь ничего нет против России, — заявила представительница Литвы. — На наш взгляд, русский народ и Россия были первыми жертвами тоталитарного режима, который в документе именуется сталинизмом». Очевидно, под термином «русский народ» она имела в виду не только этнических русских, но и другие народы бывшего СССР.
Глава российской делегации в ОБСЕ негодовал: «Те, кто ставят на одну ступень нацизм и сталинизм, забыли, что именно сталинский Советский Союз понес самые большие жертвы и внес наибольший вклад в дело освобождения Европы от фашизма». Не забыли: ни про самые большие жертвы, ни про наибольший вклад. Но жертвы — по вине сталинизма, а вклад — вопреки ему. И поскольку здесь речь идет не о войне, а о злополучном пакте Молотова-Риббентропа, предшествующем войне и в определенном смысле ее спровоцировавшем, то вспомним жертвы первых месяцев войны, когда из-за надежды Сталина на этот пакт погибла почти вся наша пятимиллионная армия, сосредоточенная в приграничных районах.
Еще одно возражение изобрели в МИДе России: «Оценку пакту Молотова-Риббентропа уже дал в 1992 году съезд народных депутатов, и новые меры избыточны». Но в том-то и дело, что от оценки 1992 года путинская Россия отошла к переоценке истории на старый лад, и Сталин в ней уже снова «эффективный менеджер». Не случайно в одной из резолюций Парламентской ассамблеи от России как участника ОБСЕ требуют отказа от демонстраций во славу советского прошлого.
23 августа 1939 года «Сталин выступил не просто как пособник Гитлера, но и как союзник Гитлера, — полагает историк Никита Петров, зампредседателя российского Научно-информационного и просветительского центра «Мемориал». — То, что мы делали с сопредельными странами, присоединяя их к Советскому Союзу, это, конечно же, называется аннексией и оккупацией… На сопредельные страны, оккупированные Сталиным, обрушились репрессии — сталинский репрессивный режим вышел за пределы Советского Союза и стал навязывать чужим странам свой социальный строй, свои установки по уничтожению отдельных слоев общества в этих странах. С 1939 года происходили массовые депортации из вновь приобретенных земель — из Прибалтики, из Западной Украины и Западной Белоруссии. Оскал сталинского режима стал всем очевиден. Так что Сталин в этом смысле — такой же захватчик, такой же оккупант. И уравнивание этих режимов, с моей точки зрения, вполне оправдано, и значение этой даты как трагичной для Европы тоже оправдано и справедливо».
По мнению главы «Мемориала» Арсения Рогинского, с инициативой принятия резолюции ПА ОБСЕ, учитывая количество соотечественников, погубленных сталинским режимом, должна была бы выступить Россия.
На мой взгляд, то, что сговор Сталина с Гитлером обычно называют именами их прислужников, подписавших бумаги пакта, в какой-то мере затемняет суть постигшего Европу бедствия. Не о Молотове с Риббентропом речь, а о двух режимах — нацизме и сталинизме, обоюдно виновных в разжигании войны и преступлениях против человечности. Один из них осужден Нюрнбергским трибуналом, второй пока подобным образом не осужден, и мы видим, как в России его настойчиво реанимируют.
Мое восприятие сговора Сталина с Гитлером неразрывно связано с двумя довоенными советскими фильмами, которые немного помню, — «Профессор Мамлок» и «Семья Оппенгейм» — о судьбах евреев в Германии с приходом к власти нацистов. По детским своим впечатлениям помню и атмосферу тех лет, еще, так сказать, привычно советскую, когда фашисты (слова «нацист» тогда еще не было) считались нашими злейшими врагами. В 1937 году расстрел Тухачевского, Якира, Уборевича и других «шпионов» преподносился народу как «сокрушительный удар по фашистской разведке».
Фильм «Профессор Мамлок» по сценарию эмигрировавшего в СССР немецкого писателя Фридриха Вольфа был снят на киностудии «Ленфильм» в 1938 году. В мемуарах Василия Бетаки, чей отец был художником-постановщиком этого фильма, читаю: «Много внимания мне уделял заходивший к нам очень часто бывший берлинский кинорежиссер Герберт Раппопорт, папин приятель, антифашист, немецкий еврей, бежавший в 1934 году из Германии… Раппопорт вместе с питерским режиссёром А. Минкиным сняли ставший за несколько дней знаменитым антифашистский фильм… «Профессор Мамлок»… получил какую-то очень большую премию и спустя полгода после этого был снят с экранов и запрещён. Наступил короткий период дружбы Сталина с Гитлером. Премию, однако, не отобрали, и это уже было хорошо».
В том же 1938-м на киностудии «Мосфильм» режиссер Григорий Рошаль снял фильм «Семья Оппенгейм». Сценарий первоначально был написан Лионом Фейхтвангером по мотивам его романа, но режиссер этот сценарий забраковал и с согласия писателя переделал (вместе с Серафимой Рошаль). Фейхтвангер в то время находился в СССР, его как почетного гостя принял Сталин, и он отразил свои впечатления в книге «Москва 1937», наивной и по делу раскритикованной, но отразившей, по-видимому, его тогдашнее восприятие Сталина как антипода Гитлера. Чувства писателя-антифашиста можно понять, тем более, что на «Мосфильме» вовсю шла работа над антигитлеровским фильмом. Премьера его состоялась в Москве 5 января 1939 года, когда подготовка к пакту с Гитлером уже, вероятно, начиналась. 23 мая 1939 года, за три месяца до подписания в Москве пакта Молотова-Риббентропа, фильм «Семья Оппенгейм» был показан в Нью-Йорке, а в СССР он уже был негласно запрещен.
Когда критикующие решение ПА ОБСЕ противопоставляют нацизму советский интернационализм, то не стану спорить, на каком-то этапе становления тоталитаризма интернационализм был его идеологическим прикрытием, но до тех пор, пока он не переродился в свою противоположность. Антифашистские фильмы, вдохновленные идеей гуманизма и интернационализма, были созданы как бы в одной стране, а их запрещение состоялось уже в качественно другой, и вехой, отметившей это трагическое перерождение, стала дата 23 августа 1939 года, когда партайгеноссе двух близких по духу криминальных структур, претендовавших на мировое господство, на сходке в Москве задумали раздел Европы.
Я хорошо помню и восемь послевоенных лет — от знаменитого тоста Сталина «за великий русский народ», продемонстрировавшего его отход от интернационализма, до смерти тирана. Если бы кто-то в те годы решился на показ фильма «Профессор Мамлок» или «Семья Оппенгейм», то загремел бы по 58-й статье за антисоветскую пропаганду, поскольку те же сцены, что в этих фильмах, уже разыгрывались и в нашей жизни. Борьба с «безродными космополитами», антисемитизм на всех уровнях государственной власти, разгром Еврейского антифашистского комитета и объектов еврейской национальной культуры, аресты и расстрел поэтов, писателей, театральных деятелей, нагнетание народного антисемитизма в связи с инспирированным «делом врачей» — все это так нарастало зловещей лавиной, что впереди виделись и погромы, и депортация. Подобие нацизма и сталинизма близилось к тождеству, и только смерть организатора этой кампании ее остановила, оставив, однако, глубокие следы в далеких от раскаяния душах «наследников» Сталина. Все это нам надо знать и помнить.
Сходство нацизма и сталинизма было продемонстрировано кинорежиссером Михаилом Роммом в документальном фильме «Обыкновенный фашизм», снятом на «Мосфильме» в 1965 году по сценарию, составленному им совместно с авторами идеи Майей Туровской и Юрием Ханютиным. Работа над фильмом продолжалась два года, причем в переломное время — начата она была при Хрущеве, завершена при Брежневе, так что создатели фильма, можно сказать, шли по тонкому льду. Однако прошли, не колеблясь.
В основу документального видеоряда легли трофейные кинофотоматериалы гитлеровского рейха, но кинозрители не могли не заметить, что в сущности-то всё, как у нас, в этом фильме, как было при Сталине и во многом укоренилось. Этому способствовало и неопределенное название фильма — это, мол, не только германский фашизм, а в любой стране возможный, обыкновенный, вот, дескать, его приметы! Способствовал такому восприятию и голос режиссера, сопровождавший кадры фильма рассуждениями, располагавшими к раздумью. Не случайно бдительный «черный кардинал» ЦК КПСС Суслов, посмотрев фильм, спросил Ромма: «Михаил Ильич, за что вы нас так не любите?». Не случайно и то, что фильм, получивший в 1965 году приз на кинофестивале в Германии, в СССР был представлен крайне скромно и спрятан на полку киноархива, а книга о работе над фильмом «Обыкновенный фашизм», написанная Туровской, Ханютиным и Роммом, которую в 1969 году сталинисты изъяли из производственного плана издательства, вышла в свет лишь в 2006 году, да и то при поддержке коллег из Германии.
В Германии нацизм искореняют, а в России за сталинизм держатся, его приукрашают, интерпретируют, изыскивают ему неуклюжие объяснения и оправдания. Поэтому решение Парламентской ассамблеи ОБСЕ отмечать ежегодно 23 августа Международный день памяти жертв нацизма и сталинизма вызывает недовольство правящих российских кругов. При сохранении ими такой охранительной по отношению к сталинизму позиции вряд ли возможна сколько-нибудь серьезная «перезагрузка» российско-американских и российско-европейских отношений.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
