ВМЕСТО ШКОЛЫ

Я не знаю другого отца, которому сын был бы столь обязан знаниями, как я — моему отцу, благословенна его память. Это отец учил меня «алеф-бейт» (еврейскому алфавиту), дал мне знание Танаха (Пятикнижия, Пророков, Писаний), учил со мной «Шулхан арух» (свод еврейских законов), Мишну, Гемару (составные части Талмуда).

Как отцу это удалось — ума не приложу, но я ни одного часа не учился в школе. При советских порядках и законе об обязательном начальном образовании — это просто чудо. Чтобы я мог общаться на равных с ребятами, отец какое-то время нанимал для меня частных учителей, которые немного занимались со мной по школьной программе математикой, физикой и русским языком. В основном и этими предметами он занимался со мной сам (как и когда отец приобрел эти знания, мне неизвестно, но такое и не спрашивают о талмид-хахаме — человеке, умеющем учиться, он сделал это ради меня, только бы не отдавать меня в школу).

Отец всегда брал меня с собой в синагогу. В шесть лет я уже знал назубок все молитвы и молился наизусть. Однажды — мне было лет восемь — мы с отцом сидели в сторонке и слушали, как шохет (резник, который режет скот для общины, он должен хорошо знать законы шхиты — правильного убоя скота и вообще быть человеком праведным и сведущим в Торе) разбирал мишнает с группой евреев (там было человек тридцать). Отец тихо сказал мне: «Хочу, чтобы ты знал, здесь он объясняет неправильно». Я удивился, почему же отец не поправляет шохета?

Занятия закончились, мужчины прочли вечернюю молитву и разошлись. Шохет подошел к отцу, поговорил с ним, и отец, как бы между прочим, заметил: «Знаете, в мишнает есть одно место, которое не все правильно понимают», — и объяснил. «Ой, — говорит тот, — а ведь и я объяснил неверно. Надо завтра повторить все заново и исправить ошибку». Тут я понял, почему отец сперва промолчал. Он не хотел при всех ставить резника в неловкое положение. Этот случай был для меня хорошим уроком.

Отец был очень мягкий и даже застенчивый человек. Он говорил: «Если кому-то что-то нужно, пусть приходит ко мне, и я ему помогу». А мама была очень активной. Если она знает, что у кого-то в чем-то нужда, то сама туда побежит.

Еврейский закон предписывает евреям в праздник Суккот спать и есть в сукке (специальном шалаше с крышей из веток). Особая обязанность — поесть в сукке в первую ночь. В другие дни, если идет дождь, можно уйти в дом и поесть там, но в первый день праздника надо дождаться, когда дождь кончится, и поесть в сукке. В Казани лишь один-два еврея имели возможность строить сукку, у нас такой возможности не было. Однако ели мы всегда в сукке. Помню, однажды в первый вечер Суккот мы с отцом помолились и пошли искать сукку (о том, у кого она есть, даже в миньяне не говорили, настолько это было тайно). Подошли к дому, где обычно она была, — нет сукки. Дошли до другого места — тоже нет. Шел страшный дождь, но мы продолжали поиски. Часа четыре — до полуночи — искали, у кого в этом году стоит сукка, все никак не могли найти. Но нашли! И поели в сукке.

С момента, как я себя помню, мы жили в жактовской (государственной) трехкомнатной квартире. Звучит неплохо, верно? Но выглядело это так: родители со мной — втроем — в двенадцатиметровой комнате, соседская семья — в таких же апартаментах, а центральная комната отдана молодежной группе Еврейской секции Компартии.

Из книги воспоминаний «Чтобы ты остался евреем»

Оцените пост

Одна звездаДве звездыТри звездыЧетыре звездыПять звёзд (ещё не оценено)
Загрузка...

Поделиться

Автор Редакция сайта

Все публикации этого автора