Конечно — там, куда направлен взор. Точнее, там родина души — а родился рабби Йеуда бен-Шмуэль а-Леви в области Наварра, в городке Тудела, где обитала высокообразованная еврейская община, давшая миру учёного Авраама ибн-Эзру (1089-1167), путешественника Беньямина из Туделы (1130-1173) и создателя «пророческой каббалы» рабби Авраама Абулафию (1240-после 1291). Год рождения Йеуды источники варьируют от 1075 до 1085, наверное, истина посередине, 1081-82. Семья, видимо, была обеспеченная, талантливого сына отправили учиться в Лусену в Андалузии, в ешиву, руководимую великим кодификатором рабби Ицхаком Альфаси (Рифом, 1013-1103). После смерти Рифа ешиву возглавил его любимый ученик рабби Йосеф ибн-Мигаш (Ри Мигаш, 1077-1141), с которым Йеуда дружил всю жизнь и о котором говорил с величайшим пиететом (до нас дошли 6 посвящённых ему стихотворений).
У Ри Мигаша учился отец Рамбама рав Маймон, сам Рамбам часто на него ссылается и пишет, что «никогда не было знатока Талмуда, подобного ему». Община Лусены богата и влиятельна, но случались «приключения»: захвативший город в 1086 альморавид Юсуф объявил: он-де «читал, что евреи обязались признать Мухаммада пророком и признать ислам, если их Мессия не явится в течении 500 лет после хиджры (переселения Мухаммада из Мекки в Медину) и срок давно прошёл» — евреям с трудом за огромные деньги удалось отсрочить указ. К слову, до «срока» оставалось 36 лет…
Со времени учёбы сохранилась крепкая дружба Йеуды с двумя «ибн-Эзрами» — Моше (1055-60?-1135-после 1138?), знаменитым поэтом, обратившим внимание на талант юноши и ставшим его первым поэтическим наставником, и выдающимся поэтом Авраамом, чьи комментарии найдёшь во всех подробных изданиях Пятикнижия — (нередко со ссылкой на нашего героя).
Одновременно с тораническими штудиями — а учился он также у мудрецов Севильи и Гранады — Йеуда изучает медицину, арабскую и античную философию, астрономию, естествознание, литературу, технику стихосложения. К медицине относится весьма ответственно, станет врачом,- мудрец-поэт считал (как и Рамбам) врачевание «вторым по достоинству человеческим занятием после постижения Торы».
Литературная слава быстро росла, у юноши оказался абсолютный поэтический слух, и хотя ранние и ивритские, и арабские стихи его довольно подражательны, по форме и интонации они совершенны. Оптимистичные, вполне «игровые»,- непросто прочитать в их традиционных для арабской поэзии символах «ласк», дружб, любви и вина иные содержания, который рав Йеуда раскроет в поздних, с трагической нотой шедеврах.
Первый Крестовый поход (1096-99) не затронул Испанию,- здесь хватало своих междоусобиц и мусульманско-христианских противостояний — но вести о трагедии еврейских общин Германии, Франции и Востока донеслись, показав шаткость нашего существования в рассеянии. Отсюда, слившись с многовековой печалью по украденной Родине, взросли его «Сиониды» — и ясное видение «единства Святого, благословен Он, Его Торы и Его народа, которым должно соединиться на Святой Земле». То, как это выразит рабби Йеуда а-Леви, станет несмолкающим словом, негаснущей свечой в душе нашего народа. Многие его стихи войдут в традиционную литургию — субботние песни, кинот (плачи) 9 Ава…
Поэт перебирается сперва в Гранаду — но её захватят берберские фанатики-альморавиды; затем в Толедо — город переходил из рук в руки, в 1085 взят христианами, в 1090 захвачен альморавидами, затем в 1108 опять христианами-кастильцами; вскоре — в 1108 или 1109 христианские солдаты устроят еврейский погром, в котором погибнет покровитель поэта Шломо бен Фарузиэль. В 1110-1120-е годы рабби кочует и города в город — Севилья, Лусена, наконец Кордова. Город, бывший столицей великолепного халифата Ал-Андалус, сохранял остатки былого величия; рабби работает врачом — возможно, лечит самого императора Альфонсо VII. И — пишет.
Биографические данные противоречивы. По одним, его «секретарём» был сам Авраам ибн-Эзра и он женат на единственной дочери рабби Йеуды, по другим — таков единственный переживший детство сын рабби Авраама Ицхак, позднее принявший мусульманство (и вероятно, возвратившийся к Торе через годы). Рабби Йеуда много занимается выкупом пленных, налаживает связи с богатыми купцами Египта, которые дают деньги для этой благородной цели.
Поэт переживает всей душой бедствия своего народа и общий упадок культуры под звук военных горнов, рост фанатизма и на мусульманской, и на христианской стороне Испании. Его стихи приобретают всё более отчётливые религиозные и мессианские ноты. Зрелые стихи рабби Йеуды — из лучшего в мировой поэзии (до нас дошло больше его 800 творений); почитайте, с каким восторгом пишет о нём Генрих Гейне в посвящённой нашему герою поэме. Русские переводы меня не очень вдохновляют — переводчик должен быть не только тонким поэтом и владеть языками, но и знать Традицию, в частности каббалу, с которой связаны используемые символы.
У поэта было видение, что Освобождение придёт в 1130. Увы, сие не сбылось, год отмечен созданием Сицилийского королевства, поныне здравствующего в мафии… Стремление поэта в Святую Землю становится всепоглощающим.
Я на Западе крайнем живу, — а сердце моё на Востоке.
Тут мне лучшие яства горьки — там святой моей веры истоки.
Как исполню здесь, в чуждом краю, все заветы,обеты, зароки?
Я у мавров в плену, а Сион — над ним гнёт Эдома жестокий!
Я всю роскошь Испании брошу, если жребий желанный, высокий
Мои очи сподобит узреть прах священных руин на Востоке!
И, после смерти жены, рабби Йеуда расстаётся с близкими, пытавшимися его отговорить, отправляется сперва в Египет, проводит, принимаемый с великим почётом, 6 месяцев в Александрии и Фостате, отплывает из Александрии, добирается по крайней мере до Дамаска… Следы теряются, видимо, он погиб в дороге в 1141. Легенда гласит, что его растоптал арабский всадник, когда рабби целовал землю Иерушалаима. Едва ли так для тела, но несомненно — это судьба его души.
Незадолго до отъезда напишет по-арабски одну из наших любимых книг — «Кузари», «в защиту гонимой веры», где великолепным языком в диалоге раввина и хазарского царя расскажет о сути жизни еврея и еврейского народа. Создать такое мог только пророк — или поэт, сказавший: «я — скрипка для всех твоих песен».
В традиционной поэзии «лань» — символ народа Израиля, «вино» — образ духовного постижения, счастья соприкосновения с высшим светом.
Спеши в дом друга, там искрится страстно
Сок лоз, как солнце на восходе, красный,
Настолько ясен он в стеклянном кубке,
Что посрамит красою жемчуг ясный,
Хотел сосуд сокрыть его величье,
Да не сумел — старания напрасны!
А знак союза меж вином и мною —
Что с ним печали надо мной не властны.
И вкруг меня певцы и музыканты,
И все они по своему прекрасны.
***
Стирала ризы лань в слезах моих очей,
Сушил их свет красы её, не солнца свет.
Так много слез моих — не нужен ей ручей,
Так светел лик её, что в солнце нужды нет.
***
К истоку жизни вечной прибегая,
А жизнью тщетною пренебрегая,
Я жажду зреть Царя: лишь одному Ему
Мольбы слагаю, лишь Ему слуга я.
Когда бы я во сне увидел лик Его,
Век спал бы, пробужденье отвергая.
Узрев Его в душе, я век бы не глядел
Наружу: для чего мне явь другая?
***
Лань из дома своего удалена,
Милый в гневе — что же смеха лань полна?
Страсть Эдома и Арава дочерей,
Домогающихся Друга, ей смешна.
Те — дикарки, и ужель оне под стать
Мне, газели, что с Оленем сплетена?
Где пророчество у них, где менора,
И ковчег завета где, и Шехина?
Нет, враги мои, любви не погасить,
Не погасите вы страсти пламена!
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
