– Здравствуйте, Арье! Я решил последовать Вашему совету и заглянул в зеркало. А зеркалом послужила Ваша статья.
– Здравствуйте, Марат! Приятно слышать. Спиноза зарабатывал на жизнь шлифованием линз, а я, значится, зеркалами?
– Да, но только Ваше «зеркало» виртуальное…
– Как всё сейчас.
– Обычно наш разговор о Вашем творчестве сводился к тому, что я был согласен со всеми Вашими выводами и фразами, но полагал, что многое из этого публиковать вредно, потому что можно кого-то обидеть. Вредно для Вас самого и для окружающего мира.
– А в чём особая вредность?
– Мне нередко кажется, что Вы затрагиваете темы, которые нельзя публично обсуждать. Потому что ничего, кроме крупного скандала, они вызвать не могут. Хотя по сути материала я практически всегда бывал согласен.
– Ну, Вы же знаете, я считаю, что только правда может на что-то повлиять. Тем более что, как говорят наши учителя, «перед приходом Машиаха правда будет полностью сокрыта» и люди предпочтут копаться в чепухе.
– Но, может быть, если Всевышний её сокрыл, её не всегда нужно раскрывать? Скажем, каббала. Не знаю, насколько адекватна та «каббала», которую им преподавали, но я уже несколько раз получал письма с требованием наконец сознаться, что я — Машиах. От людей, кажется, психически вполне адекватных. И чаще всего от неевреев. Вот такие «тайные знания» им преподали.
– Ну это скорее не к «раскрытию правды», а к бизнесу и русской поговорке «слышал звон, да не знает, где он». Впрочем, плох тот еврей, который не надеется стать Машиахом. Я понимаю, что правда не всегда уместна, как в злоязычии и сплетничестве. Неполезно сообщать врагу местонахождение складов оружия. Но, как мне казалось, этим пока не грешил?
– Приведу пример из физики. Если прожектор направить на глаз человека, он ослепнет. Так же точно правда может ослепить не готового к ней человека. В своё время Гиллель а-Закен сказал геру: «Никогда не делай другому того, что ты не хочешь, чтобы делали себе. В этом вся Тора». По выражению моего раввина, рава Эуда Раковского, это была единственная фраза, которую гер в тот момент был готов воспринять. Рав говорит, что это — ключ ко всем ситуациям общения с людьми. А когда ты выпускаешь материал в Интернет, не для многих людей сказанное, будь оно как угодно истинным, искренним и глубоким, окажется своевременным.
– Я предпочитаю несколько иной подход, и базируется он на двух вещах. Первое — если нечто человеку сейчас неприемлемо — он, скорее всего, просто этого не заметит, а услышит или прочитает совсем другое. Вы же знаете мою формулу: «Всё, что читатель может понять неправильно, он так и поймёт». Может, ругнётся разик, но повлиять на него это не повлияет. Зато всегда есть шанс, что будет у него в жизни другой момент — и он вспомнит сказанное когда-то.
– Да, у меня такое часто бывало — люди признавались мне, что когда-то сказанная фраза через много лет меняла их жизнь.
– Видите, Вы согласны.
– Ну не всегда же мне спорить! Тем более обе позиции, видимо, правильные; хотя противоречат друг другу, но обе работают.
– …В нужных руках. Я вчера прочитал, что мудрецы из Бейт-Шамай придерживались строгой позиции в отношении к величию Торы и почтению к ней. А мудрецы Бейт-Гиллель полагали, что более уместен «мягкий» подход, основанный на терпении и готовности понимать людское несовершенство. И закон таков: если ученики Шамая проявляют излишнее терпение к пренебрежению Торой, они грешат. А ученики Гиллеля, если они ведут себя строго и немедля пресекают поползновения хулителей, тоже грешат. У каждого свой путь. Но позвольте мне назвать вторую причину: если ты искренне хочешь передать людям то, что видишь истиной, доброй и нужной им, и при этом не вступаешь в противоречие с Законом — то Творец мира найдет, каким ключиком открыть сердце, готовое к такой правде. Называется это, если я правильно понимаю, «пусти свой хлеб по водам».
– Но если это не хлеб, а керосин? Интересно, что ни на Ваши сказки, ни на песни, написанные на Ваши стихи, ни на сами эти стихи ко мне ни разу не приходил ни один негативный отзыв! И кроме того, он никогда не возникал у меня в душе. Я никогда не считал, что этого не надо писать. Более того, когда я продолжал сказку или писал музыку для песни, я должен был предварительно забыть, что это Вы, а не я — и пропустить сквозь свою душу. Настолько, что, если бы в тот момент мне кто-то сказал, что это не мои стихи, я бы ему не поверил.
– Вы человек добрый, а я следователь вредный, мне перепадали фразочки типа: «передайте, пусть сказок больше не пишет, пусть делом займётся». Хотя, увы, нечасто.
– Не расстраивайтесь, Арье, сейчас мы с Вами поменяемся ролями. Я пересяду на стул обличителя и начну цитировать Вашу статью.
– Которую?
– Про фанатизм.
– Которую из двух?
– Первую. Ко второй, в принципе, у меня претензий нет. Такая светлая, безоблачная статья в моём стиле, в духе тоста. Можно подумать, что Вы выросли в Грузии, а не в холодном дождливом Санкт-Петербурге.
– Ну вот, опять местнические наезды…
– Это разве «наезд»! Вот сейчас начнутся настоящие «наезды». Сперва подчеркну, что «жидом», «фашистом» и даже «жидобандеровцем» меня ни разу не называли. Зато «религиозным фанатиком» ещё сколько. Хотя наивысший, наверное, комплимент, который я получал в жизни, — это то, что девочки из школы моей супруги неоднократно говорили: «Вы — единственный психически нормальный религиозный, которого мы встречали. И совсем не фанатик». А одна вообще заявила: «Как такой способный человек, как Вы, мог стать религиозным?»
– Вы знаете, я, как обычный еврей, тоже, конечно, антисемит, но чтобы настолько…
– Ура, впервые за годы нашего знакомства соврали, поздравляю!
– Ничего подобного. Кто, как не еврей, небезразличный к своему народу, имеет изрядно претензий к соплеменникам?
– 13 лет тому назад во второй своей книжке я обратился к Б-гу с просьбой научить меня любить свой народ. Наверное, я какой-то своеобразный дальтоник, не хочу видеть грехов и недостатков, хочу любить и только. А если и видеть — только для того, чтобы не подражать. Наверное, оттого мои рассказы чем-то созвучны Вашей поэзии — они от любви. Но давайте наконец к главной теме.
Почему слово «фанатик», которое Вы переводите как «исступлённый, неистовый», имеет негативный характер? Я для себя считаю это комплиментом! Только моя «неистовость» наступает тогда, когда я, несомненно для себя, исполняю волю Б-га. Например, после постановления моего раввина — что я должен и чего не должен делать.
– Это не мой перевод, а чисто словарный — таково значение латинского корня. Сразу в поддержку Вам приведу два примера. Хазон Иш в последние годы был болен и очень слаб, большую часть дня проводил в постели. Но, когда возникала угроза для еврейской жизни по Торе, он вставал, и, говорят очевидцы, невозможно было найти человека, более энергичного и неутомимого. Другой пример, который идёт мне на память, это рав Ицхак Зильбер. Хорошо знавшие его рассказывали мне, что он просто не видел в евреях дурного, каждый для него был праведником. И большинство неевреев тоже.
– Его зять, когда я принес ему в подарок свою книгу «Научи меня любить», сказал: «А кто в нашем поколении умел так любить, как мой тесть?»
– Но к тому, что обычно называют «фанатизмом» и «неистовством», это всё совершенно не относится. И Хазон Иш, и рав Ицхак были мудрецами, и в них жила разумная, чистая и святая вера. Например, когда один еврей-ханыга, переночевав у рава Ицхака, его обокрал — о нём не было сказано ни одного дурного слова. Рав не считал, что проступок по отношению лично к нему чем-то хуже, чем по отношению к любому другому человеку. Марат, обратите внимание, фанатик, как я его себе представляю, это в первую очередь эгоист или эгоцентрик.
– «Эгоцентрик» мне кажется более точным, «эгоист» — слишком слабо. Просто «эго» у каждого своё; у наших «двоюродных братьев» оно часто есть стремление к разврату, сочетаемое с верой в мистического Б-га, который выполнит все их потаённые желания. У Вольтера это гордость, которая растёт прямо пропорционально его интеллекту. Он видит в силу своего могучего разума особую роль евреев — и не может это принять.
– Классика! Рамхаль, в частности: со стороны нечистоты человек чем выше поднимается, тем больше ощущает собственную важность и значимость; со стороны святости — вырастая, человек становится скромнее, смиреннее.
– У меня сейчас другая мысль, другой аспект — ненависть многих выдающихся людей к евреям связана не столько с их собственной значимостью, сколько просто с элементарной завистью. И непониманием, что эту особую роль евреям предложил сам Всевышний.
– Не могу согласиться в отношении Вольтера — он против Всевышнего именно и выступал. А евреев ненавидел как проводников высшей воли — мешавшей ему, стоявшей на пути у его представления о себе как о центре мироздания. Для него Б-г — «не авторитет», авторитетен только он сам, такой умный. Чему такой может завидовать? Разве что тому, что Б-гу поклоняются чаще, чем Вольтеру.
– Не думаю, чтобы великий мыслитель Вольтер был настолько ничтожен, что считал лично себя центром и сутью мироздания.
– Марат, простите, но это отнюдь не ничтожность. Творец и создал человека как своего собеседника, заключает с ним — то есть со всеми нами, двуногими, — равноправный договор. Человек реально находится в центре мироздания — в смысле идейном, философском. «Для меня сотворён весь мир».
– «Для меня сотворён весь мир» и «я — центр мироздания» — это две противоположные фразы. Потому что мир сотворён Всевышним — да, для меня, но есть тот, кто его для меня сотворил. А «я — центр мироздания» выбрасывает из этого мироздания Всевышнего. И тут есть спор между Рамбамом и Рамбаном, один из них говорит, что такой человек стоит в духовном смысле на уровне обезьяны, другой — что между человеком и обезьяной.
– Не уверен, что Вольтера обрадует любая из этих позиций.
– Рамбам и Рамбан не обязаны согласовывать с ним свои определения. Пусть пудрит мозги «шальной императрице».
– Хочу уточнить, раз уж мы залезаем в глубину темы. Фанатик — это именно тот, кто отвергает Всевышнего. Подставляет ли он на место истинного Создателя содержателя посмертного публичного дома, или объявляет целью и смыслом жизни удачно прокрутиться на шарике энное количество лет, либо прибивает своего бога к деревяшке гвоздиками… От других, просто верящих в фантомы, его отличает исступлённая вера в свою правоту и право.
Вопрос о фанатизме, в моём понимании — которое есть следствие словарных определений понятия, а не уличного его применения в качестве «кузькиной матери» — это вопрос о доверии. Доверии к Б-гу — или к самому себе, своей группе, кодле, стае и т. д. То есть — к «суперэго», с которым ты пожелал себя отождествить, поднимая собственную значимость. Не бывает скромных фанатиков.
– Я думаю, что не совсем так — есть люди, которые фанатичны потому, что им лень думать. Им нечем гордиться, кроме принадлежности к клубу болельщиков самой крутой баскетбольной команды, или у них самый крутой президент в мире. Или самый зловредный противник. Как у нацистов, которым евреи представлялись неким космическим злом, и потому они видели себя в роли воюющего со злом доброго, справедливого и могучего «бога».
– Для Б-га в их картине мира оставалась только надпись на пряжках солдат вермахта — «для дураков». Иначе «дураки» не поверили бы в их миссию и не стали бы за них воевать.
– Вольтер тоже боялся говорить о своём атеизме перед слугами, опасался, что они его зарежут, и был вынужден перед многочисленными гостями, которым проповедовал свою «истину», выполнять роль официанта. Возможно, этим он выгодно отличался от иных фанатиков. Атеизм, смею предположить, был для него скорее бизнесом, чем религией.
– Ну почему же, бывают хитрые фанатики. Не каждый, идя взрывать небоскрёб, щеголяет значком «Аль-Каиды». Однако хорошенький выбор Вы предложили классику — дурак или подлец?! А как же иррациональный антисемитизм, объяснить который не в силах многочисленные исследователи его биографии?
– Я сдавал «марксистко-ленинскую философию» и даже «наушный атеизм», но бизнес на этом не делал. Поэтому нам с Вами трудно понять психологию атеистов-антисемитов. Я думаю, что есть, конечно, сходство в ненависти к нам у ХАМАСа и ФАТХа, но фатховцев больше интересует бизнес, а хамасников, в сравнении с ними, идея. Хотя Халед Машаль миллиардер — на проценты от организации террора.
– Как и Арафат, только тому сперва потрафил наркотрафик. Но, Марат, вот Вы грозились меня обличить и замочить. А пока я что-то не вижу особых возражений. Не могли бы Вы сформулировать, что есть в Вашем понимании «фанатизм» и «фанатик», как к ним относиться и что с этим делать?
– Хорошо, встаю перед зеркалом. Я попробую определить «фанатика» через себя самого, через сравнение. Сперва про «религиозный фанатизм».
– Позволю себе на минутку перебить Вас. Фанатизм имеет отношение к религиозности не больше и не меньше, чем к чему бы то ни было иному. Хотя в распространённом сленге религиозность и фанатизм связывают часто.
– Думаю, практически всегда.
– Всё это — манипуляция и типовой приём идеологической борьбы. Хочу уточнить, что религиозность в любых её формах, хоть поклонение пыли на ботинках как «богу», несколько сдерживает фанатизм в его ипостаси «я в центре вселенной, и мне, моим фанатам, моей нации, моей партии…»
– …Например той, которая была «умом, честью и…», извиняюсь за выражение, «совестью нашей эпохи»…
– …Всё можно. Хотя, с другой стороны, чувство принадлежности к некоей возвышенной общине или идеологии даёт шанс в бегстве от комплекса неполноценности олицетворить себя с «суперэго» и стать фанатиком от его имени.
– Человеку должно быть уютно внутри себя самого, тогда ему не потребуется толпа волчат, в экстазе выкрикивающих его имя или приятный ему слоган.
Я думаю, «религиозный фанатизм» в целом имеет те же причины и выражается в тех же действиях, что фанатизм футбольных болельщиков. Просто — ярче работает фантазия. Фанатизм, я думаю, это в первую очередь неистовое служение собственному «я». А «я» в негативном аспекте имеет 4 основные формы, связанные с четырьмя первоэлементами. Давайте перечислю. Легкомыслие — от элемента «воздух», связанное с нежеланием думать, читать, чему-то серьёзно учиться. Типа израильского: «не беспокойся, мотек (дорогуша), всё будет зашибись, я тебе говорю». Почему — непонятно. Легкомысленные любители ни Вам, ни мне не предлагают сыграть в шахматы на спор, что они точно выиграют. Зато все лучше нас «знают, как устроен мир», «чем должен заниматься Б-г и что Он неправильно делает» и «куда надо посадить всех пейсатиков».
Дальше — материальность от элемента «земля». Не случайно в последнее время антидепрессанты составляют 30 процентов всего рынка лекарств и дают в нём наибольший процент прибыли. Люди работают, чтобы кушать и отдыхать, и кушают и отдыхают, чтобы работать. А Б-гу и самому человеку просто нет места в этом конвейере.
Следующая — страсть, от элемента «вода». Сегодня чемпионы в этом — арабы, и истинной причиной нередкого среди них фанатизма, скорее всего, является исступлённое желание удовольствий. Их стремление к власти, подчинению себе и своей доктрине — оно вторично, просто власть даёт возможность удовлетворять любые желания. У них нет такого стремления к власти любой ценой, как, скажем, у Ленина, Сталина и Гитлера.
– Как же, как же… У «доброго дедушки», помнится, есть такая фразочка: «Главный вопрос всякой революции — это вопрос о власти». Не каких-нибудь справедливости, гуманности, будущих исправлений общества.
– Последняя и, наверное, самая страшная — это гордость, продуцируемая в человеке и обществе элементом «огонь». От неё исходят зависть, жестокость, насилие, безбожие и, наверное, большинство преступлений в мире. Для фанатизма она — наиболее частый движитель. Поэтому мудрость Торы, которая является противоположностью фанатизму, была дана через «скромнейшего из людей» на маленьком пригорке в пустыне.
«Чем гордиться человеку?..» Чем, если не близостью к Б-у? Но тогда он видит одновременно и свою малость, и своё величие; чем он может гордиться рядом со всеведущим и всесильным? Но, видя своё истинное величие как компаньона Всевышнего, сотворённого по Его образу и подобию, человек бесконечно далёк от комплексов «неполноценности» и «сверхполноценности», которые есть основа любого фанатизма.
– Марат, Вы грозились растоптать меня в порошок и опровергнуть, а в итоге просто расширили и уточнили картину. Я лично возражать не буду.
– Ай-яй-яй… и здесь не получилось нам с Вами поссориться. Ничего, надежда умирает последней!
– Последний вопрос: что с этим делать? Не с нашей будущей ссорой, а с фанатизмом.
– Я думаю, сегодня нет земных средств против него. Да, впрочем, их никогда и не было. Б-г породил свободу выбора, это тяжёлое испытание, и каждый должен проходить его для себя, помогать своим близким. А вскоре, когда «наполнится земля знанием о Всевышнем», фанатизм исчезнет за абсолютной ненадобностью.
– Только позвольте на прощанье одну реплику. Обычно очень сложно определить со стороны — фанатик другой человек или им движут рациональные мотивы. Чаще всего это непросто сказать даже о себе самом.
– Мой раввин говорит, что чужие недостатки надо видеть только для того, чтобы исправлять самого себя. А у тебя другие пусть учатся исправленным качествам.
Арье ЮДАСИН
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
