В Первом томе Краткой Еврейской Энциклопедии, которая издается в Израиле, написано: «… 140 евреев получили звание Героя Советского Союза, среди них летчики Михаил Плоткин и Генрих Гофман и четыре женщины: Полина Гельман, Зина Гофман, Лидия Литвак и Рахиль Злотина, служившие в женском авиаполку…»
Почему назвали только двух, отнюдь не самых выдающихся еврейских асов? Ведь Героев среди еврейских летчиков было более 20, и самыми известными из них считаются Владимир Левитан — 29 сбитых, Виктор Хасин — 23 сбитых, Борис Ривкин — 19 сбитых, Яков Верников — 17 сбитых немецких самолетов.
Но, по крайней мере, Гофман и Плоткин — реально существовавшие пилоты — Герои. Что же касается евреек, то здесь уж фантазия автора этого раздела была неудержимой — он увеличил их реальное число в 4 раза! Звание Героя имела всего лишь одна еврейка — Полина Гельман. Лидия Литвяк (а не Литвак) не еврейка и не служила в женском авиаполку. Она украинка, летчик 73 гв. истребительного авиаполка. Ни З. Гофман, ни Р. Злотина звания Героев не получали. Как и медсестра Людмила Кравец, которую также удостоили такого звания незадачливые иерусалимские энциклопедисты.
Итак — Полина Владимировна Гельман — единственная еврейка, которой присвоено звание Героя Советского Союза. Единственная. К концу войны была Полина старшим лейтенантом, штурманом — начальником связи эскадрильи 46-го гвардейского Таманского орденов Красного Знамени и Суворова III степени авиационного полка ночных бомбардировщиков.
Ночным бомбардировщиком в годы войны была отнюдь не мощная стальная птица. Из металла на этой машине имелись только мотор да тяги управления. Сконструировал ее Поликарпов, потому и назывался самолетик ПО-2. Когда же конструктора упрятали в Лубянку, его детище переименовали, назвав
У-2. В те поры и не предполагалось, что станет учебная машина ночным бомбардировщиком. Однако — стала!
Скорость — не более 120 км в час, каркас из деревянных планок, обшитых фанерой и перкалем, ткань была прочной, но легко воспламенялась. В открытых кабинах летчик и штурман располагались друг за другом. Плексигласовые козырьки не защищали не только от пуль, но и от ветра. Единственная аппаратура — переговорное устройство пилота со штурманом. Ни радио, ни приборов ночного видения. А работать приходилось только ночью. Вооружение — две-три бомбы по 100 кг каждая в бомболюке, осветительные бомбы лежали на полу кабины, их надо было сбрасывать руками. Только за полгода перед Победой штурману поставили пулемет и выдали парашюты. Таким образом, экипажи этих машин были беззащитны в воздухе и не имели шансов на спасение в случае попадания вражеского снаряда или даже пулеметной очереди. Ибо самолетик вспыхивал и рассыпался.
Линию фронта, полосу плотного огня глубиной 10 — 15 километров, он преодолевал примерно за 15 минут вместо двух-трех, обычных для других боевых самолетов, и все эти пик-минуты прожектора непрерывно «прочесывали» небо, пулеметы били огненными трассами, зенитки не умолкали ни на секунду. Однако под покровом ночи в умелых руках машина превращалась в грозное оружие. Отбомбившись, экипажи возвращались вновь через линию фронта на свой аэродром, пополняли запасы бомб, горючего и обратно, на цель — так до рассвета… Иногда вместо бомб приходилось доставлять боеприпасы, медикаменты и продовольствие десантам в тылу врага или попавшим в окружение частям. Сделать это было не менее сложно, чем точно бомбить по цели.
Вот из этих-то «этажерок» и был сформирован авиаполк, личный состав которого состоял из девушек. Одной из них и была Полечка Гельман, очень милое существо, левофланговая на всех построениях личного состава.
Родилась 24 октября 1919 года в городе Бердичеве. В 1920 году семья перебралась в Гомель. Полина училась в 9-м классе, когда пришла в местный аэроклуб. Её приняли в школу планеристов и в кружок парашютистов. Полина, однако, решила стать пилотом.
Сдала теоретический курс по самолётовождению. И вот — первый полёт. С инструктором, конечно. Но тут-то и произошла осечка. Инструктор дал последние напутствия, можно садиться в машину. Полина села в кресло и… утонула в нём: ноги не доставали до педалей, она не могла нормально разглядеть приборы. Инструктор посмотрел с сожалением и произнёс: «Вылезай-ка, девочка. Пока тебе здесь делать нечего. Приходи когда подрастешь».
Как она ни старалась, не подросла. Рост полтора метра так и остался пожизненно. С мечтой об авиации пришлось расстаться. В 1938 году Полина поступила на исторический факультет МГУ. Началась война, и в начале октября 1941 года в МГУ стало известно, что знаменитая летчица Герой Советского Союза Раскова набирает девушек в авиационную часть. Полина и ее подруги по факультету пошли в ЦК комсомола, где проходил набор.
Две недели провели в Академии имени Жуковского: здесь всем выдали обмундирование, разделили на группы, и 16 октября, когда немцы уже вплотную приблизились к Москве, девушек товарным поездом отправили в Энгельс в летную школу. Семь месяцев напряженной учебы и тренировочных полетов — и три женских авиационных полка (истребительный, пикирующих бомбардировщиков и ночных легких бомбардировщиков) улетели на фронт.
Все три полка провоевали всю войну, но единственным чисто женским остался полк ночных бомбардировщиков. Командиром полка была назначена Евдокия Давидовна Бершанская, опытный летчик из гражданской авиации с десятилетним летным стажем. Именно в этот полк и попала Полина Гельман. А там Полину опять «отлучили от неба»: ростом не вышла. И определили укладчицей парашютов. Которых, кстати, в полку тогда и не было.
Но Полина сумела обратиться к Марине Расковой и заявила: хочу воевать, хочу летать, я училась в аэроклубе. Марина Михайловна тоже усомнилась — позволит ли рост? Полина убеждала — позволит! Медкомиссия, просмотрев рост, дала заключение — годна. Так Полина оказалась в штурманской группе полка.
Каждый экипаж У-2 состоял из пилота и штурмана, сидевших в кабинах друг за другом. Полина в основном летала с Раей Ароновой и Наташей Меклин. Девушки сработались и были уверены друг в друге. Роль штурмана в ночном полете колоссальна и трудна, в сущности именно штурман руководит пилотом. Но на У-2 штурман был еще и бомбардиром. В какие только переплёты ни попадала Полина, вылетая на боевые задания. Как правило, вражеские цели прикрывались плотным зенитным огнём. Каждый вылет — поединок со смертью. Одно попадание — и деревянный самолёт вспыхивал ярким пламенем. Со временем экипажи научились преодолевать зенитный заслон, вырываться из лучей прожекторов. Они были не менее страшны, чем зенитки. Попасть в лучи прожектора — значит быть ослепленным, потерять ориентировку.
– Пуще зениток мы ненавидели немецкие прожектора, — вспоминала Полина. — Тебя ослепляет нестерпимый свет, ничего не видишь, знаешь, что через секунду по тебе ударят зенитки и пулеметы. И достаточно одной пули, чтобы самолет загорелся и взорвался. Много лет мне снился один и тот же сон: меня ослепляет прожектор. Просыпалась в холодном поту…
… «Голубая линия» немецкой обороны стала для полка красной, кровавой. Взбешенное дерзостью ночных бомбардировщиков германское командование перебросило сюда с Запада ночные истребители. В одну из ночей августа 1943 года истребители барражировали на участках, где обычно пролетали ПО-2. Стоило прожектору на минуту-другую осветить хрупкий самолетик, как к нему подлетал истребитель и в упор расстреливал, по сути, безоружную машину. В ту ночь сгорели четыре экипажа, восемь чудесных девушек. Однако и в дальнейшем вылеты никогда не прикрывались своими истребителями…
Под Новороссийском на «Голубой линии», Гельман летела с лётчицей Катей Пискарёвой. Самолёт уже подошёл к намеченной цели. Чтобы убедиться, не ошиблись ли они, Полина решила бросить светящую бомбу. Но для этого сначала надо было снять со взрывателя предохранитель. Сняла. Взяла бомбу в руки, но бросить не смогла: стабилизатор запутался в ремешке краг, которые висели у неё на шее. В этот момент их самолёт поймали прожекторы. Тут же открыли яростный огонь зенитки. В запасе всего 10 секунд, механизм взрывателя взведен. Отчаянными усилиями Полина сорвала с шеи ремешок и буквально на последней секунде бросила бомбу вместе с крагами за борт. И только теперь начала выдавать команды Пискаревой: «влево», «вправо»… Самолёт вырвался из обстрела и, успешно отбомбившись, вернулся на свой аэродром. И когда экипаж уже возвращался, Полина почувствовала, что снизу тянет холодом. Посмотрела: ба, пробоина в дне кабины, рядом — осколок зенитного снаряда. Взглянула на ноги: очень аккуратно, будто бритвой, срезанное голенище сапога. Покрылась потом — ногу не задело.
Ее напарница Наташа Меклин впоследствии рассказывала: «Летим через «Голубую линию». Задание — бомбить склады с горючим в Крыму. Внутренне приготовилась к стрельбе зениток, их тут всегда много. Но что это? Тихо. И вдруг перед нами вырастает лес прожекторных лучей. Они стоят сплошной стеной, вертикально. Ужас какой-то, обойти этот забор невозможно: лучи кругом, подняться выше их не позволяет мощность мотора. Я хотела повернуть назад, но штурман твердит курс на Крым, просит только подняться повыше. Кое-как перелетели, зато отбомбились всласть. Прилетавшие вслед за нами экипажи еще долго наблюдали пожар на складах. Однажды бомбили сильно укрепленный район, — продолжала Наташа. — Нас поймали сразу несколько прожекторов. Кричу Полине: «Держись крепче!» Бросаю машину из стороны в сторону, вниз, вверх. И вдруг вижу: луна… внизу, а прожектора — вверху, зеркала их блестят. Решила: схожу с ума. Но через мгновение поняла: это мы летим вверх колесами. Как не вывалились…».
Именно в то время комиссар их авиадивизии подполковник Горбунов в разговоре с командиром полка Бершанской рассказал ей, что пленный немец на допросе показал: ночные бомбардировщики наносят им ощутимые удары, изматывают физически и морально. Сказал, что зовут их не иначе как «ночные ведьмы». А легкие У-2 прозвали «русс-фанер». Нужно сказать, что оба прозвища, данные немцами, девушки восприняли с энтузиазмом. Они гордились тем, что стали для врага на переднем крае сущими ночными ведьмами. Потому что от любой ведьмы ее врагам нечего ожидать счастья. А уж если «ночная» несла им смерть — то это вполне справедливо.
Что же касается «русс-фанер» — справедливо было и такое название их машин. Эти самолетики никак не являлись боевым средством, они разваливались и горели от почти любого повреждения. Пилоты и штурманы при этом были обречены на неизбежную гибель. Потому что не имели парашютов. Не могли они также сообщить о своих катастрофах без рации. И не имели никакого оружия, кроме пистолетов, чтобы защититься от вражьих атак. И на таких машинах каждую ночь шли на смертельный риск совсем юные девушки. Какие же мужественные сердца были у таких хрупких созданий, и какая же пылала ненависть к врагам в этих сердцах! Я преклоняюсь перед своей героиней и ее подругами. Каждый их вылет — подвиг.
После того как немцев выбили с Керченского полуострова, полк перебазировался в другой район, поближе к месту боевых действий. Пилоту Рае Ароновой и штурману Полине Гельман поручили найти площадку для полевого аэродрома. Они обнаружили западнее Керчи ровное место, покрытое зелёной травкой. «Это то, что надо», — решили девушки и, не разглядев как следует площадку, пошли на посадку. Но едва колеса коснулись поверхности, во все стороны полетели брызги воды — угодили в болото. Рая дала полный газ, однако скорость самолёта не увеличилась, и он не мог оторваться от земли. Требовалось облегчить машину. Но за счёт чего? На борту лишнего груза не было. Выход один — вылезти штурману. Полина сама предложила этот вариант Рае. И та согласилась. «Я выбираюсь из кабины на землю, — вспоминала Полина, — бегу рядом с фюзеляжем. Когда самолёт стал отрываться от земли, я, ухватившись за стойку между плоскостями, взобралась на нижнюю плоскость, затем уже на лету с помощью стоек, расчалок и ступеней трапа добиралась до борта кабины. В кабину ввалилась вверх ногами. Случай курьёзный, но для меня он едва не кончился печально».
Передо мной книга Героя Советского Союза генерал-майора Василия Гладкова «Десант на Эльтиген». Стрелковая дивизия и два батальона морской пехоты, которыми он командовал, высадились в районе рыбацкого поселка Эльтиген и овладели плацдармом шириной 5 километров и глубиной 2 километра. Другими словами, простреливался плацдарм не только пушками, но и минометами, пулеметами. Гитлеровцы блокировали десант с суши, с моря и с воздуха. Боеприпасы подошли к концу, пишет В. Гладков, продовольствия не хватало. В громкоговорители немцы кричали: «Сдавайтесь, вы обречены на голодную смерть! Никто вам не поможет!» Но нам помогли, пишет генерал Гладков, помогли «ночные ведьмы». Для нас, десантников, находившихся в Эльтигене, отважные летчицы были самыми дорогими людьми на свете; тогда, в ноябре, они нас спасли от смерти.
А было так. Когда на построении полка его командир Евдокия Бершанская рассказала о положении десанта, она не стала скрывать, что задача очень опасная: плацдарм крохотный, погода нелетная. Поэтому вызвала добровольцев. И первой вышла из строя Полина Гельман. Именно она и полетела первой с Раей Ароновой. Впоследствии Полина рассказывала: «Первый раз нас схватили прожекторы и обстреляли еще над морем. Увернулись. Потом попали в лучи уже над Крымом. Рая опять увернулась. Я предложила идти на бреющем: темнота такая, ни зги не видно. И вдруг заметила неясный такой огонек — костер на школьном дворе. Заорала в переговорное: «Вижу цель!» Рая снизилась еще, высота — метров тридцать. Нажимаю на бомбосбрасыватели, мешки падают во двор школы. Успеваю заметить, что к ним бегут ребята. Мы уходим. А я неожиданно для себя прошу: сделай еще круг. Рая ругает меня: «С ума сошла, нас палкой собьют». Но возвращается. Я отодвинула козырек и кричу: «Полундра! Ребята, мы привезли патроны, следующие сбросят еду и бинты!» Десантники закричали ура».
Лаконичней и красноречивее всего о подвигах Полины Владимировны Гельман говорит наградной лист, подписанный в мае 1945 года, через два дня после окончания войны, командиром 46-го Гвардейского авиационного полка подполковником Е. Д. Бершанской и командующим 4-й Воздушной армией генералом К. А. Вершининым: «Тов. Гельман П. В. на фронте борьбы с немецкими захватчиками находится с мая месяца 1942 года. От рядового стрелка-бомбардира выросла до начальника связи эскадрильи. За период боевых действий произвела лично как штурман самолета 860 боевых вылетов ПО-2, с боевым налетом 1058 часов. Сбросила 113 тонн бомб. В результате бомбовых ударов врагу был нанесен большой урон… Тов. Гельман П. В. является активным участником обороны Северного Кавказа, разгрома немецких захватчиков на Кубани, Тамани, на Крымском полуострове, в Белоруссии, Польше, Восточной Пруссии и собственной территории Германии… Боевая работа тов. Гельман служит образцом для всего личного состава. Летает исключительно смело, умело маневрируя при попадании в прожектора и в зенитный обстрел противника. Эффективность бомбардировочных ударов высокая…».
… Перед мной десятки таких наградных листов, где описаны подвиги евреек — воинов той войны. Разными были эти женщины: зенитчицами, снайперами, минерами и партизанками. Были и летчицы. Однако все представления были отвергнуты высшим военным руководством. И только одно отвергнуть не смогли — или не захотели. И 15 мая 1946 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, Полина Владимировна Гельман была удостоена звания Героя Советского Союза. Единственная…
Нет ее уже с нами. Он ушла в ноябре 2005 года…
Марк ШТЕЙНБЕРГ
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
