Не успел умереть Александр Солженицын, как СМИ захлестнул ураган славословия: пророк, гений, герой, в одиночку боровшийся с КГБ, диссидент, литературный гигант, зэк, прошедший самые страшные лагеря, герой войны и т. д. Запад всегда был глуп, не понимал СССР и липовых пророчеств «пророка».
Но больно видеть, как перед Солженицыным, даже зная о его антисемитизме, преклоняются евреи из России.
Ложь и подлость
В небольшой статье невозможно охватить всей лжи, сопутствующей жизни Александра Солженицына. Жизнь на Западе он начал с «разоблачения» Запада. «Солженицын, — писал Владимир Войнович в «Портрете на фоне мифа», — не понимая преимуществ открытого общества, предрекал ему скорую и тотальную победу коммунизма. Не согласных с ним западных советологов поносил последними словами, хотя с мыслями их, не владея… чужим языком, знакомился, скорее всего, в пересказе. И вообще его высказывания о Западе наводят на подозрение, что основным источником его знаний об этой части мира… была советская пропаганда». После нескольких чтений глав из «Красного колеса» по «Голосу Америки» о змее Мордке Богрове, вынашивавшем свою иудейскую («Трехтысячелетний тонкий уверенный зов!») месть русскому народу и убившем светоч нации Столыпина, русскоязычные журналисты США возмутились. А за ними — американские СМИ. «И тут же на другой день, 23 января высунулась напрягшаяся в засаде «Нью-Йорк Дейли ньюс», видимо, заранее подготовленная: «Антисемитизм, за который налоги уплачены»!» — так расценил Солженицын это возмущение, которое, по его мнению, подготовили евреи, добившиеся заседания Комитета по иностранным делам. Разве это не типичная советская пропаганда?
Всем воздал: Андрэ Мальро, Анатолию Максимовичу Голдбергу с «Би-би-си», А. Сахарову. И. Зильберберга, хранившего его рукописи, назвал агентом КГБ и т. д. Не зря князь Шаховской написал эпиграмму: «Теленок с дубом пободался, дуб пошатался и остался. Тогда теленок всех подряд давай бодать других телят».
Первую жену, Решетовскую, школьного товарища Н. Виткевича, севшего из-за переписки с ним на 10 лет, и Симоняна, — всех записал в чекисты. Оболгал живых и мертвых. Зная о подозрениях, что о восстании в лагере Экибастуз сообщил чекистам стукач Ветров (Солженицын), Солженицын в статье «Потемщики света не ищут» написал: «Настаивают, что в ГУЛАГе всякий «спецнаряд» должен иметь визу оперуполномоченного, иначе он не может состояться, и стало быть, при всех дальнейших перемещениях зэк не может «слезть с крючка». — В пределах ГУЛАГа может, и так, только из лагерька на Калужской заставе меня перемещали не внутригулаговским «спецнарядом», меня «распоряжением министра внутренних дел» выдернули вне системы ГУЛАГа — в Отдел спецтехники МВД, куда собирали специалистов из лагерей, — и пораженное начальство уже через два часа отправило меня прочь из лагерной зоны — в Бутырку». Этим только подтверждает подозрения большой специалист для работы в шарашке — «ядерный физик»!
После того как в 1990 г. в России напечатали воспоминания Л. А. Самутина «Не сотвори себе кумира», Солженицын назвал его, отсидевшего в Воркуте и бывшего соавтора многих страниц «Архипелага», прятавшего эту рукопись, — «власовцем», «не уничтожившим вовремя (втайне от меня) экземпляр». Как всегда -ложь. В 1973 г. рукописи «Архипелага» были изъяты у Е. Д. Воронянской и у Самутина. Воронянская повесилась. Солженицын прокомментировал: «Она обманула меня — она наказана». Зато изъятие рукописей позволило Солженицыну начать печатать «Архипелаг» за границей. Продолжать не стоит: велик список подлостей.
«Евреи виновны во всем»
С «Одного дня Ивана Денисовича» и до «Двухсот лет вместе» Солженицына волновало только одно — зло евреев. Иван Денисович — воплощение терпеливого русского народа, прислуживающего наглому и ленивому «придурку» Цезарю Марковичу. Потому и понравился рассказ Хрущеву. А евреи, благодарные за тему о лагерях, проглотили Цезаря Марковича, списанного Солженицыным с близкого лагерного друга Льва Гросмана. Проглотили и антисемитизм автора «Архипелага», где говорится, что все начальники лагерей были евреями. И не стошнило. «В круге первом» предатель Рубин списан со Льва Копелева. И это проглотили.
Суть «Двухсот лет вместе»: евреям в России было хорошо, погромов было мало, но работать не хотели, а спаивали крестьян и были ростовщиками. Революции делали и русскую культуру. ЧК-НКВД были их вотчиной, лагеря для них были раем. Создали советскую власть и сами ее разрушили. Все диссиденты — евреи.
Валерий Каджая написал несколько статей и две книги в защиту евреев. В одной из них, «Почему не любят евреев», он разоблачил все мифы Солженицына.
Миф № 1. На передовой евреев было значительно меньше, чем во втором и третьем эшелонах фронта. «И всякому было наглядно: да, там евреев значительно гуще, чем на передовой», — писал Солженицын. «Расслабляющий расчет: страна здесь — не наша, кроме нас — много Иванов, им все равно воевать, они и за нас повоюют с Фрицами, а нам лучше сохранить свою выдающуюся по талантам нацию…», — объяснял он. И добавил — за всю войну «не похоронил ни одного еврея».
«Кстати, — пишет Каджая, — когда я спрашивал фронтовиков, как часто приезжали навестить их жены, они делали круглые глаза: редчайший случай! Это какое же умение устраивать личные дела! Но, судя по книге Решетовской, у (Солженицына) командира батареи звуковой разведки (БЗР) это получалось совсем даже неплохо. До какого лицемерия можно дойти: презрительные филиппики в адрес евреев, «которые в основном пристраивались во 2-м и в 3-м эшелонах», а сам-то! О том, как Солженицын был арестован и за что, как сидел в лагере, а затем в «шарашке», как жил в ссылке, как бодался с дубом и т. д., и т. п. писано-переписано. А вот как он воевал — ни строчки не найдете. Сплошное белое пятно на фоне синусоид, абсцисс и ординат. И только из наградных листов можно узнать, что обоих своих орденов был удостоен отнюдь не за подвиги в бою, а за добросовестное выполнение служебных обязанностей. Так, орден Отечественной войны II степени Солженицын получил, не выходя из блиндажа, после взятия нашими Орла в январе 1943-го, ознаменовавшего победу в битве на Курской дуге. Тогда ордена и медали сыпались дождем. Та же история повторилась летом 44-го в Белоруссии при успешном форсировании реки Друдь».
О «Двухстах лет вместе» говорит Каджая: «Действительно, правы оказались те, кто предупреждал, что в первом томе — всего лишь цветочки, а вот ягодки — и очень сочные, нас ждут во втором. Так и получилось: подобного рода густопсовым антисемитизмом российский читатель не имел удовольствия наслаждаться со времен шульгинского эссе «Что нам в них не нравится…», написанного в 1928 году».
«А общий вывод (Солженицына) таков: «Но как бы неоспоримо важны и необходимы ни были все эти службы для общей победы, а доживет до нее не всякий, — продолжает Каджая. — Пока же рядовой фронтовик, оглядываясь с передовой себе за спину, видел, всем понятно, что, участниками войны считались и 2-й, и 3-й эшелоны фронта: глубокие штабы, интендантства, вся медицина от медсанбатов и выше, многие тыловые технические части, и во всех них, конечно, обслуживающий персонал, и писари, и еще вся машина армейской пропаганды, включая и переездные эстрадные ансамбли, фронтовые артистические бригады, — и всякому было наглядно: да, там евреев значительно гуще, чем на передовой.
Самое забавное, что это говорит человек, за два с половиной года, проведенных на фронте, не сделавший по врагу ни одного выстрела, хотя и командовавший батареей. Но батарея-то была не огневая, а «звуковая». Да, да, Солженицын командовал так называемой батареей звуковой разведки (БЗР). В ней не было ни одного орудия, лишь аппараты, засекавшие по залпам вражеские орудия. А сам командир сидел в безопасном блиндаже километрах в полутора-трех от передовой — в том самом 2-м эшелоне — и вычерчивал оси абсцисс и ординат и прочие синусоиды, а потом передавал свои расчеты дальнобойной артиллерии, расположенной еще глубже. Та уже и начинала молотить вражеские объекты, чаще всего впустую, так как методика выявления по звуку была крайне несовершенной… В письме
от 25 декабря 44-го своему закадычному другу Николаю Виткевичу, он откровенно высказывает собственное кредо: «Я всегда стараюсь избегать боя — главным образом потому, что надо беречь силы, не растрачивать резервов…»
Миф № 2. «Евреи спаивали народ, за это они и должны нести историческую ответственность».
Миф № 3. «В этом-то духе еврейскому народу и следует отвечать и за своих революционных головорезов, и за шеренги, пошедшие к ним на службу», — считает гений. «Солженицын, — пишет Каджая, — которому евреи чудятся на каждом углу, записал в «Иудино племя» даже такого чистокровного русака, как композитор Василий Павлович Соловьев-Седой… «Еще Оскар Фельцман, Соловьев-Седой, — не берусь представить в полноте. (Захватывая годы и позже, чтоб к этой теме не возвращаться: поэты-песенники Илья Френкель, Михаил Танич, Игорь Шаферан, композиторы Ян Френкель, Владимир Шаинский, не продолжаю.)» И не надо продолжать — лечиться надо, потому что это же очевидно: болен человек…»
Миф № 4. Каджая: «Эти зловредные евреи. А хочется так сильно, так сильно хочется доказать, что именно евреи превратили Россию, то есть СССР, в Архипелаг ГУЛАГ, что именно они заправляли в лагерях, а также доминировали в ГПУ-НКВД, откуда и шло все зло. Эту мысль, но не столь откровенно, как в «Двухстах лет вместе», Солженицын попытался, но осторожно, провести еще в «Архипелаге ГУЛАГе», но получилось у него настолько неуклюже, что было сразу же замечено».
Из письма Семена Бадаша, тоже оболганного гением: «Вот я и спрашиваю Вас, Александр Исаевич… как реально проходил Ваш «детский срок» заключения — в 8 лет. (Вы сами сроки в 5 и в 8 лет, когда у большинства были по 25, у меньшей части — по 10 лет, называли «детскими».) После кратковременного пребывания в промежуточном лагере под Новым Иерусалимом Вы попали на строительство дома у Калужской заставы в Москве (ныне площадь Гагарина) и сразу стали зав. производством, а затем нормировщиком. Вы описываете подробно свое привилегированное положение: жили в большой комнате на 5 зэков, с нормальными кроватями, с нестрогим режимом. На стр. 248 части 3 «АГ» Вы писали: «Придурки производства… но положение их на производстве — льготное». И далее на стр. 254: «Посты придурков — ключевые посты эксплуататоров…» Когда Вас все-таки шуганули в Экибастуз, Вы и там пристроились сперва нормировщиком, о чем Вы умалчиваете, а затем — бригадиром, о чем упоминаете вскользь. Из 8 лет заключения, 7 лет Вы ни разу не брали в руки ни пилы, ни лопаты, ни молотка, ни кайла».
Миф № 5. Книга «Двести лет вместе» «родилась не просто по соседству, а прямо органически из «Красного колеса»… И с вопросом еврейско-русских отношений я сталкивался все время». «И, как всегда, — говорит Каджая, — Солженицын сказал полуправду. Главное он скрыл: еще до «Красного колеса», в 1964-68 годах написал небольшую книжицу, которая по концентрации юдофобии способна легко перевесить все написанное им до того и после того. Называется она «Евреи в СССР и в будущей России».
Он хранил ее до лучших времен. Но другой экземпляр попал к Кобозеву, Решетовская его выкупила и сдала в Отдел редких рукописей Пушкинского дома.
Каджая: «Каким-то образом рукопись «утекла» из секретного отдела и оказалась в руках… Анатолия Сидорченко, который, недолго думая, опубликовал ее аккурат перед самым выходом в свет первого тома «Двести лет вместе». Заканчивается брошюра «Евреи в СССР и в будущей России» своеобразным завещанием:
«Эта работа по своему языковому строю, да и по окончательности формулировок и сейчас, конечно, еще не вполне завершена. Я положу ее на долгие годы. Надеюсь перед выпуском в свет еще поработать. Если же не судьба мне к ней прикоснуться до той минуты, когда приспеет ей пора, — я прошу ее напечатать в этом виде и считать мои взгляды на вопрос именно такими. Когда эта работа увидит свет — может быть, очень не скоро, может быть, после моей смерти, — я надеюсь, что русские не усмотрят в ней гибели нашей нации.
1-я редакция — декабрь 1965 года,
2-я редакция — сентябрь-декабрь 1968 года, пос. Рождество-на-Истье».
На Запад антисемитскую книжку послать нельзя было, помешала бы взлету. Это Солженицын прекрасно знал. Каджая: «Во время беседы с «Московскими новостями», когда на прямое утверждение (даже не вопрос) интервьюера «ваше авторство просто фальсифицируют» Александр Исаевич разразился гневной тирадой: «Это хулиганская выходка психически больного человека. В свою пакостную желтую книжицу он рядом с собственными «окололитературными» (почему-то это слово взято в кавычки — В. К.) упражнениями влепил опус под моим именем. Ситуация настолько вываливается за пределы цивилизованного поля, что исключает какой бы то ни было комментарий, а от судебной ответственности этого субъекта спасает только инвалидность…» Однако Солженицын «влепил» его почти полностью во 2-й том «Двести лет».
Миф № 6. Каджая: «Дотошные критики подсчитали, что около 95 % цитат, приводимых нобелевским лауреатом, носят антиеврейский характер и чуть более 5 % отведены еврейской апологетике. Но даже эти крохи поданы так, что лишь с большим трудом можно понять их «проеврейский» характер, в чем мы убедились на примере Успенского».
Солнце нашей эпохи
Солженицын вещал, что рукою его водит Б-г, и преграждал дорогу всем другим писателям, чтобы быть единственным. Из воспоминаний Варлама Шаламова: «Для Америки, — быстро и наставительно говорил мой новый знакомый (Солженицын), — герой должен быть религиозным. Там даже законы есть насчет этого, поэтому ни один книгоиздатель американский не возьмет ни одного переводного рассказа, где герой — атеист, или просто скептик, или сомневающийся. — А Джефферсон, автор Декларации? — Ну, когда это было. А сейчас я просмотрел бегло несколько ваших рассказов. Нет нигде, чтобы герой был верующим. Поэтому, — мягко шелестел голос, — в Америку посылать этого не надо…».
«Тем более, — пишет В. Войнович, — что был на Шаламова в обиде. Тот его не признал, называл лакировщиком и делягой». В 1970-х в Америке Солженицын объявил: «Варлам Шаламов умер». Шаламов умер в нищете в 1982 г.
«Он только не догадывался в простоте душевной, что Солженицыну совершенно не требовалось, чтобы в сильном прожекторном свете славы, уже направленном на него и только на него, появился еще чей-то силуэт, пусть не рядом, пусть в отсвете, сбоку где-то, но — мученик, отсидевший 19 лет в самых страшных лагерях и в ссылке, да еще талантливо об этом написавший», — пишет Г. Бакланов.
«Солженицын, вернувшийся из Америки, — пишет В. Есипов, — опубликовал в «Новом мире» (№ 4, 1999 г.) воспоминания о Шаламове, которые… назвать не иначе как сведением личных счетов с умершим беззащитным писателем». И живых усмирял: «Голос Америки» боялся читать «Москва-2042» Войновича, опасаясь «вермонтского обкома». Не зря Копелев писал ему: «Не доверяя своим современным и будущим биографам, ты решил сам сотворить свой мир, по-своему написать свое житие…»
Войнович: «Он сам за собой наблюдает со стороны, сам собой восхищается и сам себе ставит высшие баллы по успеваемости и по поведению… Всех пригвоздил, как сумел. С отвращением сказал о диссидентах и правозащитниках, давая понять, что ничего общего у него с ними нет… Демократическое движение обозначил… презрительной аббревиатурой «демдвиж» и сам от него отодвинулся». «Новое русское слово» гений называл: «Их газета на русском языке».
«Болезнь кумиротворения вроде гриппа в тяжелой форме. С трудом излечивается, но иммунитета не дает и на старые прививки не реагирует. Появляется новый вирус, а с ним новая эпидемия», — заключает Войнович. Мания величия не делает человека памятником при жизни. Кумиротворение делают люди. И прежде всего те, кто, по российской традиции, считают, что писатель — это учитель, вождь и властитель дум, «величайший», «гений всех времен и народов». То, что для Запада есть сенсация, то для России — культ личности и тирания.
Жить не по лжи
Автор этой декларации, Солженицын, как обычно, считал ее обязательной для других. И раскидывал «чернуху» в разговоре с Демичевым. А добиваясь постановки своей антисемитской пьесы, просил передать Хрущеву после его погромной речи перед творческой интеллигенцией в 1963 г.: «Мне будет очень больно, если я в чем-то поступлю не так, как этого требуют от нас партия и очень дорогой для меня Никита Сергеевич Хрущев».
«Жить не по лжи, — пишет Каджая, — конечно же трудно, очень трудно! Но признаться в собственной лжи в сто крат труднее…»
Будут ли евреи и дальше почитать антисемита, оболгавшего наш народ и оскорбившего память жертв погромов и Второй мировой войны? Или продолжат то, о чем писал в 1967 г. Д. Данин: «Что-то бесит во всех разговорах о Солженицыне. Наверное — идолопоклонство. Кончается работа головы и начинается работа колен».
Везде евреи. И потому, писал Солженицын в «Евреи в СССР и в будущей России»: «Я вижу только один выход: вы сами должны постоянно чувствовать, как это выглядит с русской стороны. Вы сами должны ввести для себя правила самоограничения».
Защитников Солженицына отсылаю к Жаботинскому, писавшему о евреях, отмечающих юбилей Гоголя: «И девяти десятым из устроителей и участников не придет в голову задуматься, какова, с нравственной точки зрения, ценность этого обряда целования ладони, отпечаток которой горит на еврейской щеке: не придет в голову, какой посев компромисса, бесхарактерности, самоунижения… забрасывается этим хоровым поклоном в ноги единственному из первоклассных художников мира, воспевшему, в полном смысле этого слова, всеми красками своей палитры, всеми звуками своей гаммы и со всем подъемом увлеченной своей души воспевшему еврейский погром». Гоголь хотя бы был художник и истории не переписывал.
Это краткое резюме. Читайте В. Каджая «За что не любят евреев?» (base.ijc.ru/new/site.aspx? STID=245090&SECTIONID=244694&IID=372892)
С. Резник «Вместе или врозь?», В. Войнович «Портрет на фоне мифа», М. Дейч «Бесстыжий классик» и пр.
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
