"Кто мил людям, мил и Творцу "
(Пиркей авот, глава 3, мишна 13)Однажды в газете «Вести» было интервью с Петром Свидлером. Он — один из молодых перспективных шахматистов, многократный чемпион России. Своим кумиром считает Михаила Таля. Он говорит: «Не могу сказать, что я приверженец того, что он делал в шахматах. Это все равно, что сказать: я приверженец того, что делал в искусстве Микеланджело. Бывает, раз в эпоху, человек, который совершает нечто, что повторить не в состоянии никто. В этом отношении. Таль для меня очень важная фигура, пример того, что можно подняться очень высоко и остаться при этом хорошим человеком. Звучит странно, но на самом деле это горькая правда».
Я прочитал эту статью, и вспомнил, о своем участии в первенстве Грузии в 1970 году. В шахматы я играл с раннего детства, но никогда серьезно к ним не относился. Игра доставляла большое наслаждение, но настоящей, профессиональной работы не было. Несмотря на это, удалось достичь неплохих результатов, стать кандидатом в мастера. Это был один из сильнейших чемпионатов в истории Грузии. В нем соревновались ведущие грузинские шахматисты: Гургенидзе, Джинджихашвили, Убилава, Георгадзе.
В тот же год в Грузию переехал Михаил Таль. Незадолго до турнира ему удалили почку. Таль недавно в Грузии женился и собирался там остаться навсегда. С детства это был мой любимый шахматист. Встреча с «живой легендой» произвела неизгладимое впечатление.
Внешне экс-чемпион мира был некрасив, на правой руке не было пальцев, но, стоило ему сказать два-три слова, и он уже зачаровывал собеседника. Наверное, такими были сирены в древней Греции.
Наша встреча проходила в его гостиничном номере. Во время партии был один случай. Надо сказать, в молодости я очень много курил, несколько пачек в день. Скорее всего, именно эта пагубная привычка и привела впоследствии к болезни сердца. Итак, я закурил. А за партией смотрел судья турнира Лолуа. И вдруг он закричал: «Марат! Ты что тут куришь?!!» Я очень удивился и посмотрел — рядом с Михаилом Нехемиевичем стояла полная пепельница.
И тут все заметили реакцию Таля. Он взял свою пачку сигарет левой рукой и бросил изо всей силы в окно. Судья понял, что сделал что-то не то.
— Что случилось, Михаил Нехемьевич? — спросил он.
— Вы меня оскорбили, — сказал Михаил Таль.
— Я — вас?! — удивился судья.
— Да, вы-меня!
— Но я и слова вам не сказал, Михаил Нехемьевич, я сказал Маратику!
— А мы с Маратиком — коллеги, — сказал Михаил Таль. И назвал он меня так абсолютно искренне.
В конце нашей встречи у меня не хватило времени. Таль провел красивейшую комбинацию и одержал в этой партии победу. В шахматном ежегоднике она была напечатана, как одна из лучших партий года. Мне удалось сыграть ее в силу гроссмейстера и одновременно получить урок морали, который я запомнил на всю жизнь.
На турнире была еще история, о которой, наверное, никто не знает. Она тоже много говорит о личности Таля. Среди ночи одному из участников, мастеру Буслаеву, позвонили из редакции газеты «Вечерний Тбилиси» и дали задание взять интервью у Таля. Был семидесятый год, тогда КГБ готовило выступления так называемых «дрессированных евреев». Всемирно известные деятели науки и искусства выступали по телевизору и говорили, как плохо жить в Израиле. Клеймили позором израильских агрессоров и так далее.
Мастер Буслаев был русский. Он с большим уважением относился к евреям. Ему было очень неприятно браться за это задание. Кроме того, он был очень испуган. На прошлых шахматных соревнованиях ему позвонили в то же время и сообщили, что у него умер отец. Уезжая на соревнование, он очень беспокоился о здоровье матери и испугался, что случилось какое-то несчастье.
Утром за ним из КГБ города Поти, где был турнир, пришла оперативная машина. Сотрудники управления попросили подготовить интервью с Талем. Или со всеми тремя участниками чемпионата Грузии еврейского происхождения: Талем, Джинджихашвили и Левиным (это я). Я особого интереса для КГБ не представлял. Другое дело Таль. Его талантом восхищались, весь мир знал его порядочность. Для КГБ это был «лакомый кусочек». Джинджихашвили был тоже известен — грузинский еврей, он уехал в Израиль, а затем в Соединенные Штаты, где стал чемпионом.
Буслаев вернулся из КГБ весь белый. Расстроился невероятно. К тому моменту он лидировал в турнире. А последние шесть партий умудрился проиграть. Буслаев решился зайти к Талю. Очень смущаясь, он попросил: «Михаил Нехемьевич, вы меня очень извините, но так случилось, что мне поручили подготовить с вами интервью». — «На какую тему?» — «Об Израиле». Таль посмотрел на него и сказал: «Товарищ Буслаев, если вы когда-либо в жизни захотите говорить со мной на какую-либо тему, давайте переменим тему разговора». После этого никто, естественно, не возвращался к истории с Талем, Джинджихашвили и Левиным. Таль взял в турнире первое место. Правда, потом у него случилась неудача в личной жизни, он развелся.
Я долго помнил эти случаи и часто их рассказывал — о том, как Таль назвал меня коллегой, и об эпизоде с КГБ. Через много лет один товарищ спросил: «А не связано ли с этой историей то, что Таль не остался жить в Грузии?» Я не знал. Может быть, случайное совпадение. А, может, ему намекнули, мол «Михаил Нехемьевич, вы очень хорошо играете в шахматы, но…»
Мне рассказали еще одну историю об этом выдающемся человеке. В свое время его перестали выпускать за рубеж, потому что туда уехал жить его сын. В эту пору Карпов пригласил его работать в свой лагерь. Это был период противостояния Корчному. Таль согласился. После этого он сразу стал «выездным». Появился заработок, открылась дорога на запад. Надо сказать, что людей, которые у него работали, Карпов обеспечивал очень хорошо. Мне говорили, что с врагами он расправлялся очень жестоко, а друзьям делал все, что в силах человека.
Через несколько лет на сцене появился Каспаров. Выбирали лучшего шахматиста года. В качестве экспертов пригласили ряд советских и иностранных шахматистов. Естественно, все советские шахматисты, не желая портить отношения с чемпионом мира Карповым, проголосовали за него. Чувство благодарности подсказывало Талю сделать то же самое. Чувство опасности было на той же стороне: ведь Карпов ему этого не простит! Но что делать: Каспаров играет лучше! Голос истины победил. Последствия были вполне предсказуемы. Он вновь остался без работы.
Ему было присуще чувство еврейской правды. Верно сказал Свидлер: «Чемпионы мира рождаются часто. Но, вероятно, это был первый, о котором можно вспомнить: это был очень хороший, честный человек».
Оцените пост
(голосовало: 4, средняя оценка: 4,75 из 5)
Загрузка...
