Бьюкенен не случайно связывает победу коммунизма с его успехами в деле искоренения «религиозных предрассудков». «Душа западного человека» сформировалась под воздействием христианства не только в нравственном, но и в социальном, политическом плане.
Складывавшееся на протяжении веков либеральное политическое устройство Запада покоится на убеждении, что партийные победы должны достигаться на выборах, а не на баррикадах, что свобода совести и свобода слова должны сохраняться при любых политических изменениях.
Историки отмечают, что практика либерализма, практика уважения к правам личности и мирного сосуществования идей и властей вошла в плоть и кровь европейцев благодаря идее «двух мечей», отражающей паритетность церковной и светской власти.
На Западе исходно действовали два никак не связанных и неподотчетных друг другу свода законов – светский и церковный, римское право и право каноническое. Сосуществование властей, построенное на прагматически-паритетной основе, явилось той школой либерализма, которая привела к идеям свободы совести и свободы слова.
Итальянский исследователь Франсуа Руло в разгар перестройки в следующих словах наставлял начинающих российских либералов:
Либерализм с его преимуществами и его опасностями восходит к традиции, которая остается чуждой для России, потому что ей неведома теория «двух мечей». И если, несмотря на это обстоятельство, принимать либерализм как способ решения всех проблем, он незаметно превращается в идеологию.
Идеологу нелегко высвободиться из идеологических пут, даже когда в нем как бы произошел переворот. Обратившись в либеральную веру, он, сам того не осознавая, превращает ее в догматизм. А ведь либерализм — это прежде всего прагматизм, и превосходство либерализма над идеологией состоит как раз в том, что он постоянно подвергается критике и пересмотру, а это совершенно противоположно самой природе идеологии.
Драма идеолога, возомнившего, будто он «обратился», состоит в том, что тот самый либерализм, который он стремится взять на вооружение, под его же влиянием искажается».
Ф.Руло «Двуглавый орел и два меча» Новая Европа 1996
Однако, как раз в ту самую пору, когда это наставление давалось, западное общество само стало в нем остро нуждаться!
Особенность ситуации, сложившейся к началу 3-го тысячелетия состоит в том, что Запад почти полностью удалил из своей исторической памяти идею «двух мечей», одновременно все более заражаясь той самой марксистской идеологией, которую, казалось бы, наконец оставила Россия!
Декларация независимости США (1776), начинается с признания высшим сувереном Творца мироздания:
«Мы считаем самоочевидным, что все люди созданы равными, и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами».
Декларация объединенных стран Европы (2000) не только не содержит аналогичного высказывания, но не упоминает о религии вообще. Для европейских интеллектуалов христианство – это позорная страница континентальной истории, и призывы Италии и Польши указать религию среди прочих ценностей, некогда связывавших европейские народы, были отклонены архитекторами ЕС.
Опустевшие церкви Западной Европы либо сносятся, либо переоборудуются под пивные или мечети. В качестве примера пренебрежительного отношения к христианству приведу лишь одно свидетельство. Писательница Ольга Седакова передала в одном интервью свою беседу с англиканским епископом Личфилдским, имевшей место на литературном вечере:
«Мы с ним разговаривали о разном, потом он вдруг спрашивает: «Вы, наверное, верующий человек?» Я ответила утвердительно. Он был необыкновенно счастлив. Сказал:
«В этом помещении нет такого ни одного, я вас уверяю». Городское начальство и профессора приходят в церковь в большие праздники, на Пасху и на Рождество, но это ничего не значит. Он рассказывал мне потом, что есть большой раскол между интеллектуалами и Церковью.
Интеллектуалы не любят Церковь, не знают ее совсем, не интересуются, что там происходит. Он сказал: «Я сразу заметил: вы не показали, что вам неприятно, что вы сидите со мной за одним столом». Я удивилась: «Вроде бы наоборот, это честь». Он говорит: «Я вас уверяю, многие люди улыбнулись бы и сказали: меня так посадили, но я тут ни при чем». Общение со священнослужителями и клерикальные настроения очень не одобряются».
Хотя и в меньшей степени, аналогичные процессы происходили и в США, где еще в 60-х годах, по решению Верховного суда, христианские учреждения и символы стали вытесняться из общественного пространства.
Бьюкенен пишет:
«дехристианизация Америки — рискованная игра, ставкой в которой выступает наша цивилизация. Америка швырнула за борт «этический компас», по которому республика держала путь в течение двухсот лет, и теперь плывёт наугад».
На грани тысячелетий истинный прагматический либерализм переродился на Западе в сомнительную идеологию, превращая само слово «либерализм» в бранное.
В.Буковский в лекции, прочитанной в 2011 году в Тбилиси, в следующих словах описывает этот процесс, синхронизируя его с процессами в Восточной Европе:
«Идеи создания унитарного государства из всей Европы никто не предполагал. Такой идеи не высказывалось. Она не стояла на повестке дня. Появилась она к концу 80-х годов.В центре: В.Буковский на лекции в Тбилиси (2011)
Горбачёв очень быстро понял все выгоды, которые сулит ему такое новое формирование, и он согласился с европейцами, с левыми партиями и запустил этот проект под названием «Общий европейский дом». При этом, конечно, он не добавлял, что этот дом будет социалистический. Западные лидеры об этом тоже умалчивали.
И вот начиная с этого момента идёт процесс захвата европейского проекта левыми партиями… Систематически урезаются наши свободы, демократия исчезает, наш Парламент, который мы выбираем, на 80% проштамповывает решения Брюсселя. Он уже не парламент, он уже своих решений не принимает, только то, что решили в Брюсселе. А тем временем происходит всё большее и большее нагнетание рестриктивных, запретительных законов, через вот эти евроструктуры нам навязывается политкорректность, нам вводятся законы о так называемой hate speech – речи ненависти («подстрекательство»).
Сегодня, если ты пошутил, скажем, о каких-то меньшинствах в Европе, ты пойдёшь в тюрьму, это уголовное преступление. Несколько христианских проповедников были приговорены за то, что они, скажем, осуждали гомосексуализм с точки зрения Библии. У нас, в Англии, например, отменили общественное празднование Рождества: это нельзя делать, будет обидно мусульманам. Английский национальный флаг, в отличие от британского, – это крест Святого Георгия – красный крест на белом фоне. Так вот, этот флаг запретили публично показывать, поскольку это будет обидно мусульманам, будет им напоминать про крестовые походы».
Итак, на наших глазах произошло замещение либеральной прагматической системы Запада системой идеологической, крайне истинному либерализму враждебной.
Британская культуролог Хелен Плакроуз пишет:
«Наш нынешний кризис не в том, что левые борются с правыми, а в том, что солидарность, здравый смысл, скромность и универсальный либерализм противостоят непоследовательности, иррационализму, фанатизму и первобытному авторитаризму.
Стремление нарушить статус-кво, оспорить общепринятые ценности и институции и поддержать маргинализированных людей вполне либерально по своему этическому посылу. Противостоять этому — означает впасть в крайний консерватизм. Такова историческая реальность, но мы находимся в исторически уникальной точке, где статус-кво вполне последовательно либерален; причем этот либерализм ставит во главу угла ценности свободы, равенства прав и возможностей для всех независимо от гендера, расы и сексуальной ориентации.
Результат — путаница: те, кто всю жизнь были либералами и хотят сохранить этот либеральный статус-кво, объявляются консерваторами; те же, кто хочет избежать консерватизма любой ценой, оказываются в рядах борцов с культурой и здравым смыслом… Свобода слова под угрозой, потому что сама речь стала опасной. Настолько опасной, что люди, считающие себя либералами, теперь готовы оправдывать насилие в ответ на чужую речь».
Новояз
Вопрос речи, ее эволюции в контексте подавления свободы слова, дополнительно позволяет осмыслить происходящие на Западе процессы в свете влияния на них классической революционной этики.
Действительно, так называемая «политкорректность», зародившаяся на Западе в начале 90-х и проявляющаяся в табуировании ряда самых базисных слов, конгениальна коммунистической пропаганде, славящейся не только цензурированием и затыканием ртов, но и использованием своеобразных эвфемизмов.
Так, например, всякое очередное ограничение, вводимое властями, именовалось в СССР «упорядочиванием», преследования — «принятием мер»; забастовки в Польше в 80-81 годах советские СМИ прозвали «временными перерывами в работе». А вот какой перл советской политкорректности приводит Довлатов:
«По ленинградскому телевидению демонстрировался боксерский матч. Негр, черный как вакса, дрался с белокурым поляком. Диктор пояснил: — Негритянского боксера вы можете отличить по светло-голубой каемке на трусах».
Записная книжка «Соло на ундервуде», из которой взят этот пример, велась Довлатовым с 1967 по 1978 год.
Но после того, как в Восточной Европе от этого словоблудия, наконец, отказались, ему с энтузиазмом стали предаваться в Европе западной!
Из лексикона Западного мира политкорректность день за днем изымает очередные слова, заменяя их безвкусными эвфемизмами: вместо «хромой» или «глухой», теперь говорят «лица с ограниченными возможностями», вместо «отец» и «мать» в анкетах появились графы «родитель номер 1» и «родитель номер 2». А женщин, как мы недавно узнали, и вовсе стали величать «людьми, которые менструируют».
Разумеется, политкорректность не чисто коммунистическое изобретение, оно восходит к более универсальному явлению, о котором пишет Оруэлл в статье «Политика и английский язык»:
«Если вы не знаете, что представляет собой фашизм, как вы можете против него бороться? Надо осознать, что современный политический хаос связан с деградацией языка, и тогда, возможно удастся внести некоторые улучшения и предотвратить надвигающуюся кончину. …Политический язык (это можно отнести практически ко всем политическим партиям, начиная с консерваторов и заканчивая анархистами) создан, чтобы заставить ложь выглядеть правдоподобно, и вынуждает нас, позабыв обо всех приличиях, признать непоколебимой истиной то, что является чистейшим вздором».
И все же в своем романе «1984» Оруэлл гиперболизирует этот подход в идее «новояза» — языка, строящегося на изъятии одних слов, и их заменой другими. Герой романа так и говорит о сокращающемся (за счет новояза) лексиконе нового языка: «Это прекрасно — уничтожать слова».
Западная политкорректность, хронологически зародившаяся в годы перестройки, пошла именно этим «гиперболическим» путем лжи, обнаруживая свое внутренне сродство коммунистической риторике.
В последние годы стало окончательно ясно, что былое доброкачественное противостояние «либералов» и «консерваторов», сохраняя то же самое наименование, превратилось в злокачественное противостояние «марксистов» и «консерваторов», принимающих под свое знамя шокированных происходящим истинных либералов.
Красный Запад
К такому выводу подводит не только общий, но и спектральный анализ Западных идеологий. Политические силы, узурпировавшие на современном Западе бренд «либерализма», все как на подбор относятся к марксистскому спектру.
Бьюкенен раскрывает как внутреннюю эволюцию самого марксизма, так и его революционную стратегию.
«Новые марксисты рассчитывали добиться своего, не прибегая к насилию, через десятилетия кропотливого труда. Победа станет возможной, лишь когда в душе западного человека не останется и малой толики христианства. А это произойдет, лишь когда новый марксизм завладеет всеми средствами массовой информации и общественными институтами.
Достаточно захватить «крепость с могучими стенами» — и государство, «внешний ров», по выражению Грамши, падет без боя»…
Среди тех новых вооружений, которые разработала Франкфуртская школа, была и так называемая критическая теория. Само название звучит вполне цивилизованно, однако под ним скрывается деятельность, не имеющая ничего общего с устоями нашей цивилизации. Один из адептов этой теории определил ее как «обоснованную критику всех без исключения элементов западной культуры, в том числе христианства, капитализма, авторитета семьи, патриархата, иерархической структуры, традиции, сексуальных ограничений, верности, патриотизма, национализма, этноцентризма, конформизма и консерватизма».
Используя критическую теорию, марксисты не устают обвинять Запад в геноциде против всех цивилизаций и культур, с какими мы только сталкивались на протяжении истории. Согласно критической теории, западные общества — «скопища» расизма, шовинизма, национализма, ксенофобии, гомофобии, антисемитизма, нацизма и фашизма. По той же теории, преступления Запада вытекают из характера западного общества, сформированного в пространстве христианства»
Арье Барац — израильский литератор и публицист, автор художественных и религиозно-философских книг: «Два имени Единого Бога», «Там и всегда», «Теология дополнительности», «День шестой» и пр. Родился в 1952 году в Москве, окончил Медико-биологический факультет РГМУ. Изучал философию в семинарах Л. Черняка, В. Сильвестрова, В. Библера. С 1993 по 1996 обучался в Иерусалимской йешиве «Бейт-мораша». С 1992 проживает в Израиле, где с момента приезда сотрудничал с газетой «Вести». С 1999 по 2018 год вел в этой газете еженедельную религиозно-философскую рубрику.
Арье Барац
