Печальная новость. В Москве на 83 году жизни умер заслуженный артист РФ Илья Григорьевич Рутберг (1932 – 2014). Рутберг, еврей, родился в Ленинграде в семье инженера Григория Рутберга и преподавателя английского языка, переводчицы Марии Рабинович. В 1966 г. окончил режиссерский факультет Государственного института театрального искусства, курс Марии Кнебель. Играл в таких фильмах, как «Айболит-66», «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», «Безымянная звезда», «Женщина, которая поет», «Мэри Поппинс, до свидания!» и во многих других. В последнее время снимался в популярных сериалах «Воронины», «Папины дочки». Он был мастером пантомимы и одним из основателей Студенческого театра МГУ. Заведующим единственной в мире кафедрой пантомимы и пластической культуры театра Академии переподготовки работников искусства, культуры и туризма. Он сыграл в нескольких десятках фильмов, его фактурная внешность и талант не остались незамеченными зрителями, несмотря на то что его роли, в основном, эпизодические.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Юлия Рутберг, актриса, дочь Ильи Рутберга:
— В «Щуку» я поступила далеко не с первого раза, более того, когда поступила, меня называли профнепригодной и даже хотели отчислить. Любимые учителя неоднократно ставили в пример моего папу: «Как же так, у великого мима, прекрасного артиста – Ильи Рутберга, такая бездарная дочь?! Я папу берегла от подобных мнений, и позволила ему прийти только на свой дипломный спектакль, когда уже кое-чему научилась. Всему, что во мне есть, во всех смыслах, я благодарная своим родителям. Мама и папа принадлежат к поколению шестидесятников, с его братство, романтикой, взаимопомощью, желанием отдать последнее – только бы помочь человеку. Когда я училась в «Щуке», наша квартира была для моих однокурсников и репетиционным залом (мы срывали шторы с окон, и делали из них декорации, наряды), и столовой. Мамочка для всех готовила кастрюли еды – и борщ, и котлеты, и булочки, и никто не уходил голодный. При этом мы жили довольно бедно – но последним делились с друзьями.
Марк Захаров, художественный руководитель театра «Ленком»:
— От общения с Ильей Рутбергом на всю жизнь у меня осталось очень сильное впечатление. Как только я появился в студенческом театре МГУ, сразу познакомился с параллельно работающей там эстрадной группой Марка Розовского «Наш дом», и в ней показывали веселые миниатюры в виде капустника. Одна из них запомнилась мне особенно. Илья Рутберг играл пришедшего на экзамен студента, который плохо подготовлен, перепуган, и когда профессор предлагает ему взять билет, он отвечает: «Я взял себе, себе». Илья был замечательным, одним из лучших пантомимистов в нашей стране. Лично я не знаю артиста, который бы двигался лучше Рутберга и обладал такой же комической заразительностью? Илья Григорьевич занимался педагогикой и вырастил много людей, которые прекрасно владеют своим телом, что необходимо для современного артиста. Он был прекрасным человеком и большим артистом!
Михаил Липскеров, писатель, мультипликатор:
— Илюшу знаю с 1958 года. И знал, знал, знал… И Иру, Илюшину жену знал, знал и знаю. А Юлька до сих пор называет меня дядя Миша. Сейчас с ними дружит мой старший сын Митя. А до меня дружил мой папа. Не то чтобы дружил… отстаивал его с Аликом Аксельродом и Мариком Розовским театр-студию. перед «партийными кодлами». Такая вот связь поколений. Слов об Илюше у меня много и все — хорошие. Но однажды, когда я вернулся с Курил и пришел к ним в театр весь в бороде, Илюша прошептал изумленно: «Мишка…» и тут же: «Я придумал рассказ: «Из Москвы в Тулу своим ходом гонят стаю раков». И все. 50 лет помню. А потом… а потом много всего было. И уже не будет.
Дмитрий Липскеров, писатель и драматург:
— Великого таланта, неисчерпаемой доброты и оптимизма человек. Потрясающий друг, с которым дружил еще мой дед, потом — отец, и последние 34 года дружил я. Учился у него радости, щедрости и скромности… Илюша, если можно, попросите там определить мне местечко возле себя!..
Илья Рутберг, из интервью на сайте jewish.ru 25.01.2008 :
— Как ни странно, еврейские традиции в большей степени поддерживались даже не дедом по отцу, который был синагогальным старостой и кузнецом-оружейником, а дедушкой Рабиновичем, аристократом и прекрасно образованным человеком. Он не был верующим, но блистательно знал еврейскую культуру, и поэтому поддержание традиций было не фактом веры, а скорее фактом культуры. Я очень мало помню, потому что деда Рабиновича я практически не застал, его арестовали в 37–м, сослали, и он умер по дороге в Сибирь. Но и папа, и мама поддерживали традиции этой семьи. Отец прекрасно знал идиш и с бабушкой, со своей мамой, разговаривал практически только на идиш. Кроме того, у деда Рабиновича была библиотека свыше 10 000 томов, в которой я вырос и которая практически вся погибла в блокаду Ленинграда, вместе с великолепным роялем и вообще квартирой. Сейчас у нас интернациональная семья, и вопросы национальной культуры максимально уважают. Национальных противоречий не существует.
Юлия Рутберг, из интервью на радиостанции «Эхо Москвы», 17.02.2002 :
— У меня была замечательная совершенно ситуация, знаешь, вот как к этому отнестись? Вот ты свежий зритель. Я прихожу домой, говорю, пап, как странно, сегодня у нас на уроке математики, (у нас была учительница Клавдия Васильевна, которая в детстве застала Колчака, ходила на кривых ногах с чайником все время, с алюминиевым, вот такой нонсенс, но преподавала математику), и вдруг она, моя фамилия на “Р”, у нас в классе много было разных фамилий Гелевич и т.д., по национальному определению все знали про меня, что я еврейка. Как говорил мой сын в детстве мам, ты еврей?.. Значит, Клавдия Васильевна начала выяснять вместо математики, у кого где работают папа и мама, партийность и национальную принадлежность. И все это комментировала. Предположим, Петров, член партии очень хорошо, заведующий труппой такого-то театра замечательно. Дошло до меня. Я начала с мамы: Суворова Ирина Николаевна, беспартийная молчание, никаких комментариев, педагог по классу фортепиано хорошо, русская хорошо. Рутберг Илья Григорьевич, беспартийный молчание, режиссер, педагог молчание, еврей. Вдруг возникает пауза, Клавдия Васильевна снимает очки и с абсолютно ласково-демократичным лицом, смотрит на весь класс и говорит ну, и что? А у нас все равны! И вот я говорю папа, это что? Он говорит это замечательно, это прекрасно! У нас действительно все равны. Абсолютно! Вот так. Бывали, конечно, более печальные вещи. Но я могу сказать, что вот такая странная вещь. Я вообще сижу между 2 стульев у меня русская мама, поэтому для евреев я пожизненно русский человек, но у меня папа Рутберг, и посмотрите, как я на него похожа! Поэтому для всех русскоговорящих людей я жид города Питера. Тем более, что у меня папа родом из Питера. Я никогда в жизни об этом не задумывалась до тех пор, пока меня прицельно не спрашивали мою национальность. Как только меня прицельно спрашивали, при том, что у меня в паспорте стоит русская, я всегда говорила еврейка. И была чудовищная ситуация. Я очень сильно болела, причем 2 года, у меня было заражение крови, в общем, очень нехорошие вещи были. И мой очень близкий друг, крестник моего сына, Игорь Минаев, который сейчас отец Исидор, и на Валааме настоятель монастыря уже стал, это мой потрясающий совершенно друг, любимый человек, который сказал я считаю, что ты должна покреститься. И я с абсолютной верой, с абсолютным желанием, выучив молитвы, я пошла. Крестил меня какой-то чудовищный поп с катарактой на глазу. Т.е. просто вот чеховские рассказы, как там, с гайкой? А, “Хирургия”! Вот это вот такой же дьячок. И потом, когда нам выдавали свидетельства, там, такой-то такой то, Рутберг, и вдруг он говорит из жидовок? И у меня просто ком в горле встал, я говорю да, из жидовок. Он говорит ну, иди, жидовочка, спасайся. Когда я вышла, на мне не было лица. Ко мне бросился Игорь, который был одет уже в рясу. И я фактически упала к нему на руки. И когда я рассказала, он сказал не сметь, немедленное первое испытание, не смей! Это ему грех, это ужасно, все ты сделала правильно. И душа твоя светла. Я так плакала, меня так унизили, причем я не поняла, за что? Ну, это вообще риторический вопрос за что? А за что поляков, а за что кого угодно, цыган и т.д.? Но я помню, что это было что-то страшное. Это было страшное, потому что тогда мне хотелось встать за весь народ. Понимаешь, это был какой-то Холокост в виде одного человека. Поэтому я, сколько буду жить, сколько бы меня не спрашивали, почему я не уезжаю в Израиль, в США, почему и т.д., исповедую ли я еврейскую культуру, представитель, носитель, я всегда говорю, что я говорю на русском языке, я представитель русской культуры, что я выросла в России, что я с детства читаю русских писателей. И для меня в одинаковой степени Лев Толстой, Горький, Шолом-Алейхем, они равны. И я обожаю Тевье.
Источник: www.zelikm.com — «Евреи глазами именитых друзей и недругов»
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
