Казалось бы, главной новостью дня должны быть выборы в Иране и победа относительно умеренных сил, подддерживающих шейха-дипломата Хасана Рухани. Победа Рухани может зачесться в копилку достижений президента Обамы, ибо нынешние выборы стали, несомненно, референдумом по ядерному соглашению с Западом. Тут бы и порадоваться, если бы не знать, что все кандидатуры были тщательно проверены Стражами исламской революции и одобрены советом мудрецов во главе с духовным лидером аятоллой Али Хаменаи, а одним из реформаторов был снявший свою кандидатуру внук аятоллы Рухоллы Хомейни. Иранский народ выбрал «доброго следователя», но стены темницы от этого пока не рухнули.
А вот большей, пожалуй, новостью можно считать публикацию в «Нью-Йорк Таймс» о дипломатическом провале Хиллари Клинтон в Ливии. Материал разгромный, и пикантность этой публикации придает тот факт, что совсем недавно редакция «Нью-Йорк Таймс» открыто поддержала кандидатуру Хиллари Клинтон, назвав ее самым компетентным претендентом на пост президента США.
Публикация начинается с рассказа о встрече в 2011 году Хиллари Клинтон с тогдашним лидером ливийской оппозиции Махмудом Джибрилем в Париже. Арабская весна была в разгаре, и ливийская оппозиция восстала против диктатуры полковника Каддафи. Эпицентр восстания был в Бенгази, и Каддафи грозился устроить повстанцам кровавю баню. Америка решала для себя вопрос, начинать войну в Сирии или нет, и встреча с Махмудом Джибрилем становилась решающей. Тем более, что принять решение в пользу военных действий против Каддафи требовала Лига арабских стран (читай Саудовская Аравия), Англия и Франция. Обама медлил, он предпочитал позицию невмешательства, Хиллари подгоняла.
Определенные уроки вторжения Америки в Ирак она уже усвоила, и поэтому засыпала своего собеседника вопросами. Их встреча 14 марта 2011 года давала возможность главному американскому дипломату понять, кому Соединенные Штаты должны помогать.
Махмуд Джибриль, политолог, защитивший докторскую диссертацию в университете Питтсбурга, уверенно отвечал на вопросы госсекретаря. -Переходный национальный совет представляет всю страну или только один регион? –Есть ли у оппозиции план действий на случай устранения Каддафи?
«Она задавала все возможные вопросы», — вспоминал Джибриль.
Госпожа Клинтон была побеждена. Лидеры оппозиции «сказали все правильные вещи о поддержке демократии, всеохватности, построении ливийских институтов, и дали надежду, что мы можем все это вытянуть, — рассказал Филип Гордон, один из помощников Клинтон. – Они дали нам то, что мы хотели слышать. И вы очень хотите этому верить».
После этой встречи Хиллари Клинтон убедила Обаму в необходимости присоединения к коалиции европейских сил. По словам тогдашнего министра обороны Роберта Гейтса, именно поддержка Хиллари Клинтон положила конец сомнениям Обамы и вынудила его принять решение о вступлении в войну.
Это решение имело далеко идущие последствия – Ливия развалилась как государство, превратившись в убежище для террористов, в место, где демократические фантазии госпожи Клинтон развеялись, как дым.
Клинтон голосовала за вторжение Америки в Ирак, а в 2011 году она втянула страну в военную кампанию в другой мусульманской стране. И поскольку она вновь рвется в Белый дом, напирая на свой опыт главного дипломата страны, анализ военного вмешательства, на котором она так настаивала, и которое стало наивысшей точкой ее влияния на формирование американской внешней политики, показывает, каким именно президентом она будет, когда и как Соединенные Штаты применят свою силу в Сирии или любой другой ближневосточной стране.
В качестве госсекретаря в 2011 году Хиллари Клинтон заставляла администрацию Обамы пойти на военное вмешательство в Ливии. К ее чести следует сказать, что она постаралась досконально изучить ситуацию, выслушать мнения за и против, изучить зарубежных партнеров. Она была прагматиком, готовым импровизировать и, в первую очередь, в спорной ситуации она склонна была действовать, а не выжидать.
Анна-Мари Слотер, начальник отдела политического планирования в Госдепартаменте, отмечает, что Клинтон часто говорила, что пусть ее «застанут при попытке», то есть, пусть ее критикуют за то, что она сделала, чем за бездействие. «Она была очень острожна и рефлективна, — вспоминает Слотер. – Но если перед ней стоял выбор между действием и бездействием, и рискованным было и то, и другое, она предпочитала действие».
О невротическом характере западной политики писал в свое время Юнг. В то время как восточная дипломатия занимает выжидательную и созерцательную позицию, западные политики начинают суетиться, предпринимать какие-то действия, не просчитывая последствия.
Мы все с детства помним сказку о лягушке, оказавшейся на дне кувшина со сливками, и бившей лапками до тех пор, пока не сбила сливки в масло, но активная лягушка в сказке и та же активная лягушка на Ближнем Востоке – две очень большие разницы, тем более, что речь идет об экспериментах на людях с применением летального оружия.
Многие из центральных игроков того периода в интервью «Нью-Йорк Таймс» выражали сожаление, разочарование, а подчас и гнев в связи с тем, что все произошло не так, как им хотелось бы. А ведь покойный полковник Каддафи предупреждал, что произойдет в случае свержения его режима, но его никто не хотел слышать. Отвечать на вопросы журналистов Хиллари Клинтон отказалась, сказав, что пока еще очень рано судить о том, как будут развиваться события в Ливии, и призвала к более активному вмешательству в Сирии.
Ливия начала погружаться в хаос с решением о начале войны. Хиллари Клинтон предвидела возможность хаоса после свержения Каддафи и потому настаивала на вооружении повстанческих отрядов.
Только когда Каддафи был свергнут и «эндофрины революции» рассеялись, стало ясно, что новые ливийские лидеры не соотвествуют своей миссии. Они не могут объединить страну, а выборы, на которые уповали Клинтон и Обама, только усили раскол страны.
Теперь Ливия с населением меньше, чем штат Теннеси, представляет стратегическую угрозу всей Северной Африке и Ближнему Востоку, и потому мы вправе задать вопрос, это вторжение предотвратило человеческую катастрофу или создало катастрофу иного рода?
Разграбление арсеналов полковника Каддафи привело к тому, что ливийское оружие расползлось по всему Ближнему Востоку и Африке, попав в руки террористов в Сирии, Нигерии, Мали, Синайском полуострове.
Падение режима Каддафи привело, как он и предупреждал, к незаконной миграции из Африки в Европу, Ливия погрузилась в гражданскую войну, распавшись на две части, с двумя столицами и двумя правительствами. 4000 человек погибло. Зато Исламское государство сделало Ливию своим надежным форпостом, и армия халифата в Ливии насчитывает 5000 – 6500 боевиков. Пентагон теперь решает вопрос о том, не начать ли бомбить прежних союзников. 19 февраля американская авиация нанесла бомбовые удары по лагерю ИГ в Ливии.
«У нас была мечта, — сказал Махмуд Джибриль, прмьер-министр первого переходного правительства Ливии. – И, если честно, у нас была блестящая возможность вернуть эту страну к жизни. К сожалению, мечта развеялась».
Республиканцы в своей предвыборной критике Хиллари Клинтон сосредоточились на событиях 11 сентября 2012 года, на убийстве посла США Криса Стивенса и сотрудников американской военной миссии в Бенгази. Большого успеха эта кампания не имела, зато противник Клинтон в родной Демократической партии, Берни Сандерс, указывает на ее роль в более широком контексте ливийской интервениции.
Президент Обама назвал интервенцию в Ливии своим самым большим внешнеполитическим уроком. А Жерар Аруд, тогдашний посол Франции в ООН, признал, что из-за вмешательства в Ливии ИГ оказалось в 300 милях от Европы, создало гуманитарный и политический кризис, а также дестабилизировало Западную Африку.
15 марта 2011 года посол США в ООН Сюзан Райс в телефонной беседе с Арудом сказала: «Вам не удастся втянуть нас в эту дерьмовую войну». Франция и Англия настаивали на введении бесполетной зоны над Ливией. Посол высокомерно ответил, что Франция не вассал Соединенных Штатов.
Войны в Ливии не хотели ни президент Обама, ни вице-президент Байден, ни советник по национальной безопасности Том Донилон, ни министр обороны Роберт Гейтс. Никто не хотел повторения Ирака и Афганистана. В конце концов, Америке полковник Каддафи не угрожал.
Разведка в то время начала сотрудничать с Каддафи против «Аль-Каиды» в Северной Африке. Как сказал отставной генерал американской военной разведки Майкл Флин: «Он был мерзавцем, но порядок он поддерживал».
Хиллари Клинтон поддерживала тесные отношения с министром оброоны Робертом Гейтсом. Они занимали более воинственную позицию, чем президент Обама, но с Ливией их подвело желание войти в историю. Как сказал Гейтс: «Господин президент, вы должны быть на правильной стороне истории».
В Ливии Хиллари Клинтон видела возможность поддержать исторические перемены, вызванные арабской весной, и Ливия казалась таким легким и лакомым куском – всего шесть миллионов населения, никаких секторальных конфликтов и много нефти. К сожалению, процессов, происходящих внутри страны, американские дипломаты не знали и не понимали, в чем они признавались позднее. Ее помощник Джейк Салливан говорил, что Клинтон считала, что «мы должны жить в мире рисков». Что может призойти в Ливии в ближайшем или отдаленном будушем, она не знала, она только видела, что «мы перешли порог риска, и надо действовать».
Летом 2011 года госсекретарь Клинтон появилась в университете Национальной безопасности с новым министром обороны Леоном Панеттой. Она приветствовала вторжение в Ливию как образец применения «умной силы», достойный изучения.
«Впервые у нас имеется прочный, действенный альянс между арабами и НАТО, и арабские страны принимают участие в нанесении ударов, — сказала она. – Именно такой мир мы хотим видеть, где Соединенные Штаты не действуют в одиночку, в то время как друие стоят на обочине, а мы несем потери и платим за все».
Шесть дней спустя, 22 августа 2011 года полковник Каддафи был свергнут, он все еще был в бегах, но его правлению настал конец.
Старый друг и политический советник госпожи Клинтон, Сидни Блюменталь, регулярно посылавший ей политические советы (о том, как дестабилизировать Израиль с помощь НКО, в том числе), предложил ей воспользоваться политическими плодами падения диктатора.
«Браво! – воскликнул господин Блюменталь (он, как всегда, думал о президентских амбициях Клинтон). – Вы должны выйти на камеру. Вы должны утвердиться в этом историческом достижении». Она обязательно должна использогвать фразу «успешная стратегия», писал он. «Вы реабилитированы».
Провал в Ливии и Сирии, когда Госдепартамент действовал под диктовку Саудовской Аравии, привел к тому, что, отвернувшись от суннисткой арабской весны, Обама решил протянуть руку шиитским муллам. Интересно, кто по итогам выборов в Иране скажет Обаме: «Вы реабилитированы».
Оцените пост
(голосовало: 4, средняя оценка: 4,25 из 5)
Загрузка...
Клинтонша, действительно, ЧМО, как написал Ефим. Но хорошо бы, если бы мадам Вексельман не переписывала глупости, вроде «Госдепартамент действовал под диктовку Саудовской Аравии». Такую врачку может переписать только некто, не имеющая элементарных понятий о формировании американской политики. Кроме того, я ни у кого не видел столько описок в тексте. Пора бы Вексельманше научиться применять Spell для текста.