Продолжение
Обратимся к Н. Яковлеву, который на стр. 61 своей книги о Жукове пишет: «Их авторство (Тимошенко и Жукова – В. С.), в первую очередь Жукова, можно было угадать без труда, документ был в известной степени перифразом записки на имя Сталина и Молотова, поданной еще 18 марта 1941 г. (подчеркнуто мною – В. С.).
… Предусматривалось силами 152 дивизий разгромить 100 германских дивизий на решающем направлении Краков-Катовице. По выполнении этой «ближайшей задачи» продолжить наступление из района Катовице, разбить германские войска центра и северного крыла их фронта, овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии».
“Военно-исторический журнал” N№4 за 1994 год привел фрагмент рукописи маршала Рокоссовского, выброшенный цензурой из его воспоминаний. Описывая предвоенную ситуацию, когда он был командиром 9-го механизированного корпуса, Рокоссовский писал: «Последовавшее затем из штаба округа распоряжение войскам о высылке артиллерии на артполигоны, находившиеся в приграничной зоне, и другие нелепые в той обстановке указания вызывали полное недоумение. Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку прыжка вперед, а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали… Во всяком случае, если какой-то план и имелся, то он явно не отвечал сложившейся к началу войны обстановке».
Из статьи В. Д. Данилина «Сталинская стратегия начала войны» («Отечественная история», 1995, N№3) стало ясно, почему план нападения на германские войска был рукописным и почему удивлялся Рокоссовский. Данилин на основании архивных находок выяснил, что «… нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков специальной директивой предупредили командующего Киевским Особым военным округом, что о проводимых мероприятиях по подготовке упреждающего удара «никто, кроме Вас, члена военного совета и начальника штаба округа, не должен знать». С целью конспирации в мае 1941 года директива Генштаба о предстоящих мероприятиях «по прикрытию, отмобилизации, сосредоточения и развертывания войск» была написана от руки Василевским в одном экземпляре. Вызванные в Москву начальники оперативных отделов штабов приграничных военных округов переписывали ее содержание в свои рабочие тетради и после соответствующей регистрации доставляли эту директиву под усиленной охранной в штабы своих округов… упреждающий удар мог быть нанесен примерно после 10 июля 1941 г., – срока, который указан в директиве Генштаба, к которому должно было завершиться развертывание войск в западных приграничных округах».
Командир корпуса Рокоссовский такой информации не имел, но был достаточно умен, чтобы задуматься над происходящим. Естественно, что немецкий генштаб и Гитлер имели больше стратегической информации, чем Рокоссовский. Как же прикажете понимать все это гитлеровскому руководству? Имея собственный план агрессии и подготовив его реализацию в целом, Гитлер не нарушил своих сроков. Но эти сроки позволили фашистской Германии упредить предполагаемое сталинское наступление. Попытки «гениального» Сталина оттянуть нападение Германии оказались безрезультатными. Согласно плану «Барбаросса», Гитлер двинул свои войска на восток 22 июня 1941 года. И незамедлительно последовала грандиозная катастрофа Красной Армии – почти полный разгром и пленение Западного фронта в июле и Юго-Западного фронта в августе 1941 года.
«Тогда в течение лета фашисты порой уничтожали по 30 — 35 дивизий в неделю. Только за первые три недели войны было уничтожено 3468 советских самолетов, 6 тысяч танков, более 3 тысяч орудий противотанковой обороны, около 6,5 тысячи орудий калибра 76 мм и более, около 12 тысяч минометов. К концу 1941 года только пленными СССР потерял 3,9 миллиона военнослужащих. К середине июля 1941 года из 170 советских дивизий 28 были полностью разгромлены (из них 24 дивизии Западного фронта, а остальные 20 дивизий этого фронта потеряли от 50 до 90 процентов личного состава и техники). Всего же 70 дивизий потеряли более 50 % личного состава и техники. Потери немцев, по сравнению с советскими, были тогда ничтожны». (В. Д. Данилин, «Сталинская стратегия начала войны» в журнале «Отечественная история», 1995, N№3)
Ю. Афанасьев в связи с этим полагает, что «… столь грандиозная катастрофа могла произойти, очевидно, не только из-за отдельных, пусть и крупнейших, просчетов, а по причинам гораздо более серьезным. Масштаб и характер происшедшего летом и осенью 1941 года дают достаточно оснований полагать, что нападение Германии произошло в тот момент, когда в СССР один план стратегического развертывания войск – оборонительный, был уже отменен, другой — наступательный, упредительный, хотя и действовал, не только не был еще реализован, но даже не был доведен до всех тех, кто его должен был реализовывать». Именно в такой ситуации оказался Рокоссовский, который не знал о планах наступления, но видел, что к нему готовятся.
Воспоминания И. Х. Баграмяна – («Так начиналась война», Киев 1984) подтверждают мысль Ю. Н. Афанасьева. Бывший начальник оперативного отдела штаба КОВО Баграмян пишет (стр. 61), что в мае 1941 года он должен был «… разработать всю оперативную документацию по организации выдвижения корпусов второго эшелона (Киевского Особого военного округа – В. С.) в приграничную зону. Во время этой работы у меня возникло сомнение: уж очень незначительной оказывается общая глубина обороны – всего 50 километров. А если враг прорвется? Кто встретит его в тылу?» Этот вопрос Баграмян задал начальнику штаба округа М. А. Пуркаеву. Тот ответил: «В Москве знают, что делают. В тылу будет кому встретить прорвавшиеся войска». (Баграмян, стр. 61).
Но едва из глубины страны прибыли войска в тылы округа для замены частей, направленных в приграничную зону, как было «… приказано подготовить все корпуса, находящиеся в глубоком тылу округа и составляющие его второй эшелон, к выдвижению непосредственно к границе». (Баграмян, стр. 67). Кроме того, в округе ожидали прибытия до 10 июля из Сибири 16-й армии генерала М. Ф. Лукина. И, наконец, «15 июня мы получили приказ начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе» (Баграмян, стр. 75). И эти корпуса, слившись с остальными войсками округа в первом эшелоне, были подставлены «гениальным» начальником Генштаба Жуковым, министром обороны Тимошенко и лучшим другом солдат Сталиным на убой.
Раппопорт и Алексеев (университет Дюка, США) объяснили это тем, что приход Жукова на должность начальника Генштаба привел к тому, что: «В оперативно-тактической области армия была отброшена на 20 лет назад – к линейным боевым построениям».
В апреле 1941 г. на границе с Румынией Сталин предпринял демонстративную акцию по сосредоточению частей Красной Армии. Возможно, это было еще и реакцией на легкий захват немцами Югославии и Греции. 5 мая 1941 на банкете, после которого якобы Жуков составил план удара по Германии, Сталин произнес: «Нам необходимо перестроить нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе». Согласно дневниковой записи Георгия Димитрова, Сталин на этом же банкете произнес: «Надо воспитывать армию в духе наступления».
Начальник «Управления пропаганды и агитации» ЦК ВКП(б) А. С. Щербаков после совещания 8 мая в ЦК ВКП(б) в своих руководящих тезисах для газет и журналов написал о необходимости опубликовать основную статью о наступательной войне в журнале, а не в газете. Вслед за этим указание о пропаганде «лозунга наступательной войны» получили кинематографисты на совещании 14-15 мая в ЦК ВКП(б). Там же присутствовали главные редакторы «Правды», «Известий» и «Комсомольской правды». На этом совещании А. А. Жданов сформулировал основную задачу воспитания людей «в духе активного, боевого, воинственного наступления».
Зав. отделом печати НКИД Н. Г. Пальгунов ставил задачи откровенно. Он потребовал от пресс-бюро «Правды» разослать в течение ближайшего полумесяца областным, городским и районным газетам материалы для публикации, в том числе и статью о различии «между советской политикой мира и пацифизмом мелких буржуа и социал-предателей». Он же утверждал, что «Областная и районная печать должна отказаться от описания ужасов войны, совершаемого в пацифистском стиле, показать, что при известных обстоятельствах нужна наступательная тактика».
14 мая 1941 г. на совещании в Главном управлении политпропаганды Красной Армии были даны аналогичные указания. В журнале «Политучеба красноармейца», подписанном к печати 24 мая 1941 г., утверждалось: «Преданность родине, твердость и настойчивость в достижении полной победы над врагами, активный наступательный дух… Большевики выходят победителями из всех испытаний, потому что они твердо держатся наступательной тактики… Политорганы, командиры и политработники обязаны усилить работу с каждым красноармейцем и младшим командиром в духе постоянной готовности к наступательным боям за дело коммунизма».
Ранее во всех выступлениях руководства страны шла речь только о защите отечества. Цель новой пропаганды не вызывает сомнения – население страны готовили к захватническим войнам. Сталин готовил агрессию, рассчитывая перехитрить Гитлера и западные страны.
Другое дело, что советский вождь и вся его политическая и военная камарильи оказались гораздо глупей Гитлера и немецкого Генштаба. А шапкозакидательские настроения в советском обществе, не умудренном последующим опытом Великой Отечественной войны, были весьма сильны. Сказалась беспрерывно одуряющая советских граждан пропаганда. Куда там Геббельсу до идеологов большевистской партии! «Раз, два, три – мы большевики. Мы фашистов не боимся – возьмем на штыки!!!».
… Правда заключается в том, что каждый из этих двух диктаторов хотел разгромить другого.
Историки-архивисты сейчас вводят в научный оборот все больше и больше ранее неизвестных документов. Но при Путине доступ в архивы, увы, стал сокращаться.
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
