Эва Демарчик, дарившая нам наслаждение и радость

Эва Демарчик Фото: peoples.ru

Ушла из жизни Эва Демарчик. Случилось это 14 августа в родном ее городе, Кракове, но горькая весть о ее смерти докатилась до нас только сегодня, и у всех, кто любил ее, дрогнуло, заломило сердце. Да, представьте себе, — любить Эву Демарчик — одно это по умолчанию сближает вас с другими людьми не меньше, a может, и больше, чем близко родственное ДНК.

Спорное утверждение?

А вот вам пример. В первые годы эмиграции, особенно страшные своей неизбывной «тоской по дому», я насмерть, хотя и не насовсем, сдружилась со своей землячкой из Питера. Придя в первый раз в мой дом и с величайшим изумлением обнаружив в нем пластинку давно любимой ею Эвы Демарчик, она сказала: «Мы с тобой одной крови, ты и я». Так патетично порой завязываются дружбы на чужбине. Инцидент не рядовой, но случается.

Все, кто помнят это имя, это скорбное, совершенно незабываемое в своей прекрасной дисгармоничности лицо (могла ли обладательница такого голоса быть гламурной куклой?), и этот неповторимый, низкий, от нежного шепота до страстного вопля пробивающий до печенок голос, — все они, помнящие, будут сегодня в сотый раз слушать ее гениальный «Томашов». А потом, не спеша, песню за песней, благо записи ее давно выложены на youtube.

А когда-то, в глухую брежневскую пору, обладатели уже упомянутой раритетной пластинки с ее песнями, по случайному недосмотру выпущенной «Мелодией», созывали на нее гостей. То есть пластинка Эвы Демарчик использовалась в качестве эстетической приманки. Гости сидели на диване, в креслах, на полу гостиной и слушали, слушали… Завороженные потрясающей поэзией, обретшей новую жизнь в неповторимом ее голосе, они уже никогда с Эвой Демарчик не расставались. Тогда гостиная служила одновременно и спальней, и столовой, и family room. Сейчас все это имеется в наличии по отдельности. Только сегодня друзей ни на какую культурную заманку уже не завлечешь. В эру повальной гаджетизации у всех все есть.

Через многомесячные привалы в Австрии и Италии (таким экстравагантным был когда-то путь в эмиграцию) мы довезли эту пластинку, бережно запелёнутую в давно ненужные фланелевые пеленки-распашонки сына, в Сан-Франциско. Чтобы слушать ее, мы приобрели подержанный проигрыватель. Через много лет, подрабатывавший диджеем сын, используя какое-то свое хитрое оборудование, перевел на CD содержимое бесценной пластинки. Kопии этого диска были разосланы в разные концы земли тем самым гостям из прошлой, как будто уже и не бывшей жизни. Они написали, что, узнав об ее уходе, слушают наш диск…

Великих русских — Блока, Мандельштама, Цветаеву — она пела по-польски. Великов поляков — Юлиана Тувима, Кшиштофа Бачинского — в переводе на русский. Музыку ей писал Анджей Зарицкий и другие польские композиторы. Услышав однажды, как она поет на польском мандельштамовского «Александра Герцевича», при первых же звуках пошло разухабистой песенки Аллы Пугачевой на эти бессмертные стихи, вам останется только брезгливо поморщиться. Из русских Эву Демарчик, хотя и с некоторой натяжкой, можно поставить в один ряд с Еленой Камбуровой и ее «Театром песни». Поставить-то можно, но встать вровень с великой полькой даже Камбуровой не под силу.

Булат Окуджава назвал когда-то любимую им Польшу «самым веселым бараком из всего соцлагеря». Но случилось так, что самым органичным и неотразимым символом единения между русской и польской культурами стали вовсе не веселые, а, напротив, печальные, полные драматизма и даже трагизма песни Эвы Демарчик. Ее не зря называли в Польше «черным ангелом польской песни». Во всяком случае, называли ее так не только потому, что она всегда выходила на сцену в чем-то длинном, черном и без каких-либо украшений. А жанр, в котором она выступала, в Польше называется «спетая поэзия». Роль стихотворного текста в нем преобладает над намеренно отведенным на второй план музыкальным сопровождением.

Ей было 79, и последние двадцать лет она не появлялась на публике. Молодые поляки, наверное, и не знают никакой Эвы Демарчик. Но если повстречается вам по жизни «поляк преклонных годов» с более или менее интеллигентным лицом, назовите как пароль, как некий код доступа, ее имя; расскажите, что для вас значил и значит «Томашов» на стихи Юлиана Тувима в ее исполнении — и он (в смысле, поляк) посмотрит на вас с величайшим уважением. С этой минуты — он ваш с потрохами. Проверено на практике, и не единожды.

Раздобыть сведения о творчестве и судьбе этой мистически загадочной и не убоюсь сказать, гениальной польской исполнительницы, довольно сложно.

Но если послушать в инете лекцию Марка Фрейдкина (да, да, того самого, кто сподобился зачем-то «шрам на любимой попе» сочинить) «Эва Демарчик», введя в поисковое окно имя автора и героини, то без труда и разом можно узнать то немногое, что о ней известно. В лекции нет даже тени занудства, и, натурально, есть возможность услышать все лучшие ее записи. К примеру, «Бабушке» Цветаевой, которую она, по логике вещей, должна была бы петь по-польски, но на нашу удачу поет по-русски, с прелестными «пшиканьями» на шипящих знаках кириллицы.

P.S.

Страшно сожалею в связи с ней об одной вещи. Зимой 80-го в Ленинграде в каком-то затрапезном клубе был ее концерт. У меня на руках был тогда младенец, и я пропустила единственный шанс увидеть Эву Демарчик на сцене. Я не пошла, а друг мой пошел и рассказывал потом о ее черном, почти монашеском платье в пол, о полном отсутствии каких-либо эффектов, даже жестов. Руки ее бессильно висели по сторонам, когда она пела. Но тем ярче проявлялся ее несравненный драматический талант. Только голос, только модуляции этого несравненного голоса, поющего «не тексты песен», а лучшую в мире поэзию, и не требовали ничего более. Он сам в конце ее выступления, прорвавшись с букетом роз через оцепление благоговейно окруживших ее зрителей-поляков, по-рыцарски пал перед ней на колени и благодарно поцеловал ей руку. Он первым и прислал мне СМС-ку сегодня утром. Так вот, до сих пор жалею, что не скинула тогда младенца на руки мужу и осталась дома.

Три года назад, объезжая города и веси Восточной Европы, где наиболее интенсивно очищали землю от евреев, довелось мне побывать в Кракове. Этот когда-то кипящий еврейской жизнью город, в котором нет теперь евреев, но есть кошерные кафе, рестораны и старинные синагоги, за неимением молящихся открывшие двери туристам, очаровал меня своей немного провинциальной, но полной достоинства бывшей столицы красотой. Мы с подругой не знали тогда, что в этом городе живет забытая всеми Эва Демарчик. А иначе, мы непременно разыскали бы ее адрес, и зашли бы к ней хоть на минуту, чтобы сказать, какую радость и наслаждение она дарила нам своим искусством.

Избалованным славой знаменитостям такого рода изъявления благодарности не нужны от слова «совсем», а то и утомительны. А сознающим свой божественный дар, и при этом лишь «широко известным в узком кругу», нужны, даже необходимы. Просто надо не опоздать.