Еврейский Мир

Вот уже долгие годы евреев Израиля пытают террором. И вся слабость еврейского государства – в признании под пыткой своей несуществующей вины. Весь этот малодушный бред, который несут наши левые о какой-то оккупации территорий, о правах арабского народа Палестины и прочем, – всего лишь уступка безумцам и попытка разделить с ними тяжелый диагноз. Прошу извинить меня за то, что я невольно отошел в сторону от государственного антисемитизма в СССР: природа зла не так уж зависит от хронологии и географии. Общие родовые черты юдофобии неизбежно проступают всегда, стоит хоть немного задуматься о том, что с нами происходит. Но – к делу.

«7 февраля 1953 г. Совершенно секретно

Товарищу Маленкову Г. М.

Докладываю, что МГБ разрабатывается сестра бывшего президента Государства Израиль Вейцмана Х. Е. – Вейцман Мария Евзоровна, 1893 года рождения, уроженка города Пинска, еврейка, беспартийная, работает врачом Госстраха. Через агентуру и путем секретного подслушивания установлено, что Вейцман М. Е. на протяжении ряда лет среди своего окружения проводит сионистскую агитацию, с враждебных позиций критикует советскую действительность, возводит гнусную клевету на руководителей партии…»

Далее на полутора страницах перечисляются разного рода преступления, совершенные М. Е. Вейцман, вроде желания выехать в Палестину и знакомства с Радеком. Отмечается, что муж Марии Евзоровны, В. М. Савицкий, был арестован еще в 1949 году, а ее брат и брат Хаима Вейцмана – Самуил Вейцман был репрессирован за вредительство в 1930 году и расстрелян в 1939-м.

Через три дня, 10 февраля 1953 г., МГБ СССР постановило арестовать М. Е. Вейцман. Первый допрос арестованной состоялся на следующий день и был начат в 23 ч. 50 минут, а завершен в 6 часов 30 минут. Протокол допроса, посвященного автобиографическим данным арестованной, занял всего лишь три страницы. ШЕСТЬ ночных часов здоровый мужик, майор госбезопасности по фамилии Иванов допрашивал 56-летнюю женщину, чтобы выяснить ряд анкетных данных и под конец задать Вейцман единственно существенный вопрос:

«– Вы арестованы за вражескую работу, которую проводили против Советского государства. Рассказывайте о ней.

– Никакой вражеской работы против Советского государства я не проводила, а поэтому ничего показать по этой части не могу.

– Неправда. Известно, что вы продолжительное время занимались преступной антисоветской деятельностью. Говорите по существу.

– Преступной антисоветской работы я не проводила».

Били подследственных не сразу. Два-три дня без сна – и арестованные, как правило, начинали подписывать все, что им подсовывали. К особо упрямым начинали применять «меры физического воздействия». На практике это случалось почти со всеми. Дело в том, что следствию было мало признания своей вины, нужен был донос: список сообщников японского или английского шпиона. Человек почти всегда соглашался взять на себя вину за самые страшные преступления, но близких, родных, знакомых старался уберечь до тех пор, пока мозг его не начинал мутиться от пыток и бессонных ночей. 13 февраля, после двух дней сырого, цементного холода камеры в СИЗО, Вейцман признается в своих «преступлениях» на дневном допросе все тому же майору Иванову. Потребовалось четыре часа, чтобы добиться от подследственной ответа на шесть вопросов. Как проходили эти часы, можно только догадываться. Дневной допрос сплошь и рядом был связан с присутствием мастеров пыточного дела.

«– На предыдущем допросе я признала, что имела намерение выехать из Советского Союза в Палестину, а затем в Израиль… Являясь еврейской националисткой, я восхищалась героизмом израильцев во время войны с арабами. Впоследствии, когда образовалось государство и сформировалось правительство, мое желание попасть в эту страну еще более усилилось. Я проявляла громадный интерес к этому государству, была в восхищении, что, наконец, евреи получили самостоятельность. Помимо моих националистических убеждений, в Израиль меня тянуло и потому, что там проживает большинство моих родственников… В числе моих родственников находился и мой брат, являвшийся президентом страны и одновременно одним из лидеров сионистского движения.

– Не умалчивайте о более важных преступлениях, которые вы совершали.

– Не могу припомнить, чтобы я совершала более важные преступления. Мне кажется, что я таких преступлений никогда не совершала.

– Подобным путем вам не уйти от дачи правдивых показаний. Рассказывайте о своих преступлениях.

– Я рассказала все, и больше мне показывать не о чем».

Такой внешне политкорректный, как теперь говорят, текст. На самом деле достаточно легко представить, что никто не называл Вейцман на «вы», а, как правило, «сукой» и «жидовской мордой». Свидетели – евреи, прошедшие мясорубку Лубянки, подтверждают, что именно такой характер обращения с арестованными был свойствен майору Иванову и прочим. В тот же день измученную женщину вызывают на ночной допрос. Длится он семь часов. Протокол – одна страница. Подследственная продолжает перечислять свои «преступления»:

«– Свои националистические взгляды я не только вынашивала в себе, но и разделяла их с кругом своих знакомых, которые вплоть до ареста мужа, Савицкого Василия Михайловича, являлись посетителями нашей квартиры… На этих сборищах, нисколько не скрывая своих антисоветских, националистических взглядов, мы восхваляли Израиль, созданный благодаря героизму и мудрой внешней политике евреев… где люди живут в довольстве и согласии. Во всем этом немалая заслуга и моего брата – Хаима Вейцмана. Я лично настолько была от такого события в восторге, что, услышав по радио о признании Государства Израиль Советским Союзом, от радости, охватившей меня, некоторое время находилась в обморочном состоянии.

– Такое ваше заявление еще раз подтверждает вашу враждебность ко всему советскому. Показывайте правду».

Мария Вейцман называет всего одну фамилию – своего мужа, и без того каторжанина, но следователь выдерживает «график». Он знает, что рано или поздно, имена «сообщников» появятся. И они появились.

«– Показывайте, как часто вы посещали своего брата Самуила Вейцмана?

– Самуила Вейцмана я посещала вместе со своим мужем – Савицким Василием Михайловичем до его ареста, т. е. до 1938 года…

– С кем вы встречались там?

– В квартире Самуила Вейцмана мне приходилось встречать его друзей. Из числа таковых мне известны: Пригожин Берг Соломонович – инженер-кожевник, Рубинштейн Борис Григорьевич – инженер, Рашкес Михаил – один из руководителей общества по землеустройству евреев (ОЗЕТ), Левин Антон Николаевич – инженер «Авиаснаба»… Кроме того, квартиру Самуила посещали иногда артисты Михоэлс, Зускин, Леля Ромм».

Снова одна страница протокола и шесть ночных часов пытки, но вновь майор Иванов остается у разбитого корыта. Названные Вейцман «сообщники» или уже расстреляны, или томятся в ГУЛАГе. Достать их оттуда никак невозможно, а без «групповухи» не сшить заговор. Но в этом еще предстояло разобраться. Следователю потребовалось три дня, чтобы убедиться, что названные Вейцман люди помочь в его карьере палача никак не могут. 19 февраля (напомню: всего лишь за десять дней до смертельного инсульта вождя народов) Иванов вызывает сестру Хаима Вейцмана на допрос. Четыре часа кряду следователь выявлял подлинный облик бывшего президента Израиля.

Время шло. Иванов не укладывался в график – и снова ночной допрос с пристрастием. Кстати, мне всегда казалось, что Сталин, в отличие от Гитлера, не любил оставлять следы своих преступлений. Он прекрасно понимал, что творит зло во имя зла. Это фюрер искренне убедил себя в существовании какого-то еврейского заговора. Сталин верил только в одно – в абсолютную силу власти и сознавал ее преступный характер, а потому всегда делал все, чтобы, стоя «спиной» к жертве, отдавать приказы палачам. Но вот в новом сборнике документов я читаю копию документа редчайшего, подписанного самим Кобой:

«… ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 г. с разрешения ЦК ВКП(б)… ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и не разоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод».

Шифрограмма эта была опубликована 16 лет назад, но в сборнике много документов, прежде неизвестных, в которых рассказывается о практике избиений и пыток. Вот один из них: отрывок из протокола допроса начальника внутренней тюрьмы МГБ СССР А. Н. Миронова от 23 декабря 1955 года:

«… Во внутренней тюрьме МВД бить арестованных (по «делу врачей» – А. К.) начали в декабре 1952 г. Применяли непосредственное физическое воздействие работники тюрьмы: были вовлечены два человека – Белов и Кунишников – лейтенанты… Били арестованных резиновыми палками. Что касается применения наручников арестованным, то я вел список с указанием, кто назначил наручники и на сколько суток».

Из протокола ночного допроса обвиняемой Вейцман Марии Евзоровны от 23 февраля 1953 г.:

«Признаю себя виновной в том, что, являясь еврейской буржуазной националисткой, проводила организованную вражескую работу против Советского государства, клеветала на политику партии и правительства, высказывала антисоветские, националистические измышления, систематически слушала клеветнические антисоветские радиопередачи из США и Англии, содержание которых обсуждала со своими единомышленниками. Кроме того, вынашивала националистические чувства, имела изменнические намерения, с этой целью предпринимала попытки выезда за границу, где у меня проживают мои родственники».

Что-то новое, судя по всему, появилось в воздухе. Может быть, майор Иванов просто устал или ослабла хватка начальства, но последующие допросы бедной женщины носили несколько странный характер. Врач Госстраха рассказывала о своей матери, о брате-президенте, о Зеэве Жаботинском. Все это было похоже на краткие лекции о сионизме. Приведу один любопытный отрывок из показаний Вейцман от 26 февраля 1953 г.:

«Как я уже показала выше, Жаботинский являлся лидером сионизма в России, поддерживал тесную связь с моим братом Хаимом Вейцманом, который руководил всемирным сионистским движением и уважал Жаботинского. Кроме того, мне известно было, что он эмигрировал за границу и проживает в Палестине. В связи с этим во время разговоров о своих знакомых я поинтересовалась и Жаботинским, не преследуя при этом никакой цели. Не помню, кто из родственников мне ответил, что Жаботинского в Палестине нет. Да это было заметно и потому, что портреты его везде поснимали. Далее, как мне пояснили, Жаботинский, по настоянию моего брата Хаима, покинул Палестину и выехал в Англию. Насколько мне известно, мой брат Хаим и Жаботинский не сошлись по тактическим вопросам. Жаботинский доказывал необходимость огнем и мечом добиться самостоятельности, что явно противоречило тактике Хаима. В конечном счете, как я уже показала, этот спор дошел до того, что Хаим постарался убрать из Палестины Жаботинского, чтобы он не оказывал влияния на других».

Следствие явно пробуксовывает. Жаботинского давно уже нет на свете, Хаим Вейцман умер, а майор Иванов все слушает и слушает рассказы Марии Вейцман о противоречиях и конфликтах в сионистском движении. Слушает ночью 27 февраля и днем 28-го. Мария Евзоровна рассказывает о родственниках, живущих в Израиле, за несколько дней до смерти генералиссимуса, затем – перерыв на траур, и допросы возобновляются, но днем и на короткое время. Зачем-то Иванова интересует встреча Вейцман со снохой лорда Самуэля, а на следующий день майор Иванов сделал попытку убедить бедную женщину, что она работала агентом у резидента американской разведки Михоэлса. Но что-то сломалось и в графике, и в машине следствия. Ответы сестры бывшего президента Израиля носят отчаянный, категорический характер:

«Я уже показала, что ничего общего с Михоэлсом не имела и никаких указаний по проведению вражеской работы от него не получала. Не исключена возможность, что Михоэлс во время своего пребывания в США и получил какие-либо указания на проведение преступной работы против СССР, но мне лично об этом ничего не известно».

20 марта, снова при свете дня, Иванов пытается обвинить подследственную в терроре, но и здесь получает отпор:

«Дальше антисоветских националистических высказываний и всевозможных клеветнических измышлений на проводимую политику партии и советского правительства мы на своих сборищах не шли. Практических задач по борьбе с советской властью мы перед собой не ставили, о чем я уже подробно показала на следствии».

И майор Иванов отступил. Возможно, и сверху перестали от него требовать особого рвения. Тем не менее, Марию Вейцман не сразу выпускают из узилища, а 12 августа 1953 года появляется решение Особого совещания по делу М. Е. Вейцман:

«Вейцман Мария Евзоровна, 1893 года рождения, уроженка г. Пинска, еврейка, гражданка СССР, беспартийная. Обвиняется в проведении антисоветской агитации по ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР. ПОСТАНОВИЛИ Вейцман Марии Евзоровне за антисоветскую агитацию определить ПЯТЬ лет исправительно-трудовых лагерей, считая срок с 10 февраля 1953 года. На основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии» Вейцман Марию Евзоровну от наказания и из-под стражи ОСВОБОДИТЬ».

Как удалось этой немолодой женщине выстоять? Как она сумела одержать победу над майором Ивановым? Сила характера? Превосходство интеллекта. Ей бы в мучители полковника или генерала, а что мог поделать обыкновенный майор с родной сестрой самого президента еврейского государства?

В Интернете и в разного рода справочниках я не нашел упоминаний о том, как в дальнейшем сложилась судьба Марии Вейцман, кстати, близкой родственницы еще одного президента Израиля – Эзера Вейцмана. Может быть, читатели газеты что-нибудь знают о скромном враче Госстраха? Как жила она, выйдя из ворот Лубянки, чем жила и где похоронена?

Первый президент Государства Израиль Хаим Вейцман

Седьмой президент Государства Израиль Эзер Вейцман

Оцените пост

(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться