Cвязь времен

Эта красивая книга, вышедшая недавно в Сан-Хосе, в Калифорнии, продолжает многолетнюю традицию альманахов, объединяющих под общей обложкой произведения разных авторов, продолжающих, а то и начавших в эмиграции писать стихи на русском языке. На титуле альманаха-ежегодника «Связь времён» мы видим цифру «1», что означает новое начало — с 2009 года за работу редактора альманаха-ежегодника взялась Раиса Резник, поэт, автор нескольких поэтических сборников, публиковавшаяся также в альманахе «Встречи», более тридцати лет выходившем в Филадельфии под редакцией Валентины Синкевич, и в «Альманахе Поэзии», выходившем в Сан-Хосе под редакцией Ильи Фридлиба.

«Связь времён» — что означает это замысловатое название? Невольно рифмуется «вязь времён», своеобразная для каждого времени стихотворная вязь, отличающая поколения, волны эмиграции, индивидуальность авторов… Нет, все-таки не вязь, а связь, ибо чем-то мы все здесь крепко связаны. Чем? А тем, что таможенники при нашем выезде не смогли у нас отобрать — русским языком, которым владеем и на обладание которым не будем спрашивать разрешения метрополии. Это первый наш язык, у наших детей — то ли первый, то ли уже второй, у внуков — второй, а дальше не заглядываем. Такова связь времён — прошлого, настоящего, будущего. Еще аспект — связь времён и дорог — времена, сказал поэт, не выбирают, но возможность выбора дорог нам жизнь предоставила, и вот дороги, которые мы выбираем, неплохо отразила рецензируемая книга. На ее обложке работы Елены Гутман мы видим песочные часы как символ текущего времени, а за ними привлекательный портал, открывающий нам анфиладу в непознанное.

В книге 264 страницы, на которых отражено творчество более шестидесяти авторов. Почти половина из них проживает в США, около трети — в Израиле, другие — в Германии, России, Канаде, Украине, Молдове, Франции, Чехии, Латвии. Взяв на себя задачу в какой-то мере раскрыть содержание книги, я буду вынужден цитировать лишь выборочно и отрывочно, не претендуя на полноту и предметный анализ. Начну с фрагмента стихотворения Рины Левинзон, родившейся в Москве, живущей в Иерусалиме:

«В Израиле жить — над судьбой ворожить,

Над страхом смеясь и склоняясь над бездной.

В Израиле жить — никуда не спешить,

Здесь дата рождения — дата приезда…»

Оборвав строфу, возьму по кусочку от других ее стихотворений: «Живи, мой народ…», «В разгаре истории мрачной, где прошлое зло не ушло…», «И вся земля эта рыжая, вся эта земля — моя!», о двуязычии своем — «Зима моей российской речи, весна иврита моего», и еще об иврите «Он — суть от сути. Верный знак любви, он — смысл письма, он у меня в крови»…

Другой мотив найдем у живущей в Кишиневе Александры Юнко — в стихотворении, посвященном России:

«О, родина духовная моя!

Маяк, ведущий через все моря,

И приложенье ностальгии острой…»

Что ни человек, иные эмоции, это в порядке вещей. Вот поэт и переводчик Николай Голь, живущий в Санкт-Петербурге:

«Интеллигент не должен быть брюзглив.

Интеллигент обязан быть брезглив,

И именно поэтому, по-моему,

Не должен лопать из ведра с помоями,

А лопая, не должен, тем не менее,

Слюною исходить от умиления».

Не чужд ностальгии, но иной, Евгений Минин, живущий в Иерусалиме, издающий там альманах «Иерусалимские голоса»:

«Прошли сериалы любви.

Меняются в мире реалии.

Идут на каналах TV

кровавые вакханалии.

Увидеть счастливый финал,

что воду найти на Юпитере.

Но есть и любимый канал —

Канал Грибоедова. В Питере».

«Что есть Родина? Крепкая клетка? Мышеловка? Улыбка в беде?» — это строки из стихотворения Ирины Кант, родившейся в Харькове, живущей в Милуоки. А вот целиком другое ее стихотворение:

«На руинах жизни неудачной,

Сгорбившись старушкою, мечта

Тусклым днем и длинной ночью мрачной

Обживает мертвые места.

То она красивый камень встретит,

То услышит птичий зов вдали,

То травинку юную заметит

На клочке обветренной земли.

И при каждой этой важной встрече

Сразу возвышаясь над бедой,

Оживает, распрямляет плечи,

Становясь, как прежде, молодой».

Стихотворение москвича Виталия Амурского, давно живущего во Франции, начинается горькой строфой:

«В гороскопах была ль обещана,

Или где-то еще — та боль,

Что однажды легла как трещина

Между мной, мой край, и тобой…»

Мне кажется, что эта строфа настроением перекликается с заключительной строфой другого стихотворения того же автора:

«И вновь со мной Ключевский и Тынянов,

Настольной лампы выгнутый наклон.

И яблоко с кислинкой, а тумана

Хватает и в душе, и за окном».

Виктор Фет родился в Кривом Роге, Украина, живет в Хантингтоне, Западная Вирджиния. Позволю себе выдернуть два четверостишия из его большого стихотворения «Кавказ» — первое и последнее:

«Нет в России иного рассказа,

Чем про бурные горы Кавказа,

Про нагайку да шашку, да бурку,

Да как персу досталось, да турку».

* * *

«И эпоха, наполнив роман,

Уходила зарядом картечи

В темноту, в племена мусульман,

Не имеющих письменной речи».

Владимир Батшев, родился в Москве, живет в Германии, во Франкфурте-на-Майне, редактор журналов «Литературный европеец» и «Мосты». В характерной для него форме он уподобляет поэтов садовникам, оставляющим миру деревья в бессмертной поэтической роще:

«… осталось древо Галича,

есть дерево Елагина,

стоит оно — Губанова,

стоят — моих товарищей,

ни сдвинуть, ни упасть им…»

В Германии оказалась и Сарра Лейзерман, родом она из Молдавии, а живет, увы, в Нюрнберге. Два четверостишия — первое и последнее — из ее стихотворения «Вместо биографии»:

«Я родилась за месяц до войны.

Эвакуация, бомбёжки, голод, страх…

Мы беженцы. В том нашей нет вины.

Мне лучше всех — у мамы на руках».

* * *

«Да, мы бежали к тем, кто нас бомбил,

От тех, кто в ту войну нас защищал.

Игра или ирония судьбы —

Такой непредсказуемый финал?»

Много, много еще интересного в этой книге, много поэтов — хороших и разных, совсем как Маяковскому мечталось. Русское зарубежье представлено здесь также в литературных эссе, графике и библиографии. Да простят меня талантливые авторы, не упомянутые в краткой рецензии. Завершу ее выдержками из стихотворений Раисы Резник, редактора этого альманаха. Она родилась на Украине, живет в Калифорнии. «Телефонный разговор»:

«Твой голос: — Всё, судьба потеряна

на промежуточных дорогах,

она меж Яузой и Тереком

влачится где-нибудь на дрогах.

А я в ответ: — вопрос не шуточный, —

а у самой внутри всё сжалось:

там на дорогах промежуточных

пропали доброта и жалость.

И рада, что живу в Америке —

в краю, где злости нет и зависти,

не между Яузой и Тереком,

не между Тереком и Яузой…»

И еще о дорогах, которые мы выбираем, там же и связь времён:

«Откуда идет дорога?

Куда поведет большак?

За будущее тревога —

Из прошлого чей-то знак».

Пролистал книгу от начала к концу, от конца к началу — с остановками у захватывающих строф.

«Б-же мой, как всё волнующе!

Прошлое, настоящее, будущее…»

Эти строки взяты из стихотворения Валентины Синкевич, основателя традиции поэтических альманахов эмиграции. А общее впечатление — раз такие стихи пишет эмиграция, значит, дорога выбрана верно и связь времён держится. Раз столько в книге авторов, значит, живут полной жизнью, тянутся к творчеству и друг к другу. А еще скажу о лексике, культуре речи и грамотности — эмиграция в отличие от метрополии сохраняет в чистоте русский язык. Пожелаю альманаху-ежегоднику продолжить свой путь, собирая и объединяя таланты.

Оцените пост

Одна звездаДве звездыТри звездыЧетыре звездыПять звёзд (голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...

Поделиться

Автор Семен Ицкович

Чикаго
Все публикации этого автора

1 комментарий к “Cвязь времен

  1. В пути.
    Я врач, соратник Авиценны
    Играть на флейте не умею
    Труб водосточных не имею,
    Как, впрочем, не имею стен.

    Живу как странник, дом — дорога.

    Отшельник я и вечный жид,
    Что по веревочке бежит…
    Спешит от отчего порога.
    Мой дом — пустыня.
    Моисей по ней ведет нас,
    Путь наш — долог.
    Язык мой — остр, глаз мой — зорок.
    Я стал свободным И несу
    Свободу, братство, совесть людям.
    Мой прадед ездил на верблюде,
    Осваивая полосу*
    Прибрежную…
    (Фрагмент)

Обсуждение закрыто.