Маленький перерыв в рассказах о мудрецах Торы — близится годовщина «Ночи казнённых поэтов»: 12 августа 1952 года. Тогда был приведён в исполнение приговор по делу «Еврейского антифашистского комитета».
Идишская Европа Торы сгорела в Холокост, сталинские соколы пытались завершить дело, уничтожив выдающихся деятелей светской идишской культуры — писателей, артистов, историков… Перец Маркиш, Лейб Квитко, Давид Бергельсон, Ицхак Фефер, Давид Гофштейн, великий артист Соломон Зускин… Даже «своих» не пожалели — Соломон Лозовский (Дридзо), профессор-историк, крупный партийный и профсоюзный деятель, член ЦК КПСС, замминистра иностранных дел, всю войну бывший замом, дальше начальником Совинформбюро — удостоился пули-награды. Еврей-таки…
День выбран подходящий — в христианском календаре это день памяти «святого Иоанна-Воина», который служил в войске императора Юлиана Отступника и участвовал в гонениях на единоверцев, но втайне спасал предупреждал их и других преследуемых. Иоанна спасла от казни смерть в бою императора Юлиана. А вот император Йоська, увы, задержался на лишние полгода…
Советские власти тогда не постеснялись открыто объявить себя фашистами. Объявлением на весь мир стало «дело Еврейского антифашистского комитета», формально начатое через 4 года после Холокоста, а фактически много раньше. Соломона Михоэлса, председателя Комитета, убили по прямому приказу Сталина в Минске 12 января 48-го. Или ещё раньше, в конце 1946 — когда министр Госбезопасности Абакумов начал шить «еврейское дело» и пугать Сталина покушением? Или же в ходе Холокоста, когда советские ни партизаны, ни авиация — как, впрочем, и авиация союзников — никак не препятствовали «нормальному функционированию концлагерей»? Или сразу по завершении Холокоста, когда упоминать о геноциде евреев стало запрещено?
Главным обвинением казнённым (помимо стандартного, всем дошиваемого: «подготовка убийства руководителей Партии и государства» и «шпионаж» в пользу кого угодно) — было то, что «фактически Комитет занимался поддержкой евреев СССР». То есть криминал в том, что Комитет состоял из евреев-неантисемитов и плохо выполнял обязанности юденрата. Вам не кажется, что это полностью ложится в нацистскую парадигму?
Советская система оказалось настолько открыто фашистской, что даже решение «оттепельного» Верховного Суда от ноября 1955 года о «реабилитации деятелей Еврейского антифашистского комитета» официально объявлено лишь в Перестройку, в 1988 году! Спасибо Александру Яковлеву. Представляете, 23 хранить в тайне то, что для еврея помогать еврею — не преступление?!
Та звериная система провалилась в историю. Туда и дорога. Но печально, что почти туда же, в притчи и энциклопедии, ушла разрушенная геноцидом Циклона Б и советским геноцидом удивительная культура «мамэ лошн» — «еврейского немецкого языка», идиш. До войны на нём говорили не только 10 с гаком миллионов евреев — но и многие украинцы, белорусы, поляки, жившие в местах, где нас много; выходило 600 газет… Сейчас даже трудно это вообразить, но в 30-е годы 20-го века Британская Энциклопедия называла идиш «одним из основных языков культурного мира».
Блестящая идишская литература, возникшая в 13 веке, связанная в основном с нашей Традицией; переводы, книги для простых евреев (владевших, в отличие от мудрецов, ивритом неважно), для женщин, для детей… Подобно Талмудам, написанным в основном на разговорных диалектах арамейского, бывшего «идишем» той поры.
Отделение идиша от старонемецких диалектов началось в 15 веке, с переселением масс евреев в Восточную Европу и превращение прежде «диалекта немецкого языка с вкраплением ивритских слов» в «языковой коктейль» за счёт добавки новых местных оборотов. Тогда же началось и разделение идиша на «рукава», и мне сложно сказать, намного ли ближе друг к другу южноукраинский и белорусский идиш, чем языки «титульных наций» этих же мест?
Мощная полусветская литература на идиш рождалась в основном в 19 веке. Менделе Мойше Сфорим, Шолом-Алейхем, Ицхак-Лейбуш Перец… А единственным писателем на идише, награждённым (в 1978) Нобелевской премией,- так сказать, «надгробным камнем» еврейской Европе — оказался Исаак Башевис-Зингер.
В 20-м веке идишу досталось ещё с одной стороны: напористые «ивритофикаторы» требовали решительного отказа от «галутного жаргона». За отсутствием иной национальной идентификации они нуждались хотя бы в самоопределении лингвистическом.
Подобного конфликта вовсе не было в мире Торы — «идишкайт» («еврейскость») — в смысле системы ценностей и уклада жизни евреев Традиции — этого для самоидентификации было более чем достаточно. По сей день в части ешив Америки, Европы и Израиля преподают на идиш. Наши дети разговаривают меж собой на некоем «ешивском языке», где идиш с арамейским вполне мирно умножаются на иврит и туземные новоязы.
Светскую литературу на идиш расстреляли. Слуги советского Амалека стремились довершить дело немецкого Амалека — врага Б-га и евреев.
Многим непонятно: отчего это Советский Союз, ценой неимоверных жертв одолевший нацистскую гадину и «спасший остатки евреев Европы от полного уничтожения» — сразу же стал флагманом юдофобии, решая подручными средствами «еврейский вопрос»? Позвольте объяснить. Учителя наши говорят: «Всевышний, Тора и народ Израиля неразделимы». Нацисты были открытыми врагами Б-га и евреев. Враг еврейского народа — «зеницы Б-жьего ока», как образно выражается мидраш — неизбежно станет врагом и его Покровителя. А «воинствующие безбожники» в какой-то момент обязательно должны сделаться ненавистниками нашего народа — «посланников Всевышнего на земле».
Не понимаю удивление собратьев перед антисемитизмом многих нынешних «либералов». Разве не они ратуют за «несть эллина и иудея»? А за особую парадную «гордость», которую прежде принято было прятать в штанах? Что же прописано об оной «гордости» в Библии? Что было последний точкой перед Потопом и серным дождём над Сдомом?..
Хуже, если в их списках сами евреи. Когда тысячи полицейских еврейского государства оберегают гордое шествие по Иерусалиму(!) и разгоняют несогласных…
Вынужден сказать то, что очень не хочется. Поэтов расстреляли как евреев. Не просто как бесчисленные жертвы параноидального Большого Террора. Говорится, что каждому, убитому из-за того, что он еврей, Творец прощает грехи и он обретает вечность. Он — праведник. Он — воскреснет в будущий День Суда. Не приведи Г-сподь, последний шанс?
Капелька каббалы. На исходе Шаббата мы произносим «Авдалу» — отделение Субботы от будней, и говорим в ней о 4-х отделениях — «святого от будничного, света от тьмы, Израиля от народов, Субботы от шести рабочих дней». Гематрия слова «отделять» (мавдиль) 86 — как у Имени Создателя в роли Судьи и Правителя природы. «Кос» (стакан) имеет то же числовое значение,- и в Седер Песах мы должны выпить 4 стакана вина, соответствующие 4-м «языкам Спасения» Пасхальной Агады. Так вот, напоминают мудрецы,- если еврейский народ отделяет себя от других народов и их обычаев на должное расстояние (не больше и не меньше!) — Творец дарит нам мир с народами и освобождение от тьмы и безбожия. А если нет… сложив гематрии 4-х неисполненных «отделений», мы получим гематрию слова «шмад» — тотальное истребление. В Германии мы изрядно онемечились; в Союзе делали революции, ковали бомбы и песни… И нас стали выталкивать, послали за нами худших мерзавцев.
Стреляли палачи и в народ, и в язык. Их имена сотрутся или останутся с проклятьями в энциклопедиях. Но не имена убитых. Как написал гениальный Юрий Рыбчинский:
«О, народ древний, ты хранил Тору, ты листал страны…
Ты палим солнцем, ты гоним ветром, ты мечом мечен…
Но враги — смертны, палачи — тленны, а народ — вечен!
Мне страшно это говорить, но — главными, самыми беспощадными врагами нашими стали именно те, чьим языком мы в повседневной речи пользовались: немцы. Коммунисты — вторыми (вот иллюстрация к стихам для пионеров расстрелянного Лейба Квитко). Ментальность же современного Израиля изрядно «арабизировалась» — ненадёжность в обещаниях и деловых отношениях, «два пишем — три в уме», коррупция, туповатая бюрократия, куча заимствованных блюд (хумус, шуарма, фалафель…) и выражений (типа популярнейшего «хабиби» — «дорогуся»)…
Умолкаю. Но помню бабушкины приговорки, владею и ивритским, и нашим «ашкеназским» (идишистским) произношением, на котором предпочитаю молиться… хотя на идиш я лишь «абиссл ферштейн».
Передаю слово тем поэтам, кто «ферштейн» много лучше. И пусть «Ночь расстрелянных поэтов» встретится со «Днём оживших поэтов» — подборкой стихов об идише, присланной мне из Израиля Фрэдди Зориным,- многолетним ведущим на израильском радио программы «Мамэ-лошн — негасимый свет», единственной на русском языке о языке и культуре идиш.
Снова древний сад расцвёл в долине,
Там с далёким прошлым говорит
Тот язык, что не забыт поныне,
Память нашей вечности — иврит.
Старый дом зовёт меня как будто.
Только я там странник, пилигрим.
Что мне делать с языком галута,
С невесёлым праздником моим?
(Моисей Лемстер)
Александр Городницкий
Жизнь как лето коротка,
Видишь?
Я не знаю языка
Идиш,
Достоянья моего
Предка,
Да и слышал я его
Редко.
Не учил его азы, —
Грустно.
Мой единственный язык —
Русский,
Но, состарившись, я как
Скрою
Разобщенье языка
С кровью?
Мой отец перед войной
С мамой
Говорил на нём порой,
Мало,
Чтобы я их разговор
Не понял.
Это всё я до сих пор
Помню.
Я не знаю языка,
Значит,
Не на нём моя строка
Плачет.
Не на нём моя звенит
Песня,
И какой же я а ид,
Если
Позабыл я своего
Деда,
Словно нет мне до него
Дела?
Вдаль уносится река,
Жарко.
Я не знаю языка —
Жалко.
Хаим Бейдер
Перевод с идиш Семёна Вайнблата
Прищурив глаза, он всерьез удивился,
Как будто я вдруг с того света свалился,
И молвил: «Неужто стихи свои пишешь
И вправду на идиш?»
Конечно, с вершины двадцатого века
Ему я пещерным кажусь человеком,
Вороною белой, чья песенка спета:
«Зачем тебе это?»
Ему безразличен, он в этом признался,
Язык, на котором я с ним бы общался:
«Английский?» — Конечно. Предельно всё ясно…
«Турецкий?» — Прекрасно.
«Но идиш? — спросил он. — Язык разве это?»
Не верю, что память не знает ответа:
Иль ты не имел здесь, в местечке на Буге,
Сестры иль подруги?
Иль, может, забыл ты, что в ямах зловонных
Расстрелянных братьев лежат миллионы?!
Они ведь на идиш пред смертью кричали!
Не помнишь? — Едва ли…
А может, совсем не на идиш звучала
Та песня, что мама тебе напевала
Пред люлькой твоею, смеясь или плача?
Нет, глаз ты не спрячешь!
Ты лжёшь! Пока сердце в груди твоей бьется,
Как искра, язык этот в нём остается,
Но рвётся наружу, чтоб вспыхнуть как пламя.
Навеки он с нами!
И сколько б не знал языков ты, доныне
Наш идиш — и совесть твоя, и святыня.
Его, словно мать, что всех в мире дороже,
Предать ты не сможешь!
Эдя Бейдер
Перевод с идиш Семёна Вайнблата
В еврейском саду
Все меньше в мире газет
Выходит на языке идиш.
Здесь, в еврейском саду,
Круговерть, ветра свист –
Листопад!
Вижу я: за листом
Быстро падает лист –
Гибнет сад.
Дай, Б-г, теплые дни!
Чтобы начал наш сад
Зеленеть!
Коль не вырубят сад
И дожди прошумят –
Значит, яблокам зреть!
Фрэдди Зорин
И шум, и треск пластинки старой…
И годы крутятся назад,
И в дымном зареве пожара
Дома еврейские горят.
Умолкли шумные местечки –
Нет ни детей, ни стариков –
Одних топили в тихой речке,
Других, убив, бросали в ров.
И всё потрескивает пламя,
Дыша огнём во все углы,
Но кто-то голыми руками
Обрывки тянет из золы.
О, Б-же, до чего же мало
Красивых песен, умных книг
От радостных времен осталось,
Где материнский жил язык!..
За что же нам судьба такая,
И сколько ждет ещё невзгод?
Пластика старая играет, —
Игла до сердца достает.
Моисей Лемстер
Перевод с идиш Фрэдди Зорина
Мой идиш
1.
Язык, что матерью мне дан,
Прошёл ты много разных стран,
Ты мною с детских лет любим,
Я буду посохом твоим.
Тебя душили, но ты жив,
И пусть негромок твой мотив,
Вовеки не расстанусь с ним —
Я буду посохом твоим.
Оставил ты глубокий след.
Никем он не сотрется, нет!
Я верю: Богом ты храним,
И буду посохом твоим.
2.
Просыпайся, идиш, в путь!
Кто-то скажет: «Да, в последний!»
Я отвечу: «Это — бредни.
Просто — в путь, и в этом суть».
Ждёт тебя и даль, и высь, —
Хоть и мало где ты слышен,
Но перед хеврой кедишэ
Ты прилюдно извинись.
Пошутил. Шутить ты рад…
Пусть тебя не ждут там скоро,
В этот раз слова Изкора
По тебе не прозвучат.
Это ложная беда!
Мы с тобой, ты это видишь,
Остаёмся, друг наш идиш,
Не уходим в никуда.
3.
Я продавец, но нет, не табака –
Купите, «койфт-же», но не папиросы.
Сокровища родного языка
Я предлагаю, как бриллиантов россыпь,
Я не из тех, кому важней навар.
Готов идти в «гешефте» на уступку,
Я просто подарю вам свой товар,
Не хватит если денег на покупку,
Я накопил немало на веку,
И подскажу вам, что поинтересней:
Из сумки неприметной извлеку
На мамэ-лошн и стихи и песни.
Вас мой товар согреет в холода.
Отдать, притом, готов его я даром.
Смелее подходите, господа!
Всем точно хватит — молодым и старым.
Вокруг меня — сокровища мои,
И возгордишься ими поневоле.
И столько в них вмещается любви,
Что с ними я — как в мамином подоле.
Хотя пришли крутые времена,
Всё у меня на ярмарке иначе:
Мне милостыня ваша не нужна:
Дарю товар и становлюсь богаче!
Веду торговлю, не жалея сил,
И, стало быть, судьба моя такая…
Пою: «Вот если б Ротшильдом я был…»,
Но Лемстер я, а Ротшильд отдыхает.
Мне просто жить без идиша нельзя,
В аду он выжил, что подобно чуду.
За свой товар не беспокоюсь я —
Сокровища в цене всегда и всюду.
Они ещё дороже каждый год.
Поверьте, не наивный я мечтатель,
Мне слышатся шаги: ко мне идёт
Походкой легкой юный покупатель.
Я тороплюсь на ярмарку чуть свет,
А ухожу, когда темнеет в небе,
Мои труды, и это не секрет,
Важней заботы о насущном хлебе.
Тружусь за древний свой еврейский род,
И знаю, кто стоял в его начале,
За тех собратьев, чьи и кровь и пот
В столетних муках идиш сохраняли.
На ярмарку мой путь, а вам куда?
На месте должен быть я непременно.
Не я, так кто, скажите, кто тогда?
И кто-нибудь придёт ко мне на смену.
— Купите, «койфт-же», — слышен голос мой,
«Спасибо» ваше — лучшая награда,
Не постою я в торге за ценой,
И прибыли с продажи мне не надо.
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
