ОТЕЦ И ДОЧЬ
Только тот, кто знает тогдашнюю советскую жизнь, может до конца понять, каким надо быть человеком, чтобы воспитать настоящей еврейкой девочку, которая родилась в двадцать первом году в городе Самаре.
Когда Гитл-Лея была маленькая, отец нанял для нее учителя, и тот научил ее молитвам на иврите и немножко – алахе.
Сам реб Биньямин учился только в Бресте, но все, что он успел узнать до своих семнадцати лет, соблюдал и сумел передать дочерям и сыну.
Тогда в Советской России еще были еврейские школы. Курировала их Евсекция, преподавание велось на идиш. Отец предпочел отдать Гиту в русскую школу. Он объяснил дочке:
– Если я отдам тебя «им», то они будут хозяевами над тобой, будешь их, а не моя. А если в русскую школу – я буду хозяин над тобой. И если ты принесешь в класс мацу, никто не будет знать, что это маца. А там – все будут знать.
В школах Евсекции специально заставляли детей делать всякие гадости в еврейские праздники. Слышал я историю, как однажды в Йом Кипур в таком «еврейском» классе учительница подзадоривала учеников, прививая им «свободомыслие»:
– Эти религиозные сегодня молятся и постятся. А мы ну-ка покажем Б-гу фигу!
Один из учеников возьми и спроси:
– Не понимаю. Вы ведь говорите, что Его нет. Кому же фигу показывать? Гита была любимая дочь отца. Но когда во время войны у нее порвалось платье, и она попросила новое, отец раскричался:
«Людям есть нечего, а ты хочешь новое платье?» У него были деньги, но он ничего не покупал детям. При любой возможности он покупал еду и отдавал голодным.
Реб Биньямин мечтал, как поедет вместе с Гитой в родные края, в Польшу, покажет ей свой город, посетит могилу родителей. К счастью, они еще не успели поехать, как началась Вторая мировая война и Германия напала на Польшу. Окажись они к тому времени в Бресте – попали бы к немцам.
По окончании срока заключения тестя выслали в Казахстан. Последние свои годы он жил в Кзыл-Орде. Когда у нас родился сын, мы телеграммой пригласили его на брит-милу. Он, честный старый человек, шестидесяти восьми лет, пошел просить разрешения уехать на один час плюс два дня дороги – только на один час он приедет, посмотрит на внука и уедет. Не разрешили, подлецы. Так я его ни разу и не увидел.
МОЯ ТЕЩА, БЛАГОСЛОВЕННА ЕЕ ПАМЯТЬ
Рав Дубин сосватал всех дочерей моего тестя: среднюю сестру, Келю, – Аарону Рабиновичу, Дину – его брату Шолому, Гиту сосватал мне. Братьев Рабиновичей в дом Зайдманов привела война. Отсидев свои два года за нелегальный переход польско-советской границы, Аарон приехал в Куйбышев и попал к Зайдманам. (Шолом тогда отсутствовал – тоже оказался за решеткой). К моменту возвращения Шолома из лагеря Аарон был уже женат на средней дочери реб Биньямина.
Выйдя из лагеря, Шолом приехал к Зайдманам. Он говорил, что Фрума-Малка всегда относилась к нему, как мать…
Из Куйбышева Шолом рассчитывал вернуться в Польшу. Рав Дубин, который жил еще у Зайдманов, говорит Шолому:
– Тебе же надо жениться. Зачем искать в Польше? Вот сидит девушка. Даю тебе пять минут, подумай.
Шолом думал пять минут. Шидух состоялся. Дина, младшая дочь Зайдманов, стала его женой. Теперь у него уже внуки, и замечательные.
После войны выходцам из Польши какое-то время разрешали покинуть СССР, и Шолом немедленно воспользовался этой возможностью. Постранствовав в поисках места, он с семьей в конце концов поселился в Нью-Йорке.
Я успел познакомиться с Шоломом до отъезда. Должен сказать здесь: это человек редкой правдивости.
Незадолго до смерти Сталина Аарон получил третий срок (об этом – ниже). И кто же вытащил его из лагеря? Фрума-Малка. Она поехала в Сибирь и оставалась там, пока не добилась: Аарона актировали, то есть освободили по состоянию здоровья. (Это произошло уже после смерти Сталина).
Вернулась Фрума-Малка с обмороженными ногами. Спустя какое-то время – в Ташкенте – у нее началось ухудшение, в больницу она ни за что не хотела – были у нее причины – и ей прямо у нас дома ампутировали несколько пальцев. (Сделал это врач Шимунов, которому я обязан глубокой благодарностью: он бесплатно лечил Бенциона еще в те времена в Ташкенте, когда у нас не было прописки, и ни одна поликлиника не хотела принимать мальчика, а денег на частного врача у нас не было. Сейчас Шимунов живет в Иерусалиме).
… Где-то в Казахстане вскоре после войны умерла супружеская пара – высланные из Ленинграда муж с женой, честные религиозные люди. Их арестовали и выслали в Казахстан только за то, что они тайно обучали кого-то религии. Хоронить их было некому, и какие-то знакомые Фрумы-Малки телеграммой сообщили ей об этом. Почему они сами не взялись за это? Видно, не по плечу было.
А Фруме-Малке все было по плечу. Она бросила все дела, взяла с собой одного еврея из погребального общества и отправилась в неблизкий путь.
Позже я встретился с братом той погибшей женщины. Он рассказывал, что, когда приехал туда, его сестра с мужем уже были похоронены – как надо, по-еврейски. Это Фрума-Малка сделала. Она была активнее всех в семье. Она была огонь!
ДЕНЬГИ «С НЕБА»
Происшествие, о котором ниже, тоже связано с Фрумой-Малкой. Может, оно и случилось-то со мной из-за, а точнее, ради нее.
Дело было в августе, вскоре после истории с похоронами в Казахстане. Фрума-Малка гостила у нас, перед тем как уехать в Кзыл-Орду к мужу. Пора было уже покупать билет, а денег – ни копейки (на поездку на похороны, понятное дело, сразу нашлись, а тут – где возьмешь?). Деньги за отпуск я получал в июне, и мы их, естественно, прожили. Я давал уроки, подрабатывал, но в августе все сдали экзамены и частные уроки кончились. Как быть? Я говорю:
– Б–г поможет. Теща нервничает:
– Как Он поможет? С неба утром сбросит деньги? Я говорю:
– Да, сбросит с неба, – и ушел.
Иду и думаю – где искать работу? Последние дни перед началом учебного года. Куда податься? Заглянул в Гороно к начальнику отдела кадров – он с кем-то беседует. Заметил меня и говорит:
– Зильбер, заходите! Вы свободны сегодня?
– Да.
– Вот тут товарищу надо сдать какой-то экзамен, идите с ним. Фамилии этого «товарища» – Ермольчик – мне не забыть. Иду я с ним и чувствую что-то неладное: очень уж странно он переглядывается с людьми на улице. Стоит на углу молоденькая девушка, беззаботно глазеет на прохожих. Увидела моего спутника – и подмигнула незаметно. Чудно! Ну никак она ему в знакомые не годится! Старик – татарин с седой бородой, с виду такой серьезный, кивает тайком. Что у них может быть общего? Неужели агенты? В жизни бы не подумал, что агенты такие бывают. А тут мне и вовсе дурно становится: он явно держит путь на Черное озеро (в Казани Черное озеро – как Лубянка в Москве, главное управление у чекистов). Ловушка?!
Пришли на Черное озеро – перед ним все двери открываются. Входим без всяких пропусков к самому главному начальнику, тоже Ермольчику (родственник, видно), и бандит какой-то, длинный, с револьвером на боку, тоже входит. Мне показывают на него и говорят:
– Этот наш сотрудник успешно трудится, и мы хотим повысить его в звании. Но ему не хватает образования. Надо, чтобы он сдал экзамены хотя бы за восемь классов. Проверьте, что он знает, и подготовьте его – за деньгами мы не постоим.
Я, конечно, ни слову не поверил. А вы бы поверили? Я решил, что меня хотят подловить на чем-то. Или просто задержать без лишнего шума. «Ученик» отвел меня в Красный уголок (что-то вроде комнаты отдыха в тогдашних учреждениях и учебных заведениях; непременное украшение – бюсты и портреты вождей; всегда полно марксистской литературы). Сели «заниматься».
Страшно было сидеть: все время входили и выходили эти убийцы. Они расстреливали людей и делали все что хотели, и это было видно по их лицам. Вы знаете, ведь это по лицу видно. Звериные были лица. Они смотрели на нас, а я опустил голову и уже не хотел поднимать. Но я – что я мог поделать?
Начал его учить. Проверил, что он знает по алгебре, объяснил какие-то основы, затем немного физики, потом русский язык. Взял статью из газеты, диктую, исправляю ошибки. Работаю, в общем. Так и сижу с опущенной головой, ни на кого не смотрю – не мог смотреть! Вдруг слышу:
– Достаточно!
Вижу, возле стола стоят трое, смотрят, как я с ним занимаюсь, и им это нравится. Меня опять ведут к начальнику Ермольчику, выписывают ведомость на оплату – сто пятьдесят рублей: шесть часов по двадцать пять рублей. Тогда это были большие деньги. Говорят:
– Послезавтра придете за деньгами.
Но сразу по лицу увидели, что не приду.
– Ну ладно, – говорит Ермольчик. Вызывает какого-то бандита:
– У тебя деньги есть, я знаю, ты сегодня получил. Дай сто пятьдесят рублей.
Прихожу домой, а там уже волнуются: я ведь как ушел с утра на молитву, так и пропал. Протягиваю деньги. Они спрашивают:
– Откуда? Я говорю:
– Упали с неба.
– Как это «с неба»?
– А так. НКВД дал!
Из книги воспоминаний “… Чтобы ты остался евреем”
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
